ли и комментировали Коран, знакомились с преданиями о поступках и изречениях основателя ислама Мухаммада — хадисами, разбирали и заучивали наизусть стихотворения арабских поэтов — древних, которые жили и творили на Аравийском полуострове еще до возникновения ислама, современников Мухаммада и творивших во время правления Омейядов и Аббасидов. Средневековая арабская поэтическая критика — важная отрасль знаний, процветавших под сенью Халифата, — выработала не только четкую периодизацию развития арабской поэзии в соответствии с основными этапами политической истории арабо-мусульманского общества, но и жесткие критерии оценки творчества того или иного поэта. О глубоком интересе Масуди к поэзии свидетельствуют многочисленные поэтические цитаты, которыми пестрят страницы его сохранившихся сочинений.
Возможно, в доме отца Масуди имелась значительная библиотека, и можно с уверенностью сказать, что пытливый мальчик проводил много часов над рукописными фолиантами. Несмотря на то что в арабо-мусульманском мире, конечно, не было печатных станков и книги переписывались от руки, количество сохранившихся рукописей показывает, что масштабы производства рукописных книг были поистине огромны. Книги переписывали как профессиональные переписчики за плату, так и некоторые молодые ученые, нуждавшиеся в средствах на жизнь и учение. Переписку книг, которая была монотонным и нелегким делом, часто поручали самым бесправным членам арабо-мусульманского общества — рабам и вольноотпущенникам. Копирование сочинений религиозного содержания, особенно Корана, считалось делом благочестивым, поэтому Коран нередко переписывали состоятельные люди, для того чтобы обеспечить себе благоденствие на том свете. Торговля книгами была весьма почетным ремеслом. В Багдаде в IX-X вв. имелось около ста книжных лавок, владельцы которых, варраки, нередко сами также переписывали книги.
Собрание книг в доме родителей Масуди не было бы в начале X в. исключительным явлением. Домашние библиотеки в то время, особенно в Багдаде, уже были у многих. Начало этому благородному виду собирательства в столице Халифата положил основатель города Мансур. Когда халифская библиотека перешла по наследству ко второму сыну Харуна ар-Рашида Мамуну (813—833), на ее основе было создано особое научное учреждение — Дар ал-Хикма («Дом Мудрости»). Когда при халифе Мутасиме двор переехал из Багдада в Самарру, здесь все же осталась сама библиотека, называвшаяся «Сокровищницей Мамуна» — Хизанат ал-Мамун. В эпоху Масуди в халифской библиотеке хранилось более ста тысяч томов. Для сравнения скажем, что фонды крупнейших библиотек Европы в то время не превышали нескольких сотен томов. Управляющий библиотекой, говоря современным языком, директор, назывался вакилом. Ему подчинялись хазин (хранитель книг) и мушриф (инспектор). Книги располагались в шкафах по отраслям знания. Для облегчения поиска нужной читателю книги имелись тематические каталоги. С конца IX в. значительное распространение приобретают вакуфные библиотеки — собрания книг, завещанные владельцами в вечное пользование мусульманской общине. Такие библиотеки, как правило, располагались при мечетях.
В подражание халифскому Дому Мудрости в Багдаде с середины IX в. возникают несколько библиотек того же названия. Одна из них была основана приближенным халифа Мутаваккила Абу-л-Хасаном Али ибн Йахйей (ум. в 888 г.). Всякий приехавший в столицу ученый мог получить здесь не только книги для занятий, но также комнату для жилья и кое- какие средства на личные расходы. В этой библиотеке работал ставший впоследствии знаменитым астрономом и астрологом Абу Маашар ал-Балхи, на основное сочинение которого, «Китаб ал-Улуф» («Книга тысяч»), неоднократно ссылается Масуди. У отдельных лиц имелись значительные собрания книг, которые не приобретали статуса общественной библиотеки. Например, обладателем целой комнаты, наполненной книгами, был уже упоминавшийся нами учитель и друг Масуди, знаменитый шахматист и филолог Сули. Он рассортировал книги по темам и переплел их в разноцветные переплеты. Очевидно, что менее значительные собрания имелись у других, менее известных лиц. Так что вполне возможно, что наш автор в детстве и юности мог брать книги у друзей отца.
Может быть, еще в юности Масуди нашел среди отцовских книг сочинения одного из крупнейших арабо-мусульманских философов IX в. Абу Йусуфа Йакуба ибн Исхака ал-Кинди (ум. между 860 и 879 гг.) — без сомнения, его сочинения были известны Масуди: он ссылается на одну из книг философа, посвященную проблеме приливов и отливов. Кинди был первым представителем восточного аристотелизма. Он написал более двухсот сочинений, большинство из которых до нашего времени не дошло. Славу Кинди составили сокращенные изложения произведений некоторых античных философов, а также комментарии к сочинениям Аристотеля, Евклида и Птолемея.
Видимо, из книг узнал Масуди и об учении весьма почитавшегося им Абу Бакра Мухаммада ибн Закарии ар-Рази (865—925 или 934), который считал, что мир образован пятью началами: «творцом», «душой», «материей», «временем», «пространством», что все религии ложны и что Моисей, Христос и Мухаммад были не пророками, а обманщиками, бессовестно дурачившими своих легковерных современников. Надо сказать, что эти воззрения, которые Рази высказывал в одном из своих трактатов, послужили основой средневекового латинского памфлета «О трех обманщиках». Наверное, позже, уже будучи зрелым человеком, Масуди познакомился с трудами Абу Насра Мухаммада ибн Тархана ал-Фараби (870—950) который получил прозвище Второго Учителя за составление пространных и вдумчивых комментариев к сочинениям Аристотеля — а этот древнегреческий философ почитался на Ближнем Востоке как Первый Учитель. Фараби создал учение об идеальном государстве — «добродетельном городе» во главе с монархом-философом. Он соединил учение Аристотеля с неоплатонизмом, доказывая, что божество создает мир через ряд эманаций (истечений), каждой из которых соответствует определенный «космический ум» и определенная небесная сфера. «Нижайшим» среди этих умов является «активный ум», которому подчиняется «подлунный мир», где обитают люди.
Родственники будущего путешественника понимали, что систематическое образование можно получить только внимая мудрым шейхам — знатокам различных наук, которые ежедневно сидели у колонн крупнейших багдадских мечетей в окружении почтительно слушавших их учеников — ведь высших учебных заведений в европейском смысле этого слова тогда на Ближнем Востоке не существовало и преподавание считалось частным делом. Каждый из арабо-мусульманских ученых-улемов за свою жизнь знакомился с рядом сочинений своих учителей и других специалистов данной отрасли знания. В Багдаде большинство преподававших в мечетях шейхов были также авторами собственных научных произведений. Процесс обучения состоял в том, что учитель передавал ученикам тексты известных ему сочинений по определенной отрасли знания. Под руководством преподавателя ученики прорабатывали одну или несколько книг. За каждое прочитанное с учителем сочинение ученик получал иджазу — диплом, который свидетельствовал о том, что он помнит данный труд наизусть и переписал его. Овладев суммой текстов по какой-либо отрасли, известных одному учителю, ученик мог перейти к другому или даже уехать в иной город для продолжения образования. Степень учености того или иного человека определялась количеством проработанных сочинений и репутацией учителя. Сведения о проработанных книгах записывались либо на отдельном листе, либо на экземплярах изученных сочинений.
Господствующей формой обучения была диктовка. Само же собрание учеников во главе с учителем называлось маджлисом (дословно «посиделкой»). Учитель в богатом кафтане и белой чалме восседал среди слушателей, образовывавших вокруг него кружок — халаку. Шейх начинал занятие с произнесения хвалы Аллаху и пророку Мухаммаду. После этого кто-нибудь из учеников читал несколько аятов — стихов из Корана. Затем все собравшиеся совершали молитву, в которой молили Аллаха ниспослать благоденствие Багдаду (или другому городу, где проходили занятия) и помочь слушателям усвоить новые знания. Знаком окончания занятия служили слова учителя: «Встаньте» (по-арабски «Куму»), После этого собравшиеся вновь творили молитву, благодаря Аллаха за успешное завершение занятия.
На занятия ученики должны были являться опрятно и скромно одетыми, с бумагой, чернильницами и каламами — специально очиненными тростниковыми палочками для письма. Для слушателей считалось хорошим тоном носить платье с широкими рукавами — туда прилично и удобно прятать записи. Разумеется, слушатели, или, как их называли в арабо-мусульманском мире, туллаб ал-илм — «искатели знаний», окружали своих учителей — шейхов — всяческим вниманием и почетом. Если любимый учитель умирал, ученики ломали каламы, разбивали чернильницы, разрывали одежды и расцарапывали себе лица. В таком виде они с громкими стенаниями ходили по улицам Багдада, чтобы все жители могли разделить их скорбь по умершему наставнику. Но горе самонадеянному шейху, который недостаточно подготовился к лекции или говорит ученикам не то, что им нужно. В таком случае они могут прервать маджлис громкими криками, а то забросать незадачливого преподавателя чернильницами.
Масуди учился у многих выдающихся ученых своего времени, прославившихся в различных областях существовавшего тогда знания. Весьма большое внимание уделял наш автор изучению филологических наук. Это неудивительно. Ведь, наверное, с раннего возраста он стал интересоваться поэзией и прозой, думать о том, чтобы создать такой историко-географический труд, в котором сведения по географии Земли и истории населяющих ее народов были бы изложены в занимательной форме. Поэтому среди своих учителей Масуди называет таких известных филологов конца IX — начала X века, как ал-Ваки (ум. в 918 г.), аз-Заджжадж (ум. в 923 г.), Ибн Дурайд (ум. в 933 г.), Нифтавайх (ум. в 935 г.), Ибн ал-Анбари (ум. в 935 г.), уже упоминавшийся нами Сули (ум. в 946 г.).
Масуди занимался не только филологией. Интересовался он также мусульманским правом и богословием, слушал лекции таких известных в начале X в. правоведов, как Абу-л-Аббас Ахмад ибн Сурайдж и Ибрахим ибн Джабир. Наибольшее влияние на нашего автора из всех религиозно-правовых школ тогдашнего ислама оказал мутазилизм — крупное теологическое направление в исламе, которое наряду с мусульманским правом — фикхом — разрабатывало спекулятивную догматику. Мутазилиты первыми стали использовать философские и логические методы для истолкования новых положений