Кроме того, произошли большие изменения – повлекшие за собой также конфликты и проблемы – в социальной, экономической и политической жизни арабских стран. Хотя они не принимали активного участия во Второй мировой войне, она все же глубоко их затронула. Пропагандисты союзников и стран оси обхаживали их всевозможными способами, какими только могли; армии союзников и оси жили и воевали на их земле, используя тысячи арабов в поставках, обслуживании и на других службах, обогатив одних и разрушив жизнь других. Экономические и общественные напряжения из-за войны вынуждали все большую часть населения задумываться о проблемах своей общественной жизни под таким углом, который прежде даже не приходил им в голову. Экономические изменения в результате индустриализации и войны, а также интеллектуальные последствия более широкого образования вызвали появление у масс новых интересов, новых идей и новых лидеров, недовольных чисто политическим освобождением, которое многие из них считали обманом и бросали вызов до сих пор не сломленному господству прежних правителей и вождей.
Власть Британии и Франции, которые некогда занимали доминирующие позиции в регионе, закончилась с распадом их империй; влияние нацистской Германии, когда-то столь опасное, сошло на нет с ее военным поражением. Однако происходила новая расстановка сил между сверхдержавами, которая опять-таки наполнила арабский мир столкновением противоречащих интересов и идеологий, принеся с собой новые опасности, как и новые и заманчивые возможности для получения быстрой политической выгоды.
Напряжения из-за быстрой модернизации, подпитываемой нефтью и движимой деньгами; угрозы, заговоры и льстивые речи региональных и внешних сил, из которых каждая преследовала собственные интересы; чувство унижения и разочарования из-за якобы неспособности арабских государств, несмотря на независимость, справиться даже с самыми мелкими врагами или решить даже самые простые задачи; накапливающаяся злость против самопровозглашенных инновационных режимов, экономические меры которых принесли лишь бедность, а политические – тиранию, чьи войска терпели поражение за границей и осуществляли репрессии дома, – все это вместе сформировало глубоко тревожное общество с разнообразными растущими недовольствами, в котором одни все более настоятельно искали виновных, а другие – спасителей.
С XIX века, когда арабские интеллектуалы впервые осознали относительную слабость и бедность своих стран по сравнению с остальным миром, они находили тому объяснения. Очень долго эти объяснения носили почти исключительно политический и военный характер и возлагали вину на иностранных оккупантов и господ. В соответствии с этой точкой зрения классическую исламскую цивилизацию разрушили монгольские завоеватели. Если бы она не потерпела столь несвоевременное поражение, то продолжила бы развиваться и достигать все новых высот. Монголы, уничтожив великую цивилизацию халифата, разрушили и опустошили арабские земли, так что те стали легкой добычей для турок-османов, чей гнет просуществовал с 1517 года до Первой мировой войны. И когда арабы, которым западные державы обещали свободу, попытались отстоять свою независимость, им вновь навязали иноземное правление, на этот раз Англии и Франции. И даже после вывода британских и французских имперских войск арабские земли остались на милость внешних держав и их местных марионеток и протеже.
Такие объяснения на первый взгляд кажутся достаточными и, несомненно, удовлетворительными. Монгольские захватчики действительно опустошили часть Ближнего Востока и уничтожили халифат. Турки действительно правили большей частью арабского мира в течение четырех столетий, а когда они ушли, их сменили не независимые арабские правители, а империалистические державы Запада. Однако последующие исторические исследования и осмысления показали, что здесь имели место и другие факторы, помимо политических и военных, и что даже политические и военные перемены не были столь простыми и односторонними, как это когда-то считалось. Классическая исламская цивилизация давно миновала свой расцвет к моменту монгольского нашествия в XIII веке и уже находилась на продвинутой стадии того, что большинство историков назвали бы упадком. Разрушения, которые принесли монголы, хотя и огромные, ограничивались, говоря об арабских землях, Ираком. Сирия была затронута лишь в минимальной степени, Египет и Северная Африка практически остались невредимы. А в тех странах, где правили монголы, в восточной части Ближнего Востока, они властвовали над новой эрой благоденствия и даже культурного расцвета, хотя в основном это выражалось на персидском, а не арабском языке. Османское завоевание арабских земель отнюдь не было покорением, а во многом освобождением от суровой власти последних мамлюкских султанов. Особенно в Сирии оно начало эпоху мира и изобилия. Дела в тех арабских странах, которые, как Марокко, избежали османского владычества, шли не лучше, чем в тех, которые его пережили.
Кроме того, нет никаких данных в пользу того, что арабские подданные османских султанов считали их чужеземными поработителями. Западные понятия национального сознания и самоопределения достигли Ближнего Востока лишь спустя столетия, и на протяжении большей части правления мусульманские подданные османских султанов принимали их, независимо от языка и этнического происхождения, как законных государей всеобщей исламской империи.
Период европейского доминирования в исторической перспективе был на удивление коротким, начавшись с центральных территорий после Первой мировой войны и закончившись после Второй мировой. Более того, процессы европейского влияния были сложнее и разнообразнее, нежели считалось вначале.
Господство турок над арабами и затем Европы над большой частью исламского мира, к которому принадлежали и арабы и сами турки, были частью большого процесса, длившегося на протяжении многих веков. Он начался еще в VII веке, когда наступательная мощь новой религии – ислама вела джихад против христианского мира от некогда христианских земель в Леванте и Северной Африке до Европейского континента. Дважды ислам едва не покорил Европу: через арабское нашествие в Испании и спустя несколько столетий османское наступление на Балканский полуостров. Между тем дальше на востоке другую попытку предприняли татары, исламизированные монголы и тюркские народы, захватившие Россию и установившие мусульманское владычество над Московией.
Со временем народы Пиренейского полуострова на одном конце Европы и России на другом смогли победить и изгнать своих бывших мусульманских хозяев. На обоих концах Европы отвоевание переросло в завоевание, а со временем – в мировое господство.
Важным вопросом для историка является не то, почему европейцы пытались господствовать над мусульманами – это на протяжении многих веков было обычным поведением для обеих сторон, – но почему им это удалось. И ответ на него можно искать как в европейской мощи, так и в мусульманской слабости.
Современная наука нашла объяснение в экономических переменах и, в частности, в упадке сельского хозяйства. Он сам по себе был в немалой степени следствием политических изменений. Сельское хозяйство обширных речных долин в экономике Ирака и Египта очень сильно зависело от искусственного орошения, а оно, в свою очередь, зависело от эффективности управления и поддержания общественного порядка. Когда монголы не сумели завоевать Египет и Сирию и обосновались в Иране, Ирак стал плохо управляемой пограничной провинцией. Это открыло брешь для разорительных набегов бедуинов, которые, в отличие от монголов, не ушли и не изменили своих привычек. Сельское хозяйство также пострадало от возросшей солености почвы из-за наносимой Тигром и Евфратом соли и постепенного ухудшения почвы в Ираке.
Важной отличительной чертой всего Ближнего Востока было отсутствие технического прогресса, особенно в сельском хозяйстве. До XIX века колесные транспортные средства встречались там редко; даже во времена османского величия в XVI веке количество водяных и ветряных мельниц, которые перечислялись в османских налоговых регистрах, пропорционально намного меньше, чем в Книге судного дня – английской переписи XI века. Социальные и политические условия в мусульманских деревнях исключали появление класса образованных фермеров-помещиков, подобных тем, кто внес столь большой вклад в технологическую революцию западного сельского хозяйства, особенно в XVII и XVIII веках.
Также существовала проблема конкуренции со стороны европейских государств. Они, приобретя тропические и субтропические колонии, смогли выращивать и экспортировать продукты, которые раньше играли существенную роль в экспорте товаров с Ближнего Востока на Запад и другие страны. Особое место среди них занимали сахар, кофе и хлопок, которые европейцы сначала посадили на островах в Атлантике, затем в Новом Свете и в итоге стали вывозить даже на сам Ближний Восток. Меркантилистская политика ориентированных на производителя европейских торговых государств, их более эффективное производство и более агрессивный маркетинг позволили им сначала проникнуть на рынки Ближнего Востока, а затем и доминировать на них. Это относится не только к сельскохозяйственной продукции, но и к промышленной, и, в частности, к производству текстиля, который когда-то был важной статьей экспорта с Ближнего Востока на Запад, но который теперь на Ближний Восток ввозили европейские коммерсанты, причем как внутреннюю продукцию, так и произведенную в их новых азиатских владениях и подконтрольных территориях.
Все это дало западным торговым компаниям преимущество, усиливающееся за счет их доступа к капиталу и кредитам в таком масштабе, который был абсолютно за пределами ресурсов и возможностей ближневосточных государств. Уже в Средние века ближневосточная торговля страдала от нехватки драгоценных металлов. В этом положение Ближнего Востока было не хуже, чем у христианской Европы, которая испытывала по меньшей мере такой же дефицит. Однако ситуация кардинально изменилась с открытием Америки, когда европейская торговля обогатилась благодаря золоту и серебру из Нового Света.