– Но?.. – подбодрила его Ким.
– То, как ведут себя люди – включая нас двоих, – это ненормально, даже для такой обостренной ситуации. Здесь собрались исключительные профессионалы. Даже студентов сюда отобрали уже имеющих кое-какой опыт. А рабочие – вообще курды, живущие на этой горе всю жизнь.
– Нельзя недооценивать религиозный фактор, – возразила Ким и нервно оглянулась, словно опасаясь, что их могут подслушать. – Когда все на грани – чему тут удивляться?
Уокер внимательно посмотрел ей в лицо. Пригляделся к изгибу щеки, блеску в глазах и понял, что отныне они стали союзниками. Теперь они будут держаться вместе.
– Кажется, здесь есть что-то еще, – сказал он. – Бывает, сталкиваешься с человеком, который точно не станет желать тебе добра, и это сразу чувствуется. А бывает, что просыпаешься среди ночи, чтобы посетить туалет или попить воды, идешь по темному дому и начинаешь чувствовать чье-то тихое присутствие. Я никогда не видел призраков, но среди ночи меня порой посещало это чувство – будто нечто темное заполняет комнату, словно раздувающийся воздушный пузырь. Если спросишь меня завтра на людях, то я буду категорически это отрицать, но сейчас признаюсь: я чувствую нечто подобное с самой первой секунды, как мы оказались здесь. Чувствую и то и другое – как чье-то присутствие в воздухе, которое может быть простой клаустрофобией, так и то, что называют…
– Злом?
Уокер медленно кивнул, не спуская с нее удивленных глаз и радуясь тому, что он теперь не один.
– Да, именно так. Это настоящее зло.
Адам протер глаза, с удивлением осознав, что смотрит один и тот же двухминутный фрагмент в пятый раз. Он включал отснятый материал, доходил до начала спора за ужином, но затем его мысли начинали путаться. Недовольный самим собой, он тихо выругался, поставил воспроизведение на паузу и тупо уставился на застывшее на экране ноутбука изображение: злая Мериам огрызается на Хакана. Адам знал ее лучше, чем кто бы то ни было, но теперь ему казалось, что женщина на остановленном кадре совершенно не походила на его невесту. У Мериам был жутко язвительный характер, по причине горячего темперамента она могла вспыхивать время от времени… но совершенно по-другому. Кроме того, теперь она выглядела ужасно нездоровой. Черты лица были словно нарисованы, а под глазами появились черные круги. Свойственная ей бледность – обычно с оттенком кофе с молоком, – теперь казалась почти желтушной.
Ну хватит, подумал он, закрывая ноутбук. Он вылез из палатки, и ему тут же захотелось надеть перчатки и шапку. Но вместо того чтобы возвратиться за ними, он поднял воротник куртки, застегнул молнию до горла и, потирая руки, пошел вдоль стен, палаток и полиэтиленовых перегородок, из которых состоял жилой лагерь на втором этаже. Здесь было много спален, но у персонала уже выработалась привычка находиться в лагере только во время сна, поэтому он знал, что Мериам следует искать где-то в другом месте. Чаще всего ее можно было найти в одном из загонов на первом этаже – в том месте, где Хелен и ее команда провели первые раскопки на проекте. Там нашли решетчатые остатки того, что Хелен считала птичьими клетками, и больше ничего. Обломки клеток были упакованы и складированы вместе с другими артефактами, а из помещения Мериам сделала себе базу. Свой личный кабинет. Как главный менеджер проекта, она претендовала на индивидуальное рабочее пространство. Мериам с таким ожесточением подмяла под себя власть на «Проекте Ковчег» и настолько глубоко погрузилась в процесс, что Адам стал чувствовать себя лишним – эдаким сторонним наблюдателем, несмотря на то, что формально был одним из основателей. Но каждый раз, когда он пытался поговорить с ней об этом, она тут же меняла тему разговора.
С каждым днем он чувствовал себя здесь все более лишним – до тех пор, пока ему не стало казаться, что это уже не его проект. Официально он носил название «Проект Ковчег Карги – Холцера», но со временем люди, произнося его аббревиатуру ПККХ, почему-то стали проглатывать последнюю букву Х. Как будто вклад Холцера здесь был ничтожен.
Холодный ветер пробирал до костей, пока Адам спускался по лестнице. Даже простое прикосновение к промороженной древесине обжигало кожу.
Достигнув низа лестницы, он подышал на ладони и потер их друг о друга. Под руководством Мериам проект полетел в тартарары. Кто-то должен сказать ей об этом, и лучше всего, если сам Адам… но он хорошо знал Мериам. Она никогда не признает, что облажалась. Они оба знали, что работу она любит больше, чем когда-либо любила его. И первым делом подумает, что критикует он ее исключительно из чувства обиды.
Беззаботные дни после помолвки казались теперь такими далекими, а долгожданная свадьба – почти невозможной.
Адам сделал еще один шаг и остановился в раздумьях. Почти невозможной? Он что, действительно теперь так считает?
Слева, метрах в тридцати, находился выход из пещеры, выделявшийся черным ночным пятном. У выхода навалило сугроб в несколько сантиметров высотой. Ветер донес до него голоса, он обернулся и заметил у выхода несколько фигур. Ему показалось, что они стоят слишком близко к обрыву. И при этом курят, мелькая ярко-оранжевыми огоньками, хорошо заметными в темноте. Но он не собирался сдавать их Мериам. С учетом того, что снега навалило предостаточно, вряд ли там мог начаться пожар. Курящие стояли в самом темном месте, и Адама охватило ощущение, что эти три мелькающих сигаретных огонька остались последними признаками жизни на Земле и что человечества за пределами пещеры уже не существует. Находясь здесь, на горе, да еще и во время бури, можно было подумать, что они переместились на другую планету.
Замерзший, с окоченевшими пальцами, Адам сгорбился и поспешил к проходу, располагавшемуся с левой стороны ковчега. С этого места уже можно было разглядеть теплый золотой свет вдали, и Адам понял, что предположение его было правильным – Мериам действительно находилась в своем «офисе». Стараясь закрыться от холода, он еще сильнее втянул голову в плечи, опустил взгляд на затоптанный снег и ускорил шаг. Когда он снова поднял глаза, до открытого входа оставалось метров шесть.
Адам резко остановился. Отсюда, из темноты, были хорошо различимы два человека, залитые теплым светом. Мериам и Фейиз. В том, что они находились там вместе, не было ничего особенного. Но они стояли в метре друг от друга – возможно, даже немного ближе, немного интимней, но увиденное совсем не напоминало общение любовников. Оно было похоже скорее на общение коллег. Или близких друзей. Мериам доверяла Фейизу, и Адам никогда не ревновал ее по этому поводу, потому что доверял и сам.
Но теперь, несмотря на встревоженный тон их голосов (хотя он и не мог расслышать слов), он видел открытый жалобный взгляд Фейиза и растерянную, уязвимую Мериам. Она открыла часть души, показала себя настоящую после нескольких недель ношения строгой маски – но почему-то не Адаму. И это не могло не вызывать вопросов.
Затаив дыхание, ощущая лицом холодный ветер, Адам смотрел на них и спрашивал себя – не может ли Фейиз оказаться причиной пропасти, вдруг возникшей между ним и его невестой?
Кулаки непроизвольно сжались. Он развернулся и, стараясь не привлекать к себе внимания, пошел в обратную сторону – по собственным следам, оставшимся на снегу. Добравшись до передней части пещеры, он пошел к лестнице, и там откуда ни возьмись перед ним выросла человеческая фигура – всего лишь силуэт, сотканный из тьмы.
Фигура двинулась к нему, и сердце Адама бешено заколотилось.
– Господи! – прошипел он, дернувшись. – Не надо!
В мягком свете рабочего фонаря, висящего вверху лестницы, он заметил улыбку Каллиопы.
– Прости. Я не хотела тебя напугать.
– Подкрадываясь в темноте, это сделать не трудно.
Каллиопа взялась рукой за лестницу.
– Особенно здесь… А почему ты не спишь? Все в порядке?
Адам подумал о лжи. Каллиопа была рядом, он чувствовал запах сигаретного дыма, которым пропахла ее одежда, и понимал, что она была среди тех трех людей, которые стояли у обрыва и нарушали правила. Такой она стала нравиться ему еще больше. Некоторые правила следовало нарушать.
– Далеко не в порядке, – ответил он. – Все летит в задницу, тебе не кажется?
Она сочувственно поморщилась, но затем лицо ее снова осветилось улыбкой. Вот кто настоящий друг. Каллиопа взяла его за руку, но пальцы Адама так замерзли, что он почти не почувствовал ее прикосновения.
– Не все так плохо, – сказала она.
И Адам ей почти поверил.
Хелен вздрогнула, проснувшись, и резко вдохнула – словно во время сна забыла, как дышать. Глаза ее открылись на мгновение, затем снова плотно сомкнулись. Она моргнула еще раз, дрейфуя в сумеречном пространстве между сном и явью, довольная тем, что ее согревает тепло спального мешка с толстой подкладкой. Дыхание замедлилось, мышцы расслабились. Тело словно начало таять. Порывы ветра создавали уютный усыпляющий шум. Голова упала набок.
Вдруг ее выдернуло из сна повторно. Она нахмурила брови и прислушалась, желая понять, что не так. Вокруг нее в импровизированном лагере спало больше десятка человек. Некоторые занимали палатки, в то время как другие лежали прямо во всепогодных спальных мешках. Несколько маленьких тепловых пушек выдували тепло, но их мощности все равно не хватало для того, чтобы стала ощущаться хоть какая-то разница в комфорте между теми, кто занял стойла, и теми, кто расположился в одном большом помещении, предназначение которого еще не было прояснено. Хелен была уверена, что это что-то вроде грузового отсека, но не без оговорок. Пока что.
С долгим вздохом она нырнула поглубже в спальный мешок и навострила уши. Иногда посреди ночи она слышала, как люди занимаются любовью или ведут тихие беседы, находя утешение в том, что пара человек всегда могут предложить друг другу. Она никогда не завидовала им и не стремилась к такому же утешению, поскольку считала, что сексуально-романтические интрижки слишком сильно отвлекают от работы. Но, несмотря на это, палеопатологоанатом Дэв Патил уже заставил обратить на себя ее внимание. Он все чаще заигрывал с ней, от чего уши Хелен краснели и подсознательно хотелось мурлыкать.