ибо серьезный урон. В конце концов, он смог самостоятельно сходить вместе с Зейбекчи в столовую и там перекусить. Теперь ему требовался элементарный отдых под наблюдением врача.
Но Зейбекчи был волен уйти в любой момент.
– Сейчас ночь, – сказал доктор Дайер, пытаясь разглядеть его лицо. Ему все еще казалось, что турок не вполне проснулся. – Рассвет через несколько часов. Советую остаться здесь до утра и поспать еще.
– Как раз этими руками я и воспользовался вначале, – произнес вдруг Зейбекчи, затем поднял руки и посмотрел на них с таким вниманием, словно видел в первый раз. – Я так тихо шептал в его голове, что он даже не догадался о моем присутствии. И так и не понял, что натворил. Но теперь мне нет необходимости шептать.
Зейбекчи сделал два шага и остановился перед Патилом.
– Мистер Зейбекчи? – со страхом спросил доктор Дайер, надеясь на то, что Зейбекчи просто захотел отлить. Такое могло быть. Но если так, то почему он…
Зейбекчи наклонился – должно быть, быстро, но в глазах доктора Дайера все происходило медленно. Так медленно, словно медблок превратился в большой аквариум и они оказались под водой. Турок положил одну руку на лицо Патила и прижал его голову к кушетке. Пальцы другой руки он засунул в рот Патилу, взялся ими за нижнюю челюсть и вырвал ее. Кости хрустнули, плоть разорвалась, на кушетку и на пол хлынул поток крови.
– Господи Иисусе! – закричал доктор и дернулся назад.
Крик привлек внимание Зейбекчи. Он хмыкнул, взглянул на доктора Дайера, затем с выражением хмурой скуки на забрызганном кровью лице принялся кромсать и рвать лицо Патила острым краем его собственной расколотой челюсти. Патил поднял руки, пытаясь защитить себя, и от этого зрелища доктору Дайеру стало совсем нехорошо. Это поразило даже больше, чем жестокость нападения. Некоторое время проснувшийся Патил был в сознании, но не мог кричать. Он только выл бессловесным воем, как выл бы всякий человек, у которого только что оторвали челюсть.
Затем его руки упали, и тело обмякло. Кровь толчками стекала на пол, пропитывала одежду и простыни. Патил умер.
Зейбекчи снова взглянул на доктора, вздрогнул от явного удовольствия и пошел к нему.
Горячий запах свежей мочи коснулся ноздрей доктора. Только почувствовав влажное тепло на ногах, пропитывающее штаны изнутри, он понял, что описался сам.
Маленький мальчик сломался в нем. И больше не было старшего брата Тедди, чтобы его защитить.
Вскрикнув, он кинулся вон из медицинского блока, скользнув в луже собственной мочи. Зейбекчи бросился на него, но промахнулся. Доктор стукнулся о дверную коробку, нащупал выход и выскочил в объятия ледяного ветра, проносящегося через ковчег.
– Господи… Господи… – шептал он.
С правой стороны он услышал голоса каких-то сотрудников. Дрожащий, онемевший от увиденного ужаса, он побежал туда, набирая скорость. Зейбекчи бросился в погоню, сорвав на ходу чью-то полиэтиленовую пленку, и доктор закричал, взывая о помощи.
Толстые листы порезанного на полосы армированного полиэтилена перегораживали проход впереди. Когда он проталкивался сквозь развешанный полиэтилен, ему показалось, что голоса стали удаляться. Яркая лампа на стене, висящая слева, заставила его моргнуть и сжаться от страха. Кто-то схватил его за руку, он толкнул этого человека и бросился вперед.
– Эй, док! Полегче!
Чужие руки схватили его снова, сразу за оба запястья. Железная хватка заставила его вскинуть голову и посмотреть в лицо державшего. Это был один из американских аспирантов – молодой человек привлекательной наружности, кажется, с итальянским именем. Белуччи… Нет, Белбасти. Стив.
– Оно внутри Зейбекчи, – быстро сказал доктор Дайер. – Идем. Нам нужно оружие. Что-то такое, чем можно защититься.
Дальше по проходу из секций стали выглядывать головы – как мужские, так и женские. Эти люди устали за прошедшие дни, им было страшно, поэтому все старались держаться вместе. Некоторые палатки стояли прямо в проходе. Здесь же на полу расселись четыре человека, поставив на середину обогреватель, и коротали время за игрой в карты.
– Вставайте! – крикнул им доктор Дайер.
Внутренний голос напомнил, что они вряд ли поймут, о чем он пытается их предупредить, но разве они не видят его страха? Впрочем, они скорее подумают, что еще один участник экспедиции слетел с катушек…
– Черт, послушайте! Он идет сюда! Мы должны…
– Эй, док! – сразу за всех ответил Белбасти. – Мы не дураки. Демон он там или нет, но мы уже припасли оружие.
Отстегнув от пояса ледоруб, Белбасти продемонстрировал его доктору Дайеру. Серебристый металлический стержень блеснул в ярком свете, более темный стальной клюв был усеян зубьями жуткого вида. Дайер кивнул. Наличие ужасного инструмента вселяло некоторый оптимизм. Оба повернулись лицом к тяжелым полиэтиленовым полосам, закрывавшим проход. Доктор нахмурился. Куда подевался Зейбекчи?
– Он гнался за мной, – стал объяснять доктор Дайер. – Это Зейбекчи убил Элен и других. И только что он…
– Может, он пошел к выходу из пещеры? – предположил Белбасти. – Надо предупредить тех, кто на первом уровне.
Подняв ледоруб и нахмурив брови, с выражением бесстрашной решимости на лице Белбасти откинул полиэтилен в сторону и двинулся вперед. Но он успел сделать только полшага, прежде чем словно из ниоткуда появился Зейбекчи. Казалось, он просто материализовался из тени. Зейбекчи схватил одной рукой Белбасти за горло. Захрипев, но не растеряв мрачной целеустремленной решимости, американец махнул ледорубом что есть силы. Первый раз в жизни доктор Дайер видел такую отвагу.
Зейбекчи вырвал ледоруб из руки американца так легко, словно отнял прутик у драчливого ребенка. Единственный в этом месте светильник моргнул и погас на секунду. В этот момент доктор Дайер увидел, что из глаз Зейбекчи исходит болезненное оранжевое свечение, словно гнилой свет из недр тыквы на День Всех Святых.
– Пожалуйста, Господи, – прошептал доктор Дайер. – Пожалуйста…
Ударив ледорубом в лицо Белбасти, Зейбекчи попал ему в левый глаз. Клюв ледоруба ушел в глазницу сантиметров на пятнадцать, проникнув в мозг американца. Белбасти задергался и стал опадать. Стальной клюв с отвратительным чмоканьем выскользнул из глаза мертвеца.
Доктор Дайер уже бежал, не помня себя. Он видел лица людей впереди, глядящие на него расширенными от ужаса глазами. Одни тянулись к оружию. Другие кричали. Третьи убегали в глубь ковчега – подальше от кошмара и людей, помочь которым они уже не могли.
Доктор хотел сказать им, что в ковчеге больше не осталось безопасных мест. Но потом он ощутил сильный удар в затылок и услышал, как треснула кость.
И тут же умер под аккомпанемент диких криков.
16
Оливьери находился в загоне, который приспособил себе под комнату. Спальник был свернут и убран в угол, посередине стояли три пластиковых стула и стол. Грудой на полу валялись куски битума, бывшие когда-то оболочкой гроба. Дюжина кусочков поменьше лежала на столе – блестящие, гладкие, но с острыми краями. Некоторые из них были собраны с трупов, которые изучала команда профессора Маршалл, но остальные следовало отобрать и подготовить своими силами.
Хлоя сидела на одном из стульев и с помощью беспроводной дрели проделывала отверстия в кусочках битума, а Эррик продевал через них толстый грубый шпагат. Оливьери сортировал новые кусочки по размеру, предпочитая отбирать те, на коих еще виднелись следы древнего непостижимого языка, с которого пытался переводить отец Корнелиус. Оливьери старался не думать о способности священника понимать смысл этих выгравированных надписей. Сейчас не время для зависти.
– Вот этот еще, – сказал он, вынимая очередной кусочек из кучи на полу.
От неудобной позы спина и колени разболелись.
Из-за жужжащей дрели Хлоя его не слышала. Оливьери похлопал ее по плечу, и девушка сняла палец с кнопки пуска.
В наступившей тишине они услышали крики. Оливьери вскинул голову и пробормотал «нет». Эррик вскочил так резко, что его стул отлетел назад. Кулаки его сжались и разжались, он ругнулся, осознав, что не имеет при себе никакого оружия.
– Хлоя, – сказал он и потянулся к ее дрели.
Но она нахмурилась и отвернулась от него. Оливьери прекрасно ее понял. Она ни за что не отдаст свое единственное оружие кому бы то ни было. Не спуская пальца с кнопки пуска, Хлоя встала у выхода. Оливьери сделал шаг назад, уперевшись в стену спиной. Из прохода донеслись новые крики. Они услышали шлепок, который мог быть только ударом чьего-то тела о пол, затем мимо их загона пробежали несколько человек, спасающихся бегством. Оливьери понимал, что им тоже следует идти.
– Бегом! – заорал он. – Оба разом, быстро!
Эррик бросил взгляд на кучу битумных обломков, схватил самый большой и острый кусок и выскочил с ним в проход. Ветер донес до них чей-то животный крик. Оливьери увидел, как один из сотрудников налетел на Эррика, пытавшегося обойти какое-то препятствие. Эррик поднял голову, уже готовый к драке, но вдруг в тусклом свете мелькнул чей-то ледоруб и воткнулся в его плоть. Поскольку Эррик в последний момент дернулся, клюв ледоруба проткнул вместо груди плечо. Но он упал, и напавший прыгнул на него сверху, поднимая ледоруб для еще одного удара.
Оливьери закричал – будто мог остановить криком убийство.
Хлоя выбежала из загона и, перехватив дрель как дубину, ударила ею по голове того, кто напал на Эррика. Мужчина покачнулся назад, и Оливьери увидел, что это был Зейбекчи. Или демон, сидящий внутри Зейбекчи.
Закричав, Хлоя приставила дрель к его щеке и нажала на кнопку пуска. Сверло завизжало, вспарывая плоть и вонзаясь в кость. Но Зейбекчи только улыбнулся. Он протянул руку и взял Хлою за волосы. Сверло погружалось в его лицо все глубже, мелкие капельки крови брызгали на Хлою, но вот он поднял вторую руку, сложенную в клешню, вонзил ногти в шею девушки и вырвал ее горло с мясом. Вслед за этим нечеловечески сильный демон, сидящий внутри Зейбекчи, спокойно проследил за тем, как осела на пол истекавшая кровью Хлоя. Дрель упала рядом с дергающимся умирающим телом, и Зейбекчи обратил свой взор на Эррика.