Анвар вышел от Фахда с заметно более легкой душой… Вся эта ситуация продолжала неимоверно давить на него, и в то же время, сейчас ему стало немного спокойнее… Амаль действительно будет с Фахдом в надежных руках… А то, что она хочет быть с Макдиси, у него сомнений не было с того самого дня, как он увидел фото их поцелуя… Его, Анвара с такой страстью и желанием скромная, стеснительная Аммули не целовала никогда… Да, он не хотел себе в этом признаваться, но это было полной правдой… Наверное, не увидь он на тех проклятых фото такого дикого взаимного притяжения между ними, он бы так не вышел из себя, чтобы улететь в никуда с Мадлен…
Мадлен… Новость о ее работе несколько выбила его из колеи… Да, он знал про ее журналистскую деятельность, про то, что работает посткором своего этого издания, но… ведь Фахд говорил отнюдь не о скучных редких репортажах, которые выдает его жена время от времени… Речь была, о чем– то другом… Судя по всему, опасном, провокационном… Интересно, надо будет расспросить… Все– таки, как– никак, они теперь муж и жена… Она просто обязана делиться с ним тем, что потенциально может подставить и его… Интересная, все– таки… Скрытная, странная… Мадлен напоминала шкатулку с секретным дном… Как от отца она скрывала все и вся, живя двойной жизнью, так, судя по всему, и от других… Сам усмехнулся своим мыслям… а что он вообще знал о своей жене? Ничего… Ровным счетом ничего, кроме того, что знать совершенно не хотелось…
Он все думал о прошлом, настоящем будущем по дороге в аэропорт, как вдруг понял, что уже какой раз в кармане вибрирует мобильный, который он до сих пор игнорировал. Все это время, пока говорил с Фахдом, он не обращал внимание на монотонное дребезжание в кармане, а теперь вдруг вытащил трубку и увидел, что на дисплее уже тридцатый звонок от помощницы Гюзель.
– Слушаю, – хмуро ответил он, предвкушая очередную трель о провисающих экстренных вопросах, требующих срочного решения…
– Господин Диб! Ваша жена в реанимации! Угроза ребенку или ей! Не знаю точно, но я уже второй час не могу до Вас дозвониться!
Он не сразу понял, что ему сказали… По позвоночнику пробежал озноб… Липкий, сковывающий резким уколом страха…
Анвар не помнил, как долетел до Стамбула. Хотелось выпрыгнуть из самолета и полететь самому… Странное чувство, необычное… Он, как правило, не особо волновался по жизни и не сильно спешил… Десять раз по дороге из аэропорта в больницу обругал водителя, что тот медленно едет… В конечном итоге психанул, заставил его уступить ему водительское сидение. Несся в нарушение всех возможных правил движения. Благо, что еще в пути ему набрали и сообщили, что состояние Мадлен стабилизировалось. Ни ребенку, ни ей ничего не угрожало… Она отдыхала и через час к ней можно будет зайти. Немного отпустило, но… Все равно, пока сам не увидит ее, не успокоится… Только в дверях больницы понял, что, как идиот, приперся с пустыми руками. Не догадался бы сам, наверное, просто увидел какого– то мужика, заходящего внутрь с большим безвкусным букетом. Огляделся по сторонам. Цветочный киоск у больницы был наполнен вениками, более подходящими для могил, чем для выражения хороших эмоций. Прошелся наугад метров сто по улице вниз– увидел бабушку, продающую на углу светофора миниатюрные букетики.
– Что это? – спросил на своем довольно сносном турецком. В образование Анвара вкладывались основательно– парень прекрасно говорил на четырех языках, в том числе на турецком.
– Дамасский жасмин, господин. Возьмёте один для Вашей красавицы?
– С чего Вы взяли, что у меня есть красавица, да и вообще, почему красавица, может быть и не очень? – усмехнулся в ответ.
– У такого красавца не может быть рядом не красавица… Этот цветок волшебный. Жасмин– королева среди цветов, она даже достойнее розы…
– Давайте все…– порывисто выдал Анвар, не задумываясь особо над философствованиями женщины. Схватил целое ведро цветов и нетерпеливо поспешил обратно к больнице. Нести один микробукетик было смешно. А так– вполне себе впечатляюще– целая охапка цветов… Как только цветы оказались у него в руках, понял, что сейчас этот умопомрачительный запах сшибет его с ног… И он вдруг отчетливо узнал этот запах… Жасмин пах домом… Он пах Сирией… Он пах резиденцией Увейдатов и их общим детством…
Анвар зашел в палату, когда Мадлен уже не спала. Одиноко и обреченно смотрела в стену перед собой. Бледная и какая– то по– аристократически красивая… Очень красивая… Анвар почему– то раньше даже и не замечал, как она красива…
– Привет… Ну ты и напугала…– хрипло произнес, – как ты?
Она усмехнулась.
– Неправильно. Спроси лучше, «как ребенок»? – посмотрела на него с укором, намекая на его псевдовнимание к ее личности все эти месяцы.
Сел рядом, тяжело вздохнув. Посмотрел на свои руки.
– Маду, я… Мне правда жаль, что так случилось… Слава Аллаху, все сейчас нормально… Что говорят врачи?
– Ты улетел в Дубай… Зачем, Анвар? – смотрела на него волком, полностью игнорируя вопросы мужа, – Чего ты добиваешься? Думаешь, вернуть ее?
Анвар отшатнулся… Столько боли, сожаления, отчаяния в ее глазах… Это был именно тот взгляд, который бы заставил любого себя ненавидеть, будь он обращен на вас…
– Мне сказали, тебе стало плохо в аэропорту… Ты. Ты хотела улететь, Мадлен?
Она отвернулась. Молчит… Неловко. Тяжко…
Они, как всегда, избегали тем, которые жгли сердце…
– Это тебе, совсем забыл, – протянул ей букетище цветов немного неловко, тушуясь. Жасмин пах так сильно, что благоухал уже весь этаж…
– Спасибо, это мои любимые, как ты узнал? – нежно сжала в руках белые маленькие цветы Мадлен и на ее лице проступила печальная улыбка…– цветок Дамаска…
– Я и не знал, что в саду Увейдатов было столько жасмина… Только купив букеты, понял, что чувствовал этот запах все детство… Он у меня неизменно ассоциировался с вашим домом…
– Сейчас там как раз сезон цветения… Весна… Апрель… Надежда…– ностальгически произнесла Мадлен.
Анвар порывисто протянул к ней руку, взял ее холодные пальцы, чуть выше которых был вставлен катетер с капельницей, крепко сжал.
– Наш ребенок обязательно родится и обязательно будет счастлив, Мадлен…
Глава 30
Микаэл
Месяц назад
Он сходил с ума… Старался скрыть это ото всех, как мог, но не всегда получалось… Нервы сдавали, особенно в присутствии подчиненных. При Ней и при родных старался более– менее держаться… а наедине с собой раскисал, как тряпка… Ненавидел себя за эту гребанную слабость по ней… Ревность… Жадность… Непонимание… Она была рядом и в то же время… Далеко… Не поймать, не прижать, хоть прижимал до хруста ее тоненьких костей… И ведь точно, бабочка… В банку посадить можно, а сожмешь в руках– превратится в ничто…
Потратил уже несколько десятков тысяч долларов на то, чтобы убрать из социальных сетей все видео и фото с ней во время выступлений… Как оказалось, это дело непростое, но это того стоило… Сама мысль, что на нее продолжают пялиться с экранов своих телефонов, убивала его, вводила в ярость, в неистовство… Зато он хранил эти видео на телефоне… Пересматривал часами, возбуждался, злился, снова возбуждался… Микаэл знал, почему не удаляет их у себя, хоть сами обстоятельства их записи были для него ненавистны… Во время выступлений Оксана была такой, какой он увидел ее в первый раз– пленительной королевой, от которой дух захватывало… Ее глаза горели страстью… Точно так же, как когда она кончала… Только в эти секунды он видел тот же блеск ее изумрудных океанов… Он мог бесконечно долго доказывать самому себе, что ее танцы– недостойная блажь, но стоило только сравнить ее, потухшую, потерянную, сейчас, и ту девушку там, во время выступлений– все становилось понятным… Может и права была эта чертова Виталина? Может, Оксана действительно была создана для другого… Для высокого… Для большой сцены… От этой мысли начинал смеяться гомерически… Почему из всех женщин на Земле он встретил и полюбил именно ту, кто мечтала, о чем угодно, только не о такой жизни, как с ним, не готова принять его, не сломавшись… Миллионы девушек были бы счастливы занять ее место, а она… Она просто позволяла ему быть рядом с собой… Да, на самом деле все именно так… Разве она хоть раз сказала ему сама, что любит? Разве спросила, чем он увлекается, да что угодно хотя бы спросила? Какие мультики смотрел в детстве, по каким фильмам и группам фанател… Ничего… Она знала лишь то, что он сам рассказывал…
Иногда Микаэл думал, что так расплачивается за свои грехи… Это Оксанино показное равнодушие, эта жизнь «в одолжение» с ним разрушали его изнутри. Возможно, будь он мужчиной попроще, не привыкшим с детства к обожанию, восторгу, поклонению, подобного рода аррогантное поведение женщины рядом воспринималось бы им как должное… Но он… Он был уязвлен… Постоянно уязвлен… Загнал себя в какой– то психоз… Иногда ему казалось, что он заколдованный, словно пришитый к ней нитками… И с ней тяжело, и без нее никак…
Надо было выходить из этого идиотского состояния– за последние два месяца доходы упали почти вдвое, потому что его мысли были на ней и в ней, а не в делах. Если он не улетал в воспоминания о том, как хорошо было с ней ночью, то прокручивал сотни раз их ссоры, выбешиваясь еще больше… В его деле надо был держать железным кулаком всех и вся. И он делал это всегда, а с ней расслабился… Вот и пошло все невесть куда, покатилось…
Пил уже второй бокал виски, ожидая первой встречи с этим гребанным психологом в баре фойе отеля… И почему встреча назначена в баре? Почему не принимает у себя в кабинете? Не стал загонять себя еще и этими мыслями… И так голова трещит… Его бы воля, он бы сейчас тусоваться поехал, а не разрешил бы в голове своей копаться… Как будто это что– то поменяет… Что, волшебной палочкой мозгоправша взмахнет– и ему ее танцы покажутся защитой докторской диссертации? Ладно, потерпит… Ради нее…
– Привет, – раздался рядом знакомый женский голос.
Микаэл поднял глаза, не сразу, явно не испытывая особого интер