— Только по ушам не бей, когда скажу, — три косых.
— Да это ж астрономия! — возмущается Тутси. — Я эти за две схватила, — она поднимает ноги в изящных сапожках. Потом смотрит на часы и вскакивает: — Ну ты скоро?
— Да иду, иду. Я стрелку на девять забила, ждет небось. К себе ведет, между прочим, — она многозначительно подмигивает Тутси и, накинув заячий палантин, величественно исчезает за дверью.
Проходит минут десять. Кукушка выскакивает из своего домика (подарок одного швейцарского друга), отсчитывает девять часов и скрывается, захлопнув за собой дверцы.
И в эту же минуту раздается звонок — Гор точен, как всегда. На этот раз договорились провести вечер (переходящий в ночь) у Тутси. В их последнее свидание он подарил ей изящный футляр с маркой какой-то престижной французской фирмы. В футляре «неделька» — семь кружевных, совершенно прозрачных цветных трусиков. Каждые величиной с ноготь, семь колготок-ассорти, семь ассорти же лифчиков размером в два ногтя и, непонятно зачем, тоже под цвет семь крохотных носовых платочков. Все это требует награды, и вот Гор прибыл за ней, нагруженный бутылками и пакетами, добытыми из посольского магазина.
— Мадам Тутси, вы прекрасны, как всегда, нет вам равных в столице Союза Советских Социалистических Республик и прилегшей к нему загнивающей Европе, — он секунду подумал и поправился: — Прилегающей.
— Да ну тебя, Август, — Тутси жеманно надула губки, — хотя тебе видней, ты наверняка перепробовал женщин во всех странах загнивающей Европы…
— …И развивающихся Азии и Африки, — самодовольно перебил Гор. — Тем больше имею право говорить: мадам Тутси — королева красоты. Не понимаю, почему вы не участвуете в конкурсах? Это теперь в вашей стране очень модно. Я недавно читал в газетах, что конкурсы проводятся в таких городах, о которых никогда не слышал. А я географию очень прекрасно знаю. И всюду у вас конкурс на «мисс». Да? Заметьте не на «товарищ Москва», не на «гражданка Москва» или «женщина Москва». Да? Так говорят, я слышал: «Женщина, передайте билет». Я слышал в метро. Очень интересно.
— А что ты делал в метро? — немного удивилась Тутси.
— Держал руку на пульсе народа! — ответил Гор и рассмеялся. — Знаете, в Японии один миллиардерщик ездил в метро. Ему восемьдесят лет, и у него одиннадцать «роллс-ройсов», а он езжает в метро. Так вот, когда его спросили: «Почему?» — он ответил: «Надо держать руку на пульсе народа». Тогда его фирма будет знать, что кому нужно. Вот я и иду в метро и могу сказать моему редактору все, что ему нужно. А сейчас я хотел бы держать руку на пульсе мадам Тутси. На том месте, где у нее сильней всего бьется пульс, — он снова рассмеялся.
А потом они ужинали. И вот тогда-то состоялся тот самый разговор.
Неисповедимы пути господни. Неисповедимы и поступки людей. Казалось, только что, непонятно, с чего Игорь разоткровенничался перед Наташей, а теперь вдруг она стала болтать лишнее Гору. Правда, кое-какие основания были. Во-первых, она выпила чуть больше, чем следовало, потрясающего французского коньяка, который принес Гор (последнее время Тутси вдруг обнаружила, что потребление спиртных напитков весьма приятное занятие), во-вторых, уж как-то в этот вечер все было хорошо и весело. Гор рассказывал остроумные анекдоты, почерпнутые из какого-то сборника всяких смешных историй. Сообщил, что давно не одевал мадам Тутси (только и делает что раздевает ее) и поэтому собирается на несколько дней домой. Вернется — кое-что привезет ей. Но нужно точно вспомнить ее размеры. Сейчас он восстановит их в памяти (следовал очередной любовный раунд и возвращение за стол).
— Вот ответь мне, — улыбается Гор и продолжает свою серию анекдотов, — почему девушки опускают глаза, когда парни говорят им, что их любят? — он выдерживает эффектную паузу и дает ответ: — Чтоб узнать, говорят ли они правду. — Гор хохочет, а Тутси не сразу понимает. Когда до нее доходит, смеяться уже поздно. — Или вот, — продолжает Гор. — Какая разница между женатым и двоеженцем? Не знаешь? Никакой — в обоих случаях одна жена лишняя!
Он опять смеется.
И тут же подхватывает снова:
— А почему изнасилованных не может быть? Потому что женщина с задранной юбкой бегает быстрей, чем мужчина со спущенными штанами! Ха-ха-ха!
Тутси не узнает обычно сдержанного и вежливого Гора. С чего эта вульгарность, пошлые анекдоты, смех? Что это с ним?
Откуда ей знать, что Гор очень доволен, что накануне он получил приятное известие.
— Вы знаете, мадам Тутси, что вчера у ресторана «Стеклянный» или «Хрустальный» была сильная драка? Две группы подрались не знаю из-за чего. Даже стреляли. Говорят, есть жертвы. Милиция арестовала. Это было по радио. Не слышали?
— Я радио не слушаю.
— Почему?
— Мне некогда, — кокетничает Тутси, — я все время думаю о вас. — Она вспоминает о том, что Гор скоро смотается на родину, а там, говорят, брюлики идут по цене лошадиного овса. Какова цена овса, Тутси не знает, но образ ей нравится.
Некоторое время они обсуждают происшествие, и как-то незаметно для себя самой Тутси пересказывает Гору то, что ей рассказывал Игорь: как рэкетиры пришли в атлетический клуб, с чем столкнулись и что за этим последовало, как честные ребята должны превратиться в робингудов и сами насаждать порядок и так далее. Разумеется, Тутси тщательно замаскировала, о ком идет речь.
Гор был весь внимание. Он ни разу не прерывал ее, слушал серьезно, изредка кивая. Если б Тутси знала, какую он при этом испытывал радость, она бы, наверное, очень удивилась.
Гор мгновенно сообразил, о ком и о чем идет речь. Ну что ж, значит, он старался не зря. Кое-что удалось. Это уже второе очко. Первое было вчера.
Вчера он позвонил Зине-Зое. Позвонил, как договорились.
— Есть ли новости? — спросил он вкрадчиво.
— Есть, — ответил ему бодрый голос, — приезжайте и захватите обещанное. Адрес помните?
Гор не заставил повторять приглашение. Он сел в машину и, не доехав сотни метров до хорошо запомнившегося ему дома, пошел пешком. Ему показалось, что в подъезде напротив мелькнула неясная фигура. Сначала насторожился, потом сообразил: сутенер, оберегает, а скорее, контролирует свою подругу. Ну что ж, это хорошо.
Гор уверенно вошел в подъезд. А что? Он ничего противозаконного не совершает. Даже если это не сутенер, а агент КГБ. Кто может ему запретить иметь знакомых из числа русских женщин? И наносить им визиты? Он же идет не за шпионскими сведениями. А если они испытывают взаимную привязанность, так что? Гор отлично знал (как, впрочем, и все иностранцы в Москве) полную бесправность милиции в борьбе с проституцией и ничего не боялся.
— Входите, — на его звонок дверь сразу же открылась. — Я Зина. Зина, а не Зоя, — сказала она с порога. — Постарайтесь запомнить. — И после паузы добавила: — А хотите называть Зоей — зовите. Наплевать.
Зина была одета в свой рабочий костюм — авангардистские колготки, лаковые сапожки, прозрачная блузка, на талии у нее вместо пояса находилась металлическая цепь с пряжкой в виде наручников, сбоку висела плетка (откуда ей знать, какие вкусы у клиента, разные встречаются).
Но Гор пришел не как мазохист, а как деловой партнер. Вызывающие одежды, соблазнительные формы Зины оставляли его равнодушным.
— Так какие новости? — спросил он, не успев раздеться.
Зина вздохнула, она уже поняла, что любовных игр не будет, и слава богу, была б «капуста». И она стала докладывать, как майор полковнику о проведенной операции.
— Договорилась я с моим сутенягой — все о’кей. Поднял ребят и наехал на измайловских. Побалакали у «Хрустального», перьев не хватило. До пушек дошло. Одного продырявили. Теперь надолго. Те обещали рассчитаться. Ты этого хотел?
Хотя красавица — королева Зина — говорила на не совсем понятном даже специалисту русского фольклора Гору языке, он прекрасно все сообразил, вынул увесистую пачку «гринов» и сказал:
— Отлично, пока верю на слово. Потом нужны будут доказательства.
— Доказательства прочтешь завтра в газетах, а может, по телеку увидишь, — усмехнулась Зина. — Я там оставалась как посторонняя, газетчики набежали.
— О’кей, продолжай так же. В долгу не останусь. Отметим успех.
Зина открыла бар, налила ему и себе большие рюмки. Раз-два, три…
Тут Гор вспомнил, к кому он пришел. Они наспех провели любовный раунд. Удовольствия особенного Гор не получил, его мысли были заняты другим. Даже не зайдя в ванную, попрощался. На том, ко взаимному удовольствию, визит закончился.
Когда же он услышал сообщение о происшествии на Кутузовском проспекте, окончательно успокоился. Порядок. Сделано большое дело. И, судя по всему, оно будет продолжено.
Тутси порадовала его своим рассказом. Сразу же созрел план. Правда, она может заартачиться, но у него есть достаточно убедительные аргументы для нее. Сломается. Конечно, жаль, если придется изменить стиль их отношений — взять в руки кнут. Что ж поделаешь, увеличит дозу пряников. Кнут и пряник, пряник и кнут. Поскулит, покапризничает и сломается. В конце концов, нет женщины, которая устояла бы перед норковой шубкой! Просто надо убедить, объяснить что к чему. Ну любит она этого супермена, но не настолько же, чтоб отказаться от норки! Такого не бывает. Да и преподнесет он это красиво, перевяжет ленточкой, приложит розочку. Словом, надо все обдумать. Не спеша. Спокойно. Главное, выбрать объект. Вот тут ошибиться нельзя, тут все должно быть точно…
Гор достаточно трезво оценивал события, чтобы понимать причины растущей волны жестокости и насилия. Тут и высвободившиеся темные силы — неизбежные спутники даже благотворных перемен, и неоправданная гуманизация, проводимая отвлеченными теоретиками, и несовершенное законодательство, и растерянность правоохранительных органов, наконец возникновение явлений и групп, вызывавших к жизни насилие… Много чего.
Но и он вносил свою скромную лепту (впрочем, не он один).
То, что он услышал от Тутси, дает в этом смысле неплохой шанс. И надо его использовать. План есть. Остается, как всегда, мелочь: осуществить.