И вот настал день, намеченный Гором для решающего разговора. Готовился он к нему очень тщательно, продумав все до мельчайших подробностей. Так кинорежиссер продумывает все детали съемок очередного эпизода: обстановку, атмосферу, действие актеров, и прежде всего главной героини.
Разговор состоялся в будний день — Гор уже знал, что в такие дни встречаться Тутси и ее супермену было трудно.
Накануне Гор предложил ей разнообразную программу. Он ждет ее в три часа, они едут обедать в Хаммеровский центр. Там же в центре присутствуют на престижном, но очень закрытом показе мод одной французской фирмы. А затем, порезвившись в валютном баре «Националя», заканчивают вечер у Тутси. При этом Гор сообщил, что ее ждет «очень замечательный сюрприз».
Преисполненная радостных надежд, Тутси ждала Гора у «Интуриста», обычной точки отсчета их свиданий. Она была в строгом английском костюме с очень короткой юбкой и очень длинным жакетом. Искусно намакияжена. Колготки без выкрутасов, черные туфли на высоком каблуке, скромная черная сумка.
Гор был настолько поражен ее видом, что не сразу нашелся что сказать. До чего ж она красива! До чего неописуемо красива, в этом сдержанном туалете! Его Тутси. На какое-то мгновенье ему стало ее пронзительно жалко: он-то знал, что ей предстоит. Но мгновенье и длилось мгновенье.
— Мадам Тутси, — он с искренним восхищением смотрел на нее. — Я не найду слов! Вы так прелестны, так прелестны, что я весь растерялся! Показ мод придется отменить: когда вы войдете в зал, все манекенщицы умрут от зависти!
Тутси весело рассмеялась. Гор, конечно, комплиментщик, но и она знала себе цену. Это был эксперимент. Некоторые проститутки суперкласса начали порой одеваться на работу в такие вот строгие одежды. Контраст между этой строгостью и тем, что угадывал в ней клиент, который все же хорошо знал, с кем имеет дело, действовал сильнее любого возбуждающего средства (и на клиента, и, что гораздо важнее, на его кошелек).
«Мерседес» за считанные минуты доставил их к огромному, очень модерновому, но все же мрачноватому зданию на набережной. Швейцар, как всегда, почтительно приветствовал Гора (старого знакомого), да и Тутси (старую знакомую). На этот раз ее сопровождал иностранец и обычной десятки она швейцару не отстегнула. Таковы уж правила игры.
Они зашли в почти пустой зал. Сели за столик у стены, заказали тут же подошедшему официанту в безукоризненном смокинге обед: икру, крабы, шампанское, какие-то фирменные блюда — словом, обычный набор-люкс. Болтали обо всем. Смеялись. Тутси под влиянием шампанского и острот Гора совсем развеселилась. Он же сыпал шутками и анекдотами, ни секунды не спуская с нее цепкого взгляда.
— Знаете, что говорят англичане? — спрашивал Гор. — Что лучше, чем заиметь новую любовницу, может быть лишь то, что избавился от прежней. Ха-ха-ха! Впрочем, откуда вам знать, мадам Тутси! Кому придет в голову хотеть избавиться от вас! Только сумасшедшему.
Тутси заливалась смехом, а Гор тут же выдавал:
— Для мужчины важней заставить женщину покраснеть, чем рассмеяться. А? Между прочим, женщины, как суп — им нельзя давать остыть! А вот еще знаешь, что говорил американский генерал Спаатс? «Есть две профессии, в которых любители превосходят профессионалов: стратегия и проституция». Ха…
Но тут Гор сообразил, что шутка не очень удачная, и поспешил исправить свой промах:
— Знаешь, есть еще такая мудрость: «Маленькие подарки укрепляют дружбу, а большие подарки укрепляют любовь!» Сегодня, мадам Тутси, вы в этом убедитесь.
Принесли еще шампанского. По мере его поглощения истории Гора становились все более двусмысленными.
— Молодожен спрашивает у своего отца, в молодости большого донжуана: «Скажи, отец, когда я в постели, должен ли я разговаривать с женой?» — «Конечно, — отвечает отец, — если телефон рядом». Ха-ха! А вот еще: мать напутствует дочку-старшеклассницу на школьную вечеринку. Внимательно оглядев ее, кричит: «Но ты не надела лифчик!» Охваченная гневом задирает у дочери юбку: «Ты не надела и трусики!» И бьет ее по щеке. «Но мама, когда ты идешь на концерт, — протестует девушка, — ты же не берешь свои ушные затычки!»
Гор заливается смехом и еще долго продолжает в том же духе. Наконец бросает взгляд на часы:
— Ой, мы опаздываем! Скорей.
Рассчитавшись, они торопятся в демонстрационный зал. И там, спотыкаясь о ноги уже давно сидящих вокруг элегантных мужчин и женщин, пробираются к своим местам, вызывая всеобщее недовольство. Во-первых, опоздали, мешают смотреть, во-вторых, народ здесь искушенный и никакой строгий костюм их не обманет, они сразу определяют Тутсину профессию. Совсем обнаглели эти девки, да и иностранцы хороши, устроили из Хаммеровского центра публичный дом! Мужчины демонстрируют еще большее возмущение, ни на секунду не отрывая взгляда от Тутсиных ножек.
А тем временем под музыкальное сопровождение по «языку» взад-вперед расхаживают, беспрестанно меняя туалеты, длинные анемичные девицы с каменным выражением лиц. Запах пыли, материи, духов ударяет в ноздри.
Без конца меняются фасоны, цвета, длина платьев и юбок, ширина плеч и рукавов, пояса и сумки, туфли и чулки, шляпки и накидки. Звучит тихая музыка, изредка вспыхивают аплодисменты.
Наконец спектакль заканчивается. Все начинают расходиться.
Гор и Тутси неторопливо выходят на улицу.
Через четверть часа они уже сидят в душном, прокуренном баре «Националя». Действие шампанского Гор уже не испытывает. Поэтому он заказывает виски — по мере приближения решающего разговора в нем растет напряжение.
Ничего не замечающая Тутси добросовестно прикладывается к виски, что вообще она теперь делает со все большим удовольствием. В какой-то момент Гор спохватился: напьется, и разговор не получится, стоп! Он забирает у нее стакан.
В этот момент возникает неизбежный, как загробная жизнь, Жорж. Он церемонно целует Тутси ручку, пожимает Гору руку. Не спрашивая разрешения, присаживается к столику и наливает себе виски, благо на столе стоит лишний стакан. Выпив его залпом, наконец приходит в привычное состояние.
— Ты хотел поговорить насчет книг?
Гор с трудом соображает, в чем дело. Он вспоминает, что мимоходом намекнул Жоржу о полученном задании. Нашел время для разговора!
— В другой раз обсудим, — не очень любезно ворчит он.
— Я почему говорю, — пропустив реплику мимо ушей, продолжает Жорж. — Я уже дал задание своим людям («Своим людям», — вздыхает Гор. — О господи!) Но знаешь, Август, у меня впечатление, что никто ничего не читает, все смотрят телевизор…
— Бог с ними, — нетерпеливо прерывает Гор, — давай займемся этим в рабочее время, а сейчас отдохнем.
— О’кей, — Жорж деловито доливает в стакан остатки виски, выпивает и теряет к общению всякий интерес. — Я позвоню тебе на неделе.
Он откланивается и пересаживается к другому столику, где собралась какая-то веселая компания, у которой виски пока не иссякло.
Гор и Тутси еще некоторое время сидят, потом поднимаются. Оба, несмотря на хорошую закалку, немного устали.
Они выходят и решают пройтись пешком, сбросить с себя всю тяжесть этого чертового бара с его шумом, запахами, суетой.
На улицу спустилась ночь, движение поредело, весна весной, но легкий ветерок свеж, он холодит щеки. По улице Горького стремительно проносятся немногие машины, бесполезно меняют огни светофоры — прохожих почти нет. Тутси становится холодно, она прижимается к Гору, чтобы согреться. Одной рукой он обнимает ее за плечи, в другой несет большую красивую коробку, которую захватил из багажника «Мерседеса». Наверное тот самый сюрприз! На Тутси нисходит благостное настроение, такую легкость она испытывает нечасто — тут все: и шампанское, и предвкушение подарка, и хорошо проведенный вечер и, украдкой, мысль о послезавтрашнем воскресенье, которое они договорились с утра до вечера провести с Игорем. Но это послезавтра. А сегодняшнюю ночь она проведет с Гором. Такая работа. Тутси вздыхает. Ничего, Гор не худший вариант. Плохого, кроме хорошего, она от него не видела. Есть у него, правда, кое-какие свинские требования. Но что ж поделаешь! Другие еще не то требуют. Но ведь за свои деньги. И немалые. А вообще-то, свинская жизнь, и все они свиньи — мужики. Кроме Игоря, конечно. Он — бог! Тутси вздрагивает. От мысли об Игоре ее бросает в жар. Но она гонит эти мысли — сейчас на повестке Гор. А Игорь послезавтра, и нечего погонять лошадей.
Ветер усиливается, становится просто холодно, но, к счастью, они пришли.
Тутси торопливо задергивает занавески, зажигает плиту, готовит кофе.
Гор снимает ботинки, надевает «свои» тапочки. Открывает прихваченную с собой бутылку, привычно достает из домашнего бара пузатые бокалы.
Из кухни возникает Тутси. Она разливает кофе, аромат которого медленно захватывает комнату.
После прогулки они с наслаждением пьют обжигающую густую жидкость. Молчат.
Молчание густое, как кофе, повисает в комнате. Только еле слышно звучит грустная мелодия.
Гор смотрит на свет бумажного китайского фонарика (подарок Тутси от одного японского друга). Ему становится немного грустно. Он все же привязался к этой, такой красивой, такой гордой, наглой и вызывающей в своей непомерной красоте девушке. А в сущности, такой жалкой и незащищенной.
По меркам этой страны, она богата, у нее вещи, которые здесь мало кто имеет, много денег, ее жизнь — рестораны, бары, мужчины. Да вот и любовь ее, кажется, нашла. Что ж, красивый парень, действительно супермен и тоже любит ее. Многие ли девчонки могут здесь сравниться с ней? А ведь узнай про нее все — наверняка запрезирают. Впрочем, это участь всех проституток. Интересно, довольна ли она жизнью. Но уж его роскошному подарку будет радоваться наверняка.
Жаль, конечно, он привык к ней, с ней ему хорошо. В этой стране она согревает его, скрашивает одиночество. Гор вздыхает: работа прежде всего. Просто грустно, что через несколько минут он потеряет ее. И не важно, что внешне все останется по-старому, что он будет ходить с ней в рестораны и бары, приходить сюда, раздевать ее, ложиться с покорной и податливой в постель… Все уже будет другим.