– Простите меня, – едва слышно прошептал Олвин. – Я думаю… мне кажется, что мы с вами встречались! Могу ли я… смею ли я узнать ваше имя?
Медленно она опустила сложенные ладони, очень медленно подняла голову и улыбнулась ему!
– Моё имя Идрис! – сказала она, и чистый, как колокольчик, звук её голоса зазвенел в воздухе таинственной музыкой.
– Идрис! – повторил он, как драгоценную молитву. – Идрис, моя любовь, моя жизнь! Ты пришла ко мне с небес, или же мне суждено вскоре покинуть эту землю?
– Теос, мой возлюбленный! Я пришла к тебе! – отвечала она. – И я твоя теперь в этой смертной жизни, как и в бессмертной! По собственной воле пришла я сюда, ибо чем чаще и чем сильнее ты молил Бога о спокойствии и счастье для меня, тем скорее и сам приближался к моему естеству! А теперь, о мой поэт, мы будем вместе навеки: на время этой краткой жизни, а после – и в вечности! Дни райского одиночества Идрис – в прошлом, и цель её – не смерть, но любовь!
Руки его сомкнулись вокруг её талии, губы их встретились, и при этом восторженном воссоединении человеческого и ангельского существа зазвучал раскатистый голос, как будто тысячи крыльев разом забились под сводами, отдаваясь эхом под высокими арочными потолками собора, и голос этот, ясный и звучный, провозгласил:
«Кого Бог сочетал, того человек да не разлучает!»
И вновь настала тишина, и солнечный свет ясного утра заструился через витражные окна, играя на кресте на вершине алтаря; молчание и любовь прекрасно сочетаются, когда две души сливаются в одну!
И тогда Идрис нежно высвободилась из его объятий и подняла голову, доверчиво вложив свою руку в его ладонь, и губы её разомкнулись в нежном шёпоте:
– Возьми меня за руку Теос и веди в мир!
Огромные парадные двери собора медленно распахнулись, и по ступеням вниз сошли вместе в лучах славы солнечного света Поэт и Ангел.
– Это и есть город? – спросила она. – Человеческий город, где все работают во имя добра и служат друг другу?
– Увы, нет, моя милая! – отвечал он дрожавшим от нежности голосом. – Нет на этой печальной земле такого города, где люди не работали бы лишь во имя собственной корысти, отчаянно сражаясь друг с другом!
Её вопросительный взгляд потонул в небесном сострадании.
– Идём! – мягко сказала она. – Мы двое, единые в любви и вере, должны поскорее начать наш труд! Тьма сгущается и усиливается над Печальной Звездой, но мы, быть может, с помощью Божьей, сумеем обратить тени в свет!