Купец был, однако, несказанно рад уже и тому, что останется в живых. Осмелев, он обратился к Ардагасту:
-- Скажи, о, царь: зачем тебе все это нужно? Что за выгода наживать себе все новых врагов?
-- Зачем? Да чтобы меньше походить на тебя! - рассмеялся Ардагаст. - И чтобы среди моих врагов не было добрых людей. Их ведь гораздо больше, чем таких, как ты.
-- А награда добродетели - в ней самой. Тебя этому не научил Сенека? Да вот и он, - Хилиарх соскочил с коня и поднял со снега свиток в раздавленном футляре. - И такие книги топчет твой конь, Хор-алдар!
-- Я не умею читать, - проворчал князь.
Старый крестьянин, выступив вперед, торжественно заговорил:
-- Царь росов! Ты принес нам свободу, словно Херос, Солнечный Всадник. Мы рады будем жить под властью славного царя Децебала. Наша земля богата и щедра. Если хочешь, приходи со всем своим храбрым племенем. Лучше мы будем кормить твою отважную дружину, чем римскую саранчу.
Собравшиеся с восторгом смотрели на росских всадников. Но Ардагаст лишь вздохнул и покачал головой:
-- Мы не можем остаться здесь. Легионы идут на Дакию, и нам придется уходить. Силен Солнечный Всадник, но и боги тьмы еще сильны. Кто не хочет жить под их властью - идите с нами к дакам, вашим сородичам, или в наше царство. На Днепре зима чуть холоднее, но земля такая же плодородная. Вы сможете даже растить виноград. Научите и нас делать хорошее вино. И никакие римляне там до вас не доберутся, клянусь в том Солнцем!
Толпа зашумела, заговорила наперебой, заспорила. Кузнец взмахнул рукой:
-- Веди нас, Солнце-Царь! Веди туда, где нет римских кандалов и плетей!
Вокруг него собрались все рабы и молодые, крепкие парни-крестьяне. Поселяне постарше, однако, топтались на месте, почесывали затылки, поглядывали на старика. Наконец тот сказал:
-- Ты уж прости, Солнце-Царь. Как нам бросить свою землю? Римляне тут поселят неведомо каких людей, что те сделают с нашими святыми местами, с могилами предков? Страху нагнали на всех захребетников, и то хорошо. А если что, в горы уйдем. Нам в них каждая нимфа верная подруга, каждый сатир родной брат. Только знайте: если снова придете, хоть небольшим отрядом - примет и вас эта земля, как своих.
Ардагаст с благодарностью взглянул на старика. Ему и самому жаль было покидать гостеприимных мисян. Они-то не знали, каких трудов стоило ему говорить Сагдева, Андака и других князей не грабить и не угонять в рабство кого попало. Князья остались довольны: ни один прежний набег за Дунай не дал им столько добычи. И все благодаря мисянам. Оповещенные Братством Солнца, они не прятались по лесам, не нападали из засад, а всячески помогали дакам и степнякам. Теперь он чувствовал себя виноватым перед этими людьми.
-- Мы еще вернемся! - упрямо тряхнул головой Хор-алдар. - А кто посмеет вас притеснять, пусть знает: мстители - за Дунаем!
Кесарь Домициан беседовал в своем кабинете с Валентом и Рубрием. Гордо посаженная голова с правильными чертами лица еще недавно делала императора красивым не только в глазах льстецов, но теперь неуклонно расползавшаяся лысина и разраставшееся брюшко безнадежно портили его внешность. Оставив попытки замаскировать плешь жидкими волосами, кесарь отложил серебряное зеркало и вздохнул:
-- Увы, красота не вечна. Я написал целую книгу об уходе за волосами. Возможно, вам она окажется полезнее, чем мне.
Коротко стриженные седые волосы Рубрия слегка поредели лишь спереди, а черная грива некроманта оставалась по-прежнему роскошной.
-- Меня называют лысым Нероном. Это сущая правда, - подмигнул император собеседникам. - Но я вынужден казнить за это, как за оскорбление величества римского народа. Сколь тяжела участь повелителя: карать безвинных ради пользы государства! - театрально воскликнул воплощенный Нерон. - А как несовершенно мое тело, четвертое по счету! Мне уже не по силам носиться на колеснице, даже на коне я езжу с трудом. Только в делах Венеры я еще не уступаю тебе, Валент. И то мне приходится убивать тех, на кого слишком заглядывается моя бесподобная Домиция. Видят боги, это лучше, чем погубить ее саму...
-- Твое новое царствование, по крайней мере, счастливо, - мягко возразил маг. - Ты любим народом и солдатами за щедрость и справедливость. А любовь сенаторов не стоит того, чтобы ее добиваться.
-- Главное, армия, наконец, воюет, а не строит заговоры от скуки! - сказал Рубрий.
-- Расходы, расходы..., - скривился Домициан. - Оружие, провиант, повышенное жалование, раздачи черни, зрелища, постройки... Один Колизей чего стоит! Потому я и не могу отменить налог с твоих соплеменников, Валент.
-- Он отягощает только тех, кто не умеет разбогатеть при тебе. Разве это иудеи? - презрительно усмехнулся маг. - Мудрейшие из нас знают: ты еще несказанно обогатишь Рим и народ Израиля...
-- Да! Когда я пройду с легионами по стопам Александра - до Индии и дальше! - Домициан величаво взмахнул рукой над картой, расстеленной на столе. - Разве не для этого боги даровали мне четвертую жизнь? А я уже три года вожусь со всякими даками, роксоланами, языгами, свевами...
-- Даки уже побеждены. Осталось взять их столице Сармизегетусу. Децебал завалил деревьями все пути к ней, - подал голос Рубрий.
-- Зачем тратить на нее время? А для триумфа хватит и этого... Хотя, чтобы даки не возомнили о себе, я проучу еще каких-нибудь варваров, а потом справлю двойной триумф. - Рука императора, словно лапа коршуна, нависла над картой. - Хатты? Выгнали нашего друга, царя Хариомера. Подождут... Языги? Жалкие кочевники. Маркоманны и квады[47]? Самые наглые из свевов. Посмели не прийти мне на помощь против даков!
-- Их послы ждут приема, - напомнил Рубрий.
-- Казнить не медля! Бери Двадцать Первый Хищный легион, Рубрий, и иди на них с запада. А я поведу с юга легионы, что вернутся из Дакии. Твоя забота, Валент - чтобы нам не помешали никакие колдовские штучки.
-- Господин и Бог может не тревожиться. Лучшая колдунья в Германии после смерти Эрменгильды - Ганна, верховная пророчица свевов. Ты не зря приглашал ее в Рим. Она уехала в восторге от чудес нашей магии. Теперь она не только не помешает нам, но и убедит маркоманнов и квадов покориться.
-- Кажется, ее покорили не только твои магические дарования, но и... иные? - ухмыльнулся кесарь. - А со мной эта белокурая сивилла была так неприступна...
-- Если она не поможет нам, можешь сказать, что я уже ничего не смыслю ни в магии, ни в женщинах. Маркоманнам же, кроме нее, поможет разве что дух Маробода, великого царя свевов. А мой учитель Симон Маг надежно запечатал его в гробнице.
Рубрий заговорил мрачным тоном:
-- И все же я буду рад схватиться, наконец, с парфянами, персами, индийцами - только не с германцами! Я слишком хорошо знаю Германию. Полутемные чащи и непролазные болота, полные демонов, воины-звери в медвежьих и волчьих шкурах, духи мертвых воителей, несущиеся в вихре... Там против нас воюет все: люди, звери, демоны, сама эта проклятая земля! Еще и эти руны. Одной деревяшки с ними хватит, чтобы обратить в бегство целую когорту...
-- Ты сам становишься суеверен, как германец, - скривил губы Домициан. - Леса можно вырубить, болота осушить. А конунгов и их диких воинов - прельстить римской роскошью, на которую они летят, как мухи на мед. На левом берегу Рейна германцы - уже обычные подданные Империи.
-- А их хваленые руны - всего лишь искаженные этрусские буквы. Любой тосканский заклинатель, кое-как читающий книги своих предков, стоит полудюжины рунных колдунов, - пренебрежительно произнес маг.
-- Не мне, простому солдату, спорить с вами. Но все же есть у этих глупых варваров что-то такое, что мы потеряли. Воины идут в бой, а сзади женщины на повозках подбадривают их криками. А если воины погибнут - женщины вешаются вместе с детьми, лишь бы избежать рабства. Способны ли еще на это наши матроны?
-- Получилось, Каллиник! Мы пробили двойную магическую защиту, построенную Валентом!
Молодой человек с живыми темными глазами отставил серебряную чашу с водой, взъерошил длинные черные волосы и победно взглянул на коммагенского царевича.
-- Ну, в другом месте может и не выйти: здесь все-таки святилище, - возразил Каллиник.
Они сидели на поваленном сосновом стволе под скалой, где была грубовато высечена фигура всадника, преследующего с собаками вепря. Чаша стояла на плоском камне-жертвеннике. Святилище затаилось в узком лесистом ущелье дакийских Карпат совсем недалеко от лагеря Седьмого Клавдиева легиона. По другую сторону алтаря сидел на камне пожилой римлянин со знаками различия военного трибуна. Это был Флавий Ситалк, лучший разведчик царя Децебала и член Братства Солнца. Помня о своих гордых предках-фракийцах, он долгие годы извещал даков и аорсов обо всех планах римлян.
-- Ты, Иосиф, никогда не называешь Валента отцом, - заметил Ситалк.
-- Но я и не скрываю, что обязан ему рождением. А Братству Солнца - тем, что не стал таким же негодяем, как он. - ответил молодой маг. У него есть и другие дети, тоже незаконные. Из моей сестры он сделал гетеру, из брата - мошенника, и считает, что хорошо их устроил.
-- А мои сыновья... Тиберий - преторианец, до Фракии ему нет дела. Едва не погиб, когда даки разбили Пятый легион. А Квинт все обо мне знает и помогает нашему делу. Молю Солнце, чтобы им не довелось встретиться в бою, - сказал трибун.
Каллиник вздрогнул, вспомнив смерть брата, но овладел собой и сказал:
-- Главное, мы знаем, что затеяли эти коршуны. Теперь, если даки ударят в тыл Домициану, то есть Нерону... Боги, да ведь он сам идет к нам в руки!
-- Не выйдет, - покачал головой Ситалк. - Дакии сейчас нужен мир. Слишком много воинов погибло. Хуже того: маркоманнам и квадам помочь некому. Музий, конунг семнонов, побывал в Риме и вернулся холуем кесаря. А он ведь - хранитель главной священной рощи свевов. Ганна с ним заодно. Вандалы недавно воевали с маркоманнами. Римляне помогли Гебериху: дали сотню всадников и кучу всяких подачек. Хорошо, если он не ударит маркоманнам в спину. Смогут ли друиды его отговорить? Старый Думнориг уже умер.