По крайней мере, воздушная разведка теперь могла уточнить передвижение танковых дивизий, идущих на северо-запад к Маасу. Однако штаб 1-й армии все еще был убежден, что немцы хотят прорваться к Льежу. Штабные офицеры не знали, что Гитлер настаивал на наступлении на запад.
Генерал Роуз, чей командный пункт стоял в укрепленном Отоне, был вынужден разделить свою 3-ю бронетанковую дивизию по всем направлениям. Одно боевое формирование продолжало громить боевую группу Пайпера у Ла-Глеза, в то время как другое шло из Эйпена, чтобы присоединиться к нему. Остальную часть дивизии разделили на три опергруппы. Две из них были готовы блокировать продвижение 2-й танковой дивизии СС «Дас Райх», продвигавшейся по дороге на Льеж из Уффализа в направлении Мане, а вот опергруппа Хогана попала в окружение в Маркуре в десяти километрах к юго-востоку от Отона, и у нее закончилось горючее {659}. В тот же день им попытались сбросить припасы, но парашюты со связками приземлились более чем в шести километрах от цели, а на следующий день – почти в десяти.
На развилке шоссе Уффализ – Льеж, недалеко от деревни Фретюр, стояли три фермерских дома, это был Барак-де-Фретюр. Сама развилка находилась на границе между 82-й воздушно-десантной и 3-й бронетанковой дивизиями, и ее оставили без внимания. Но майор Артур Паркер, оставшийся в живых после разгрома 106-й дивизии на хребте Шнее-Айфель, понимал важность этого поселения. Он начал выстраивать оборону, привлекая своих артиллеристов и смешанные подразделения, отступавшие в этом направлении. В их число входили четыре зенитных тягача со счетверенными пулеметами «Браунинг М2».
Незадолго до рассвета 21 декабря небольшой отряд, стоявший на «перекрестке Паркера», как вскоре стали называть Барак-де-Фретюр, был атакован крупным боевым патрулем из 560-й народно-гренадерской дивизии. «Мясорубки» покромсали немцев на куски. Среди раненых опознали офицера из дивизии СС «Дас Райх». Опергруппа Кейна, оборонявшая Мане на севере, отправила разведвзвод. А генерал Гэвин, узнав об опасности, выслал во Фретюр батальон 82-й воздушно-десантной дивизии – защищать левый фланг Паркера, прибыла и рота 325-го пехотно-планерного полка. 22 декабря ничего особенного не произошло, поскольку «Дас Райх» ждала, когда прибудут запасы топлива и несколько отставшая Бригада сопровождения фюрера. Но на рассвете 23 декабря 4-й полк моторизованной пехоты СС атаковал и развилку, и десантников, стоявших у Фретюра, которых застиг врасплох за завтраком. Настоящая атака на «перекресток Паркера» была предпринята ближе к вечеру всеми силами 4-го полка моторизованной пехоты СС и двух танковых рот. Снегопад скорее обнажил позиции защитников, а не замаскировал их, и у «Шерманов» не было места для маневра. Танкисты-стрелки подбивали бронетехнику и расстреливали один окоп за другим. Генерал Гэвин приказал оборонявшимся держаться любой ценой, но вскоре после наступления темноты все было кончено. Три «Шермана» скрылись, а несколько человек убежали в лес, когда на поле боя выбежало стадо взбесившихся коров.
7-й корпус и 18-й воздушный фронт.
Гэвин и Роуз, опасаясь, что дивизия «Дас Райх» прорвется через Мане в их тыл, собрали все силы, какие смогли найти. Генерал Риджуэй вышел из себя от этой нежданной угрозы и приказал измученным оставшимся в живых бойцам 7-й бронетанковой дивизии, только что переправившимся через Сальм, удерживать Мане. Он был неумолим после того, как Хазбрук и Кларк выступили против его плана дать бой западнее Сент-Вита, а затем были поддержаны Монтгомери.
Рано утром 23 декабря штаб 1-го танкового корпуса СС получил радиограмму от боевой группы Пайпера: «Положение значительно ухудшилось. Патроны на исходе. Ночью был вынужден сдать Стумон и Шенё. Это последний шанс вырваться отсюда» {660}. Американская артиллерия и танки продолжали обстреливать Ла-Глез. Боевая группа, которую все так боялись, теперь, не имея ни топлива, ни боеприпасов, была беспомощна.
Пайпер удерживал более полутора сотен американских пленных, и в их числе был майор Хэл Маккаун. Пайпер уже пытался его допросить и заявить о своей вере в нацизм, а также объяснить причины войны. Утром майора и четырех других американских офицеров перевели в небольшой подвал. Во второй половине дня американский 105-мм снаряд попал в стену, пробив в ней большую дыру, отбросив немецкую охрану в глубину подвала. Еще один снаряд разорвался снаружи, разбрасывая осколки и камни по подвалу. Американский лейтенант был убит, а трое немцев ранены.
Позже Маккауна снова отвели к Пайперу, который сказал, что собирается прорываться пешим ходом, но не знает, что делать с американскими пленными. Пайпер только что получил разрешение вернуться на немецкие позиции. Он предложил сделку: он оставит здесь всех пленных и своих раненых и возьмет с собой только Маккауна в качестве заложника. Маккауна освободят, если американское командование отпустит раненых немцев. Маккаун ответил, что не вправе договариваться о военнопленных. Он может лишь подписать бумагу, где будет сказано, что он выслушал предложение Пайпера. Той же ночью солдаты боевой группы Пайпера начали готовить оставшийся транспорт к уничтожению. Им придется перебираться через Амблев в темноте, чтобы незаметно скрыться в лесу на южной стороне.
Командующий 9-й армией генерал Симпсон гордился тем, как беспощадно сражалась 30-я дивизия с боевой группой Пайпера. «Американские войска теперь отказываются брать в плен эсэсовцев, – писал его помощник, – и это вполне может распространиться на всех немецких солдат. Хотя мы не можем издать такой приказ, сам г[енерал] надеется, что каждый американский солдат услышит об этом и сделает своим боевым правилом, как это сделала 30-я дивизия» {661}. Симпсон был рад услышать, что немцы прозвали его подразделение «Мясники Рузвельта». Он также получил донесение о пленных, взятых в секторе Мальмеди: их командиры «обещали, что в этом бою им не придется сражаться с 30-й дивизией. Так сильно они нас боятся».
На Эльзенборнской гряде американская артиллерия продолжала обстреливать с высоты деревни и города, обрушивая на них белый фосфор и фугасные снаряды даже после того, как основные атаки прекратились. Фемонвиль, небольшой городок на южном склоне хребта, занятый отрядом 3-й парашютной дивизии, бомбили изо дня в день. Местный священник умолял немецкого офицера договориться о прекращении огня, чтобы эвакуировать мирных жителей. Утром 23 декабря немцы просто приказали шести сотням гражданских, оказавшихся в западне в Фемонвиле, отправиться в Шоппен, деревню, расположенную за немецкой линией фронта {662}. Офицер предупредил, что любого, кто попытается приблизиться к американским позициям, застрелят. Священник уговаривал его еще раз подумать, но немцы ответили, что будут расстреливать его прихожан по пять человек за раз, если они откажутся уходить.
В 11.00 испуганные горожане вышли в открытое место. К несчастью, пилот американского самолета-разведчика, увидев бредущую по снегу колонну, опознал ее как группу сил врага. Американская артиллерия на Эльзенборнской гряде открыла огонь. Когда вокруг начали взрываться снаряды, старики, женщины и дети запаниковали и бросились врассыпную. Священник побежал в Фемонвиль, чтобы попросить немцев передать американцам сообщение прекратить стрельбу, но те отказались что-либо предпринять. Восемь человек были убиты или умерли позже, и многие другие были ранены, прежде чем они оказались в относительной безопасности в Шоппене.
Немцы, осадившие Бастонь, почему-то все еще верили, что американцы надеются вырваться из окружения. 23 декабря они попытались закрепиться на западе города, продолжая наступление у Сеноншана и Манд-Сент-Этьена, чтобы взять их в кольцо и отрезать любые «попытки прорыва». Гитлер, отказываясь верить «донесению Мантойфеля о том, что он не может взять Бастонь с теми силами, которыми располагает» {663}, 23 декабря направил туда офицера для проверки. Однако офицер поддержал мнение Мантойфеля.
Защитники города, конечно, нуждались в продовольствии, но они по-прежнему питались лучше, чем народно-гренадерская дивизия Кокотта, снабжение которой было настолько плохим, что «полбуханки хлеба приходилось делить на десять человек» {664}. И хотя американские десантники, не имевшие зимней формы, страдали от сильного холода, по периметру их обороны по крайней мере были деревни, где они могли согреться. Их противникам фольксгренадерам приходилось еще хуже: с убитых американцев они снимали для себя одежду и сапоги. В напряженной обстановке из-за диверсантов Скорцени некоторых немцев, сдававшихся в американской форме, расстреливали. Помимо оружия единственным предметом немецкого снаряжения, завладеть которым стремились американские солдаты, была блестяще простая комбинация «вилка-ложка-нож». Немцы также оказались дальновиднее, предусмотрев необходимость в камуфляжной экипировке для маскировки на снегу, а вот американцам пришлось импровизировать.
«Первые вражеские истребители-бомбардировщики, – писал генерал-майор Кокотт, – появились около 09.00, обрушились на дороги и деревни и подожгли транспорт и фермы» {665}. К несчастью для десантников, находившихся на юго-западном периметре обороны, поддержка с воздуха была очень слабой. Ночью резко похолодало, и на многих их танках и «истребителях танков» замерз механизм поворота башни. Даже противотанковые пушки нельзя было сдвинуть с места, они просто примерзли к земле. Снегу намело на полметра, он покрылся твердой коркой, и идти по пересеченной местности тоже было трудно.
В тот день одна из основных немецких атак для прорыва кольца обороны была направлена на сектор Фламьерж на северо-западе в полдень, а другая – на Марви на юго-востоке силами 901-го танково-гренадерского полка из танковой дивизии «Леер». Однако поздним утром неожиданная угроза пришла с юга. 5-я танковая армия и представить себе не могла, что генерал Паттон сможет так быстро перебросить свои войска на север.