{678}. Солдатам союзников приходилось постоянно напоминать, что они не должны открывать ответный огонь по самолетам союзников, которые могли стрелять по ним по ошибке. Единственное, что они могли сделать, – это продолжать бросать желтые или оранжевые дымовые гранаты, чтобы самолеты прекратили стрельбу, или выстреливать Amber Star – осветительные снаряды со вспышкой янтарного цвета. Труднее всего бойцам 30-й пехотной дивизии давался самоконтроль. Они подверглись атакам собственной авиации еще в Нормандии, а теперь, в Арденнах, им приходилось страдать еще больше.
84-я пехотная дивизия Боллинга и части 3-й бронетанковой дивизии с большим трудом продолжали удерживать линию фронта южнее дороги Отон – Марш-ан-Фамен против 116-й танковой дивизии и 2-й дивизии СС «Дас Райх». Боевое формирование «A» 3-й бронетанковой дивизии ушло дальше на запад, играя роль отвлекающего прикрытия, пока шло сосредоточение сил 7-го корпуса Коллинза. 2-я бронетанковая дивизия – бывшее формирование Паттона, – известная как «Ад на колесах», прибыла форсированным маршем в обстановке строжайшей секретности для контрудара, запланированного на 24 декабря. 2-я танковая дивизия вермахта наступала быстрее, чем ожидалось. Но Коллинз почувствовал большое облегчение, когда узнал от Монтгомери, «бодрого и уверенного, как обычно» {679}, что мосты через Маас в Намюре, Динане и Живе надежно защищает британская 29-я бронетанковая бригада. Именно в ту ночь 8-я стрелковая бригада убила двух коммандос Скорцени в джипе. Главной проблемой на мостах был поток беженцев, стремившихся уйти за Маас, чтобы спастись. «Немецкое наступление выбило из колеи все население, – писал офицер по гражданским делам, – и они, кажется, опасаются самого худшего. Беженцы выходят на дороги, мы пытаемся их остановить, создавая проблемы движению транспорта» {680}. А когда бельгийцев перестали пускать на мосты, те плыли через Маас на лодках. Монтгомери также заверил Коллинза, что бригада выдвинется, чтобы соединиться с его правым флангом, на следующий день, 23 декабря. Но эскадрон 3-го Королевского танкового полка под командованием майора Уоттса уже стоял в Сорине, в шести километрах к востоку от Динана. Уоттс, не имевший представления, где находятся американцы, а где немцы, рассредоточил свои восемнадцать танков так, чтобы перекрыть все дороги в Динан, используя их скорее как бронетанковый разведполк. Для трех бронетанковых полков бригады самым большим разочарованием было то, что они пойдут в бой с их «потрепанными в сражениях “Шерманами”» {681}, а не с новыми танками «Комета».
Британцам местные жители тоже очень помогали. Барон Жак де Вильанфань, владелец шато в Сорине, всего в трех километрах к северу от Фуа-Нотр-Дам (не путать с Фуа близ Бастони), был капитаном арденнских егерей и руководил местным Сопротивлением. Для эскадрона Уоттса он был разведчиком: объезжал округу на мотоцикле и докладывал о продвижении 2-й танковой дивизии немцев.
Рывок к реке Маас.
Битва приближалась, и местные фермеры поняли, что нужно запасаться едой на случай долгой осады и не высовываться из своих погребов. В деревушке Санзенн, к югу от деревни Сель, Камиль Добуа, услышав о наступлении немецких войск, решил, что пришло время зарезать его призовую свинью весом в три центнера. Поскольку та была громадной, он понял, что не сможет сделать это сам, и позвал мясника, который собирался бежать за Маас. Тот согласился помочь только с забоем, но, когда приехал и увидел животное, воскликнул: «Это не свинья, этот зверь – корова!» {682} Поскольку ножом он вряд ли бы справился, мясник отрубил свинье голову топором. Вдвоем они растянули тушу, чтобы слить кровь, и мясник поспешил уйти. Но позже, когда появились солдаты из боевой группы 2-й танковой дивизии, туша исчезла – без сомнения, на походной кухне, Gulaschkanone.
Оберст Майнрад фон Лаухерт, командующий 2-й танковой дивизией, разделил свои силы к северу от Бюисонвиля, чтобы найти кратчайший путь к Маасу. Бронетанковый разведывательный батальон под командованием майора фон Бёма заправили первым, и он двинулся вперед в направлении Эд и Ленён. Два передних танка заметили американский броневик и открыли огонь.
Броневик был подбит, но экипажу удалось спастись. Его командир лейтенант Эверетт К. Джонс сообщил об этом командующему 2-й бронетанковой дивизией генерал-майору Эрнесту Хармону. Воинственный Хармон, которому не терпелось пойти в атаку, приказал своему боевому формированию «A» под командованием бригадного генерала Джона Х. Кольера немедленно выдвигаться.
В тот вечер главная танковая колонна майора Эрнста фон Кохенхаузена достигла деревни Шевтонь, расположенной в двенадцати километрах к северо-западу от Рошфора. До сих пор жителям деревни было почти нечего бояться, разве что «Фау-1», летевших на Антверпен, одна из которых взорвалась в воздухе над лесом поблизости. Война, казалось, прошла мимо них. Они не видели американских войск с момента освобождения этого района в сентябре и никогда не предполагали, что немцы вернутся.
Проснувшись вскоре после полуночи от дрожи земли, вызванной танками, грохотавшими по главной улице, жители деревни прильнули к окнам, чтобы посмотреть, кто это, американцы или немцы, но машины двигались без огней, и было слишком темно, чтобы что-то разглядеть. Колонна остановилась немного выше по склону холма, и люди, к их ужасу, услышали лающие приказы на немецком. Весть о массовых убийствах мирных жителей, устроенных боевой группой Пайпера на востоке, распространилась мгновенно. Черная танковая форма со значком «Мертвая голова» наводила многих на мысль, что эти войска тоже были эсэсовцами. Танкистов в черной форме с черепом многие принимали за войска СС. Но 2-я танковая дивизия была другой, и ее поведение по отношению к мирным жителям в целом было правильным. На кухне одного из фермеров в Шапуа офицер предупредил удивленную хозяйку, что ей лучше спрятать свои окорока. Его солдаты умирали от голода и забрали бы все без колебаний {683}.
Рано утром 24 декабря боевая группа Кохенхаузена добралась до Сель, небольшого старинного городка в нескольких километрах к югу от Фуа-Нотр-Дам. Майор фон Кохенхаузен попытался прорваться через Сель и двинуться прямо на Динан, но головная «Пантера» подорвалась на мине, заложенной накануне американскими саперами. Как потом рассказывали местные жители, двое немецких офицеров ворвались в маленький ресторанчик на углу под названием Le Pavillon Ardennas («Арденнский павильон»). Его хозяйка мадам Марта Монрик, разбуженная взрывом, встретила их внизу в халате. Немцы хотели знать, сколько километров отсюда до Динана. Она, не теряя присутствия духа, ответила, что не более десятка километров. «Но, знаете, дорога заминирована! Американцы зарыли сотни мин» {684}. Чертыхаясь, немцы решили отступить в ближайший лес на случай, если самолеты союзников застигнут их на рассвете под открытым небом.
В лесу Кохенхаузен устроил свой командный пункт – в гроте, известном здесь как Trou Mairia («Пещера Маирии»). Его силы включали 304-й полк моторизованной пехоты, батальон 3-го танкового полка, артиллерийский полк и большую часть зенитного дивизиона. На указателях, обозначающих полевой госпиталь дивизии – Feldlazarett, – был изображен символ 2-й танковой дивизии, трезубец. Чтобы скрыть свое присутствие от союзных войск, пехотинцев направили спиливать телефонные столбы и перерезать провода. Еще один отряд 2-й танковой дивизии находился к востоку от Конжу. Тамошние жители вспоминали, как в сентябре, перед самым отступлением, один немецкий командир поклялся, что они вернутся.
От Леньона боевая группа Бёма ночью повернула на запад, в направлении Динана. Прямо перед Фуа-Нотр-Дам, недалеко от фермы Маенн, застыл в засаде британский «Файрфлай Шерман» – «Светлячок» – из 3-го Королевского танкового полка. У «Светлячка» была более длинная и гораздо более мощная 17-фунтовая пушка с высокой начальной скоростью снаряда. Его командир сержант Проберт, услышав лязг гусениц, сразу понял, что это танки, и разбудил экипаж. Первый снаряд прошел мимо ведущей машины, но попал в грузовик с боеприпасами. Взрыв, должно быть, потряс всю немецкую колонну. После быстрой перезарядки экипаж Проберта выпустил еще один снаряд, который уничтожил Pz. IV. Затем, следуя лозунгу Королевского бронетанкового корпуса «стреляй и беги», они быстро умчались, прежде чем «Пантеры» в колонне успели прицелиться. О случившемся доложили майору Уоттсу в Сорине. Машины фон Бёма шли на остатках топлива, и теперь, наткнувшись на засаду, майор, не зная сил союзных войск в этом районе, решил остановиться в деревушке Фуа-Нотр-Дам. Его экипажи спрятали танки на фермах и набились в дома, чтобы согреться и поесть.
В ту ночь с 23 на 24 декабря температура опустилась до минус 17 градусов Цельсия, и луна озаряла застывший, занесенный снегом ландшафт. Барон де Вильанфань и его друг лейтенант Филипп ле Арди де Больё, надев белые маскировочные костюмы, сумели определить несколько главных немецких позиций. Они наткнулись на группу машин-амфибий, спрятанных под деревьями в Санзенне, которые впоследствии были обстреляны американской артиллерией. В 04.00 оба вернулись в замок Сорин и разбудили майора Уоттса. Вскоре прибыл подполковник Алан Браун, командир 3-го Королевского танкового полка, и они рассказали все, что знали о расположении немецких войск и командного пункта Кохенхаузена. Жизненно важной целью была ферма в Маенне: если бы ее удалось нейтрализовать, боевая группа Бёма оказалась бы отрезанной от сил Кохенхаузена. Затем барон отправился к командиру артиллерии 29-й бригады, умоляя его пощадить большую церковь в Фуа-Нотр-Дам; им это удалось, и при обстреле деревни, захваченной боевой группой Бёма, она не пострадала.