Усугубило ситуацию и нетерпение Паттона: он требовал лобовых атак, которые стоили больших жертв. 24 декабря он признал в своем дневнике: «Это был очень плохой сочельник. На всем протяжении нашего фронта мы столкнулись с ожесточенными контратаками, после одной из них 4-я бронетанковая дивизия была вынуждена отступить на несколько миль, потеряв десять танков. Вероятно, это была моя вина, ведь это я настаивал на атаках днем и ночью» {752}. Его бойцам, сражавшимся без передышки, не хватало сил. К утру 26 декабря мало что изменилось к лучшему. «Несмотря на наши усилия, сегодняшний день был довольно тяжелым, – написал он. – Установить контакт с защитниками Бастони не удалось» {753}.
Защитники города слышали звуки сражения, развернувшегося в нескольких километрах к югу, но раньше их уже подвели, и они не ожидали, что силы Паттона прорвутся. Во всяком случае, они были полностью заняты другими делами. После очередной атаки на северо-западе немцы подошли к деревне Эмруль. Ее отбили истощенные десантники при поддержке дивизионов полевой артиллерии, но в американских пушках снарядов оставалось буквально на один выстрел. Благо хоть погода была по-прежнему ясной и морозной и истребители-бомбардировщики могли действовать как летающая артиллерия. В городе после бомбежек все еще бушевали пожары; горела школа Нотр-Дам-де-Бастонь. Американские саперы пытались взрывами создать открытые места и не дать огню распространиться, а выстроившиеся в цепи беженцы, солдаты и монахини тушили пламя, передавая друг другу ведра с водой.
Ясное небо позволило доставить и крайне необходимую медпомощь. В сопровождении четырех самолетов P-47 «Тандерболт» появился «транспортник» C-47 с планером Waco на буксире, он доставил пять хирургов с четырьмя ассистентами, а также 270 кг оборудования, инструментов и перевязочных материалов. Планер «был спущен на высоте в 300 футов[57]» {754}, казалось, идеальной для посадки, но проскочил мимо цели и заскользил по замерзшему снегу к немецкой линии фронта. «Врачи выскочили и помчались обратно к американским позициям, а солдаты из новобранцев бросились вперед, спасать планер с грузом» {755}. Следующие десять планеров доставили так нужное топливо, а потом один за другим летели C-47, сбросившие на парашютах в общей сложности 320 тонн груза: боеприпасы, пайки и даже сигареты.
Хирурги, не теряя ни минуты, сразу же отправились в импровизированный госпиталь, оборудованный в казарме, и начали оперировать 150 самых «тяжелых» из более чем 700 пациентов. Они работали всю ночь и до полудня 27 декабря, занимаясь ранами, многие из которых больше недели оставались без хирургического вмешательства. В результате пришлось сделать «много ампутаций» {756}. Но только трое умерли после операции, в сложившихся обстоятельствах это свидетельствовало о высоком мастерстве врачей.
В то время когда артиллерия сражалась на юге, генерал-майор Кокотт все больше беспокоился о мощности орудий, поддерживавших 4-ю танковую дивизию. До него доходили тревожные слухи, но он не мог добиться никаких подробностей от 5-й парашютной дивизии. Он знал, что в окрестностях деревни Ремишампань идут тяжелые бои, а во второй половине дня услышал, что американская опергруппа взяла Омпре. Теперь угроза нависла над Ассенуа, и Кокотту пришлось начать переброску сил на юг.
В 14.00 Паттону позвонил командующий 3-м корпусом, высказавший рискованную идею. Вместо того чтобы атаковать Сибре и таким образом расширить выступ, он предложил наступать на Бастонь прямо через север Ассенуа. Паттон сразу же одобрил этот план. Подполковник Крейтон Абрамс, командовавший 37-м танковым батальоном {757} из своего «Шермана», прозванного «Тандерболт», получил приказ выступить. Абрамс попросил капитана Уильяма А. Дуайта возглавить колонну из пяти «Шерманов» и тягачей с пехотой прямо в дороге. Артиллерия корпуса обстреливала Ассенуа {758}, а истребители-бомбардировщики сбрасывали напалм как раз перед тем, как «Шерманы» плотными рядами ворвались в деревню, стреляя из всех своих орудий. Немцы, рассыпавшиеся по обочинам дороги, рисковали поразить друг друга, открой они ответный огонь. Позади Ассенуа фольксгренадеры поспешно вытолкнули на дорогу несколько теллермин[58]. На одной подорвался тягач, но Дуайт спрыгнул с танка, отбросил другие мины в сторону и расчистил путь.
Услышав от командира 39-го полка своей дивизии об американских танках в Ассенуа, Кокотт сразу понял, что «все кончено» {759}. Он отдал приказ блокировать дорогу, но, как он и опасался, они опоздали. С «Шерманом», стрелявшим по всему, что было перед ним, и другими танками, которые вели огонь по флангам, маленькая колонна Дуайта подавила все сопротивление из леса по обе стороны дороги. В 16.45, вскоре после заката, ведущие «Шерманы» из танкового батальона Абрамса соединились с 326-м парашютно-десантным саперным батальоном, занимавшим этот сектор. Войска и остальные танки 4-й бронетанковой дивизии рванулись вперед, чтобы обезопасить узкий коридор и защитить примчавшуюся ночью колонну грузовиков с провиантом. Генерал-майор Максвелл Тейлор, командующий 101-й воздушно-десантной дивизией, вскоре прибыл из Соединенных Штатов, чтобы принять командование у бригадного генерала Маколиффа. Осада Бастони закончилась, но многие опасались, что совсем скоро предстоит главная битва.
5-я парашютная дивизия сильно пострадала. Майор Франк, комбат 13-го парашютного полка, попавший в тот день в плен и на допрос, очень гордился тем, как сражались его ребята. Некоторым из них было всего пятнадцать. «Но какой дух! – с гордостью воскликнул он позже в лагере военнопленных. – После того как нас взяли в плен, я был один. Когда меня избили и вывели наружу, там стояли двое, прислонив головы к стене, в одних носках. Они приветствовали меня. Это заставляет сердце биться сильнее» {760}.
Лютвиц знал, что к ним идет Бригада сопровождения фюрера, чтобы помочь пробиться сквозь коридор, но ни он, ни его офицеры не верили, что та прибудет до наступления, намеченного на утро. А затем получили сообщение, что у них кончилось топливо. Лютвиц едко заметил, что «у оберста Ремера всегда с бензином нелады» {761}.
Новость о прорыве 4-й бронетанковой дивизии разлетелась мгновенно и вызвала бурную радость в американском штабе. Военные корреспонденты Марта Геллхорн и Леланд Стоу {762} в тот вечер задержались в штабе Брэдли, чтобы получить более подробную информацию – они хотели написать об освобождении Бастони. Этого хотел почти каждый журналист на континенте. Эта история появилась и на первых полосах почти всех газет в Западном полушарии.
101-я воздушно-десантная дивизия проснулась знаменитой. Но о важнейшей роли боевого формирования «B» 10-й бронетанковой дивизии 705-го батальона «истребителей танков» и артдивизионов пресса умолчала.
Вокруг Сель и Конё зачистку вели весь день, и порой схватки были жестокими. Но у «Пантер» и Pz. IV не осталось горючего и бронебойных снарядов, и можно сказать, что воевала одна сторона. Передовой авиационный наводчик 3-го Королевского танкового полка вызвал «со стоянки» «тайфуны» с их ракетами. Цели обозначали красными дымовыми снарядами, но немцы быстро выстрелили такими же по американским позициям к востоку от деревни Сель. «К счастью, Королевские ВВС не поддались на обман, – писал полковник Браун, – и нанесли удар по правильной цели» {763}. 29-я бронетанковая бригада, все еще находившаяся в этом секторе, узнала, что ей будет придана 6-я воздушно-десантная дивизия.
Боевая группа Холтмайера, которая вышла из Рошфора в тщетной попытке помочь своим товарищам в деревне Сель и Конё, была блокирована в Гранд-Трюсонь в нескольких километрах от цели. Они подобрали измученных солдат, сбежавших накануне ночью из разведбата, захваченного в Фуа-Нотр-Дам. В Гранд-Трюсонь ее атаковал пехотный батальон 2-й танковой дивизии при поддержке «Шерманов». Британские «тайфуны» ракетами безжалостно уничтожили колонну, майор Холтмайер был убит.
Мантойфель приказал боевой группе отойти на плацдарм в Рошфоре, который удерживала танковая дивизия «Леер». Штаб Лютвица немедленно передал этот приказ по радиосвязи, и сменивший Холтмайера командир распорядился взорвать оставшиеся машины. На следующий день он и большинство его бойцов отправились пешком в Рошфор под прикрытием метели. «К счастью, – писал оберст-лейтенант Рюдигер Вайц, – противник слишком медлил и не атаковал их во время отступления сколь-либо заметным образом» {764}. Но американская артиллерия наверстала упущенное и обстреляла мост в Рошфоре через реку Ломм, что привело к многочисленным жертвам в рядах противника. В ту ночь и на следующий день в дивизию небольшими группами вернулись примерно 600 человек.
Между Сель и Конё были захвачены несколько немцев в американской форме. Они не входили в состав боевой группы Скорцени, тем не менее их расстреляли на месте. Эти несчастные, страдавшие от холода и находившиеся на грани голодной смерти, сняли одежду с мертвых американцев. В отчаянном желании жить они умоляли похитителей, показывали свои обручальные кольца, фотографии из дома, рассказывали о женах и детях… Почти все эльзасцы и люксембуржцы из 2-й танковой дивизии стремились сдаться при первой возможности, и даже некоторые австрийцы потеряли боевой дух. Один из них пробормотал жителю Рошфора по-французски: «Я не немец! Я австриец» – и поднял руки, показывая, что добровольно сдается