Наконец, уставшая, растерянная, ни маковой росинки во рту, однако твердо решившая во чтобы то ни стало идти до конца, фрау Эберхарт очутилась перед входом в старинное здание клиники Шарите в самом центре Берлина. Задержавшись на мгновение и мысленно воззвав к Деве Марии, она толкнула рукой массивные двери и вошла в холл.
Было раннее утро. В холле никого. Не зная, куда идти, фрау Эберхарт, расстегнув пальто, поднялась по мраморной лестнице на второй этаж. На лестничной площадке стояла темноволосая женщина в белом халате. Она курила сигарету, задумчиво глядя в окно на облетевшие ветви деревьев в саду.
Фрау Эберхарт подошла к ней.
—Извините, вы не скажете,— с трудом, запинаясь от волнения, произнесла она,— как мне пройти в отделение…— и вот катастрофа, она забыла, как называется это отделение, сложное слово вылетело у нее из головы.
Фрау Эберхарт покраснела, окончательно растерявшись. Женщина внимательно и серьезно смотрела на нее красивыми зеленоватыми глазами. В них фрау Лотта не заметила ни капли насмешки, которой так боялась, только сочувствие. Это ободрило смутившуюся женщину.
—Мне надо туда, где операции на голове делают,— пролепетала она.— Простите, я не помню, как называется.
—В отделение нейрохирургии?— спросила женщина мягко.
—Да, да,— обрадовалась фрау Лотта, вспомнив, что именно это слово называл однополчанин сына.
—Это по коридору прямо и направо,— произнесла женщина и сделала жест рукой, показывая направление.— Туда.
—Спасибо, спасибо вам.
Фрау Эберхарт заспешила по указанному пути. «Наверное, сестра»,— подумала она о женщине, которую встретила на лестнице. Она даже не догадалась ни о чем в тот момент.
В коридорах было безлюдно. Совсем как теперь. Фрау Эберхарт свернула направо и… оказалась в тупике. Дальше дороги не было. По левой стороне она увидела дверь без таблички. Здесь? Или нет? Фрау Лотта снова ощутила растерянность. Она осторожно подергала за ручку. Дверь открылась. Яркий свет ударил в лицо. Она не помнила, как переступила порог. Какие-то люди в белых халатах с любопытством смотрели на нее. Одна из них, высокая белокурая женщина, подошла и громко спросила:
—Что вам угодно, фрау?
—Я бы хотела, вот…
Фрау Эберхарт поспешно раскрыла сумочку, ища драгоценную бумажку. Но, о ужас, бумажки не было.
—Сейчас, сейчас, минуточку…
Где же она? Была же здесь.
—Я ее вчера сюда клала.
—Что клали?— женщина пожала плечами.
Пот выступил на лбу у фрау Эберхарт. Сумочка выскользнула из рук и упала на пол.
—Я ищу…
Она с отчаянием взглянула на женщину, которая недоуменно рассматривала ее и вдруг… увидела бумажку у себя в руках. Она совсем забыла! Господи! Все время помнила и забыла! Радостно улыбнувшись, она прочла:
—Фрау Ким Сэтерлэнд. Я ищу фрау Ким Сэтерлэнд. Это вы?— она с надеждой взглянула на женщину. Высокая, сильная, как она и представляла себе. Женщина нахмурилась.
—А зачем вам фрау Ким Сэтерлэнд?— строго спросила она.
—Понимаете,— фрау Эберхарт заискивающе улыбнулась, как бы заранее задабривая незнакомку, и начала торопливо объяснять.— Мой сын был тяжело ранен на фронте. Сейчас он дома. У него ранение в голову. Очень серьезное. Ему никто не может помочь. Мне сказали, что вы…
—Но вы же должны знать,— женщина резко оборвала ее, не дослушав.— Вы должны знать и прекрасно знаете наверняка, что война идет на огромном фронте и таких раненых, как ваш сын, у нас десятки тысяч. И всем необходима помощь.
Дверь открылась. Темноволосая женщина, которую фрау Эберхарт встретила на лестнице, вошла в палату и подошла к столу у окна. Она стояла молча, перебирая какие-то бумаги на столе, не проявляя никакого интереса к происходящему. Только один раз фрау Лотта поймала на себе ее долгий внимательный взгляд. А белокурая докторша тем временем продолжала громогласно вещать:
—Существует очередь. И, как я уже сказала, она состоит даже не из десятков — из сотен человек. Вашему сыну пока помогли, он может подождать, запишитесь в очередь. Есть раненые, которым необходимы немедленная операция и лечение, мы не можем отказать им в помощи, занимаясь с вашим сыном. Кроме того, на какие средства вы собираетесь его лечить? За свой счет? Вы получили санкцию в военном ведомстве, что оно готово погасить расходы? Если нет, тогда есть ли у вас страховка? На какую она сумму? В каких войсках вообще служил сын? В вермахте, в люфтваффе, в СС?
—Он в пехоте, просто в пехоте…
—Ну вот видите, вы толком ничего и не знаете. Сходите в военное министерство, там надо оформить бумаги, это тоже займет время. Давайте я запишу вас… Как ваша фамилия? Не могу обещать, что все будет скоро. Очевидно, через год-полтора, не раньше.
—Нет!— фрау Эберхарт вскрикнула, и слезы против воли полились из глаз.— Я умоляю! Вы слышите, я умоляю! У меня нет страховки, платить каждый год мне не по карману, и я не знаю, к кому идти в военном ведомстве. Я знаю только одно, что год-полтора мой мальчик не проживет. Я потеряю его, навсегда! Поймите! Я готова заплатить любые деньги, я все продам, все, что имею, влезу в долги, буду жить на улице, но, пожалуйста, возьмите его на лечение, он у меня единственный, мой мальчик. На прошлой войне я потеряла мужа. Поймите…
—Успокойтесь,— негромко сказал кто-то рядом с ней.— Встаньте, пожалуйста.
Поддержав под руку, ей помогли подняться. Сквозь пелену слез фрау Эберхарт с трудом различала лицо женщины, стоявшей рядом. Густые темные волосы заплетены в косу и собраны в узел на затылке. Красиво очерченные темные брови выделяются на благородном лице. В руках она держала стакан воды и лекарство.
—Успокойтесь, фрау,— повторила она.— Примите это.
Достав из сумочки носовой платок, фрау Эберхарт поспешно вытерла слезы, судорожно глотнула воды. Она заметила, что все, кто окружал их, в том числе и высокая блондинка, почтительно отступили на шаг. В палате воцарилась тишина. Женщина взяла из рук фрау Эберхарт стакан и поставила его на стол.
—Покажите мне историю болезни,— попросила она, внимательно взглянув на фрау Эберхарт.
—Что?— фрау Эберхарт снова растерялась.— Я…
—История болезни у вас с собой?— повторила женщина терпеливо.— Я хочу посмотреть, какой диагноз у вашего сына. У вас есть какие-то документы на него?
—Да, да, конечно,— фрау Эберхарт достала из сумочки смятые листки бумаги. Женщина взяла их, быстро просмотрела.
—Вы приехали из Хайма?— спросила она.
—Да,— фрау Эберхарт подтвердила, чувствуя, что от волнения силы покидают ее.— А что?
—Это довольно далеко. Время у нас еще есть,— женщина взглянула на высокую блондинку.— Можно попытаться получить страховку от военного министерства. Чтобы вам не тратиться и ничего не продавать,— пояснила она фрау Эберхарт.— Займитесь этим, Герд,— кивнула она блондинке.— Я возьму вашего сына на операцию примерно через месяц.
—Но!— фрау Эберхарт в отчаянии сжала руки на груди.
—Ничего страшного,— женщина успокаивающе тронула ее за локоть.— Поверьте мне, за этот месяц состояние вашего сына вряд ли изменится к худшему, все самое страшное позади. При проникающих ранениях в голову почти девяносто процентов раненых умирают, помочь им нельзя. Но ваш сын выжил, это уже чудо. И мы сможем сделать для него большее, вернуть к полноценной жизни. За это время вы получите деньги от военных, и вам не придется влезать в долги. С вами поедет сиделка, фрау Кнобель,— она указала на полноватую даму с белоснежной заколкой на голове.— Она подготовит вашего сына к операции. Уход за такими больными сложен, в одиночку вы можете не справиться. Как только военные расщедрятся, я возьму вашего сына, не сомневайтесь в этом. Герд, внесите фамилию в список и сегодня же свяжитесь с министерством,— распорядилась она.— Фрау Кнобель позаботится о том, чтобы вы благополучно добрались до Хайма. Она очень опытная сестра, и ей известны все рекомендации. А я на сегодня прощаюсь.
Коротко кивнув фрау Эберхарт, темноволосая женщина отошла в сторону, открыла шкаф, сняла белый халат. Под халатом на ней был черный мундир с серебряным погоном на правом плече.
В палату постучали, фрау Эберхарт вздрогнула. Дверь открылась, на пороге показался офицер в черной форме и блестящем кожаном плаще, точно таком, как посетительница видела на обругавшем ее молодом человеке из «хорьха».
—Машина у подъезда, фрау,— доложил он, подняв руку в приветствии. Затем подошел к женщине, помог ей надеть форменный военный плащ.
—Бригадефюрер ждет,— произнес уже тише.
—Хорошо, идемте,— женщина кивнула. Потом снова повернулась к блондинке.
—Фрейлейн Герд, когда приедет профессор де Кринис, передайте ему, что я в Управлении. Пусть позвонит мне туда.
—Слушаюсь, фрау.
Женщина вышла в сопровождении офицера. Фрау Эберхарт смотрела ей вслед, когда до нее донесся голос сестры:
—Подойдите сюда, фрау. Как фамилия вашего сына? В каком он звании? В каких войсках служил? Где и когда получил ранение?
—Пауль Эберхарт,— пролепетала фрау Лотта, едва повернувшись к ней.— Он служил в пехоте. Обер-лейтенант. Ранен под Сталинградом, в ноябре сорок второго года… А кто это был, скажите?— спросила она сестру, указывая взглядом на дверь, в которую только что вышли женщина и офицер.
Высокая блондинка усмехнулась.
—Вам повезло. Это сама фрау Ким Сэтерлэнд. Ее решение — закон здесь. Дайте мне, пожалуйста, историю болезни, я выпишу оттуда данные.
—Но постойте же, я даже не поблагодарила ее!
Оставив Герд, фрау Эберхарт выбежала из палаты и, как могла быстро пробежав по коридорам, спустилась по лестнице вниз.
«Только бы она еще не уехала!» — стучало в голове.
Она выбежала из подъезда, когда фрау Сэтерлэнд как раз садилась в машину. Она сразу заметила фрау Эберхарт.
—Ральф, подождите,— попросила она офицера, сидевшего за рулем.
Задыхаясь, фрау Эберхарт подбежала к ней.
—Какие-то трудности?
—Я так благодарна, фрау, вы не представляете,— прошептала женщина срывающимся голосом.