В только что отрытом окопе Маренн осматривала раненых, тех, кому требовалась перевязка. Раух, подбежав, спрыгнул вниз.
—Пайпер хочет, чтобы ты подъехала в дивизионный госпиталь. Он сейчас сам за тобой приедет.
—Хорошо, я готова,— кивнула она, отпуская последнего пациента.
—Внимание, самолеты!— пронеслось из окопа в окоп, вмиг охватив весь фронт.
В тусклых лучах утреннего солнца показались первые бомбардировщики В-24. Набрав высоту, ведущая машина резко накренилась и почти отвесно пошла вниз. Послышался стук зениток. Высоко в небе десятками вспыхивали серые бутоны. Раух обхватил Маренн за плечи, прижимая ее к стенке окопа.
—Есть! Попадание!
Первый самолет не успел выйти из пике и врезался в землю за холмом. Строй рассыпался. Они отвернули и взяли обратный курс.
—Первое действие сорвано,— Маренн услышала голос Пайпера.— Будем ждать второго. Фрау Ким, я за вами.
Около окопа остановился БТР.
—Вы готовы?
—Да, Йохан, одну минуту.
Приподняв Маренн за талию, Раух помог ей выбраться из окопа.
—Садитесь!— Пайпер стукнул рукой по борту машины.— Доставим с ветерком.
—Благодарю, Йохан,— Маренн легко вспрыгнула на броню.— Очень кстати.
—Я доложу оберштурмбаннфюреру, что вы уехали, фрау,— сказал Раух вдогонку.
Она кивнула.
—Поехали,— приказал Пайпер водителю.
Осыпая землю, БТР развернулся.
—Как спалось, фрау Ким?— осведомился Пайпер весело, взглянув в бинокль вниз, в сторону озера.
Она улыбнулась.
—Замечательно, Йохан. Мы остановились в одном очень приятном доме. Теплая ванна, мягкая постель, чашка крепкого кофе, что еще нужно?
—Ну, некоторым этого явно показалось бы мало. У вас хороший характер для женщины,— Пайпер посмотрел на нее внимательно, и когда БТР притормозил, заботливо поддержал под руку.
—У меня хороший характер для военного хирурга,— ответила она.— Трудно быть хирургом на войне с капризным характером. Надо иметь терпение. И со многим приходится мириться.
—Да, но надо же еще иметь недюжинный ум и храбрость. Невероятное сочетание. Я всегда удивлялся, что такая женщина, как вы, выбрала тяжелый, мужской труд. Многие бы предпочли дорожку попрямее, да и поглаже. Без кочек,— добавил он многозначительно.
—Я рано осиротела, Йохан, мне пришлось самой зарабатывать на хлеб,— ответила она спокойно.— А Первая мировая война сама подсказала, кем быть — сестрой милосердия. В общем, выбор невелик — либо в солдатский бордель, либо в госпиталь. Я все-таки выбрала последнее. А из санитарного обоза Первой мировой — прямая дорога на медицинский факультет, тем более опыт у меня уже имелся немалый.
—Вы смелая. И вы блестяще справляетесь. Скажу честно, я восхищаюсь вами. Я не встречал таких женщин. Вообще.
—Спасибо, Йохан. Сначала было необыкновенно трудно. Порой хоть плачь, да кому поплачешься, и времени нет, человек перед тобой умирает, хоть в лепешку разбейся, а делай что-нибудь. Потом уже опыт стал помогать. Не скажу, что стало легко, но как-то привычно. Просто я делаю то, что должна. Чему меня учили или научилась сама. Стараюсь победить смерть, хорошенько дать ей по морде, как говорится. И иногда получается…
Не успела она закончить мысль — все потонуло в сплошном грохоте. Американская артиллерия открыла шквальный огонь.
—Проверяют, нет ли мин перед передним краем,— заметил Пайпер.— Сейчас «Джордан» двинется. Приехали, фрау Ким, осторожно,— БТР остановился у широкой палатки с красным крестом.— Спускайтесь, доктор Вилланд ждет вас.
Она спрыгнула с БТРа, Пайпер поддержал ее за руку, потом помахал на прощание.
—Будьте осторожны!
И скомандовал водителю:
—Поворачивай. На командный пункт.
Обстрел все усиливался. Среди взрывов послышались плескания и шорох тяжелых снарядов.
Маренн юркнула в небольшое углубление, похожее на воронку. Вдруг опять все стихло. Казалось, какая-то необыкновенная сила разом подавила все звуки.
—Внимание! Приготовиться!— донеслось с передовой.
Маренн выбралась из воронки, стряхнула землю, отбросила волосы со лба. Сначала показалось, что ее оглушило, и в глазах не то что двоится — троится. Даже без бинокля было видно, что внизу, вокруг шоссе, там, где стояли ряды придорожных деревьев, все заполнило сплошное движение людей и машин. Черными, окутанными дымом громадами ползли «шерманы» с белыми звездами на башнях. Позади и впереди танков бежали пехотинцы.
Воздух опять застонал от гула артиллерии. Это уже заговорили пушки с немецкой стороны. Множество разрывов кромсали участок поля, где все сильнее и сильнее развертывалось движение противника. Несколько танков и автомашин вспыхнули дымными кострами. Однако передние катили на предельных скоростях. Они неудержимо приближались. Почти вплотную подошли к высоте, но вдруг со стороны озера показались два «юнкерса». За первой двойкой шла вторая, третья… Артиллерия с обеих сторон прекратила огонь.
Воспользовавшись передышкой, Маренн вошла в госпитальную палатку. Доктор Вилланд собирался делать раненому противостолбнячную прививку и открыл заполненный спиртом металлический ящик, в котором хранились шприцы и иглы.
—Фрау Сэтерлэнд,— приветствовал он ее, обернувшись.— Вы видите, меня вырвали из полевого госпиталя, и я теперь делаю то, с чем обычно справляется батальонный врач, это с моей-то квалификацией.
—Я тоже не в клинике Шарите,— вздохнула она.— Но приказ есть приказ. Мы обязаны его исполнить. Готова оказать всяческое содействие.
Атака «юнкерсов» принесла плоды — движение на равнине застопорилось. Все пространство между шоссе и немецкими позициями покрылось стелющейся пеленой дыма и пыли. Сквозь зыбкую синеву в разных местах пробивалось пламя пожарищ. Только передовые танки еще продолжали движение. Но у самого перекрестка, где шоссе сходится с дорогой на Фруад-Кур, наткнулись на засаду — Пайпер замаскировал в перелеске несколько «пантер», которые неожиданно ударили в упор. И наступление американцев окончательно захлебнулось. До полудня они больше не предпринимали активных действий. После обеда вспыхнула яростная перестрелка, но и она быстро закончилась. Тем не менее раненых на перевязочном пункте оказалось довольно много. Маренн делала перевязки, вправила два вывиха, образовавшиеся при падении в траншеи, но больше всего времени занял связист с тяжелым кровотечением, который получил проникающее ранение в живот, когда восстанавливал под обстрелом оборванные провода. Остановить кровь и снять болевые спазмы удалось только при помощи лекарств, которые Маренн привезла с собой из Шарите, с обычным полевым набором медикаментов парню пришлось бы туго.
—Унтершарфюрер Макс Брандт,— Маренн подала доктору Вилланду документы связиста.— Положение тяжелое, надо немедленно отправлять в тыл.
—Да, да, вы совершенно правы, фрау Сэтерлэнд,— согласился тот, заполняя медицинскую карту.— Это на сегодня пока самый серьезный случай. Ему повезло, что вы оказались тут. Я сейчас оформлю всех остальных, санитарный фургон уже готов, так что отправим через полчаса, это максимум. Я бы хотел, чтобы вы написали свои рекомендации для наших врачей,— Вилланд протянул Маренн карточку Брандта.— Когда еще удастся получить консультацию специалиста с вашей квалификацией.
—Да, да, конечно,— Маренн присела к складному походному столу.— Вы не возражаете, Мартин, если после того, как раненых эвакуируют, я вернусь на время в расположение, до новой атаки,— спросила она, закончив записывать.— Вы справитесь?
—Ну, безусловно,— Вилланд с готовностью кивнул.— Вы и так сделали за меня львиную долю работы. Все, что мне остается, это распаковать перевязочный материал, который сбросили с транспортников, но для этого совсем не нужен доктор вашего уровня, с этим благополучно справятся санитары.
—Я приду, как только снова начнется обстрел,— пообещала она.
Уже начало смеркаться. Американцы по-прежнему отсиживались в Ла Ванне. Когда она вернулась на позиции, заканчивался обед. Благодаря тому что запасы провианта пополнились, обед оказался едва ли не царским — аж из трех блюд. Мясной суп, порция вареного картофеля с мясом и салат из капусты. Но без хлеба. Его не догадались доставить, и теперь по распоряжению Пайпера хлеб давали только на ужин, зато с маслом. Офицеры ели то же, что и солдаты. Прямо в траншеях, рядом с наспех замаскированными пушками и танками, стоящими на огневых позициях и нацеленными на Ла Ванн. Чуть поодаль она увидела грузовик, на нем стоял белый рояль, взятый на вилле Сент-Эдвард, помощник Пайпера Крамер наигрывал на нем мелодии.
—Фрау, присоединяйтесь, вы как раз во время,— увидев ее, предложил Цилле.— Штурман,— подозвал он одного из хозяйственников,— принесите фрау обед.
—Слушаюсь.
—Благодарю, Йорген.
—Обязательно принесите фрау те булочки с маком, которые я оставил специально для нее,— послышался бодрый голос Пайпера.— Или вы их съели?— грозно осведомился он у штурмана.— Под шумок, пока здесь янки безобразничали?
—Никак нет, господин оберштурмбаннфюрер,— тот испуганно выпрямился,— все на месте, в отдельной коробке, как вы распорядились.
—Тогда несите, вместе с обедом.
—Слушаюсь.
—Вы меня балуете, Йохан,— Маренн улыбнулась, отбросив волосы.— То пирог с клубникой, то булочки с маком.
—А кого мне баловать?— он рассмеялся, спрыгивая с БТРа.— Их, что ли?— кивнул на Цилле и его подрывников.— Они и сами не промах. Только обед объявили, а они уже первыми едят.
—Приятного аппетита,— Скорцени спрыгнул в траншею, подошел к Маренн.— Как дела на перевязочном пункте?
—Все в порядке,— ответила она.— Раненых было много, но в основном легкие.
—Не понял, что ты придумал и что ты называешь «главным злом Ла Ванна»,— Скорцени направился к Пайперу, который под камуфляжной сеткой внимательно рассматривал в бинокль населенный пункт.— Это просто как в романе, высокий стиль.
—Суп, фрау,— штурман передал Маренн большую фарфоровую тарелку, похожую на салатник. И при ней — серебряную ложку и несколько мягких салфеток.