ке. Сгорел заживо,— ее голос дрогнул.— Я часто спрашиваю себя, смогла ли бы я его спасти, если бы находилась рядом. Ему никто не помог. Да и некому было помогать, все погибли. А я была совсем недалеко, в госпитале его дивизии — и ничего не смогла сделать. Тоже ничего не смогла.
—Я знаю, что ваш сын погиб геройски под Белгородом, ему присвоено посмертно офицерское звание,— Пайпер взял ее за руку.— Я не решился вас об это спрашивать. Вы мужественно держитесь и находите силы помогать другим. Это все рейхсгейни,— добавил он с горечью.— Мы были там. «Лейбштандарт» и «Дас Рейх». Если бы Гиммлер не убедил фюрера вывести две наших дивизии из сражения, мы бы сломали им шею. И никакой упреждающий удар Иванам бы не помог. Чихать мы хотели на их удары. Но Гиммлер струсил, нас оттянули почему-то в тыл. Он вдруг испугался, что все будет опять, как под Сталинградом, из-за генералов вермахта его войска попадут в котел, и он останется без своих лучших дивизий. А на деле «Мертвая голова» и «Викинг» в первом эшелоне оказались лишены поддержки ваффен СС, вермахт не потянул, как обычно. Кто-то что-то боялся доложить. Генералы долго думали. Результат известен. Большевики в Польше. А мы вот здесь — в Бельгии. А могли бы быть в Москве, это совершенно точно. Не только в сорок первом, но и год назад, в сорок третьем. Хотя и там, в Варшаве, мы им дали по зубам, пока нас не перебросили на север. Отогнали Жукова за Вислу. Он доложил Сталину, что нас было пять дивизий. А был только один «Лейбштандарт». Да, что говорить. Я понимаю вас, фрау. Стараюсь не оставлять товарищей на поле боя. Не то что раненых, даже убитых. Но получается не всегда. Отправьте этого янки к доктору Вилланду,— распорядился он.— Скажите, я приказал, чтобы ему оказали помощь.
—Я сейчас пойду туда,— сказала Маренн, стараясь сдержать слезы, комком сдавившие горло,— я сама с ним займусь.
—Вас отвезут, фрау Сэтерлэнд,— решительно возразил Пайпер.— Не может быть и речи, чтобы вы ходили пешком. Скоро прилетят «юнкерсы», чтобы не дать им закрепиться на новых позициях.
Розовый край солнца показался из-за горизонта. Промерзший воздух был чист и прозрачен. Выйдя из госпитальной палатки, Маренн прислонилась к холодному обледеневшему стволу старой могучей сосны, которая одиноко высилась рядом с палаткой, открытая всем ветрам, закурила сигарету. В низине уже невооруженным взглядом можно было разглядеть редкие группы отступающего противника. А с противоположной стороны из лесного массива выдвигалась танковая колонна, она шла на большой скорости, уже были заметны кресты на бортах — это передовые части дивизии «Лейбштандарт Адольф Гитлер» спешили развить успех, пока американцы деморализованы и не оправились от неожиданной атаки. Утреннюю тишину нарушал приглушенный гул моторов. Высоко в небе показались «мессершмиты». Их уже освещали лучи солнца, машины ослепительно сверкали, проходя над наступающими войсками. Вслед за истребителями с ревом неслись «юнкерсы». Это означало, что миссия оперативной группы Пайпера, а заодно и их группы тоже, практически закончена. Продвижение войск обеспечено, захваченный плацдарм удержан до подхода основных сил. В самое ближайшее время должен поступить приказ — отойти в тыл. Но даже это сделать будет непросто. Люди целую неделю были без перерыва в бою, в самых суровых условиях, и усталость, которую Маренн чувствовала и на себе, хотя ей досталось куда меньше испытаний, чем всем прочим, была столь сильна, что их вряд ли удастся заставить пройти еще какое-то расстояние и даже проехать. Они заснут на месте, сразу, как только напряжение спадет и станет ясно, что все кончено.
Из низины снова послышался гул — все нарастающий. Через мгновение уже казалось, что надвигается могучая штормовая волна, всплескивая, разбрызгиваясь и переливая тысячи тонн воды. Гул растекался в стороны, захватывая все больше и больше пространства, и вбирал в себя все прочие посторонние звуки. Говорить стало невозможно — голоса просто не было слышно. Даже шум авиационных моторов и тот оказался подавлен.
—Танки! Танки! Смотрите, фрау Ким! Наши танки!— Маренн не слышала голоса Вилланда, только по движению губ поняла, что он кричит.
Она посмотрела в ту сторону, куда он указывал. С высоты в низину на полной скорости мчались «пантеры» и «королевские тигры», за ними — самоходные установки и бронетранспортеры с пехотой. Вся эта громыхающая, сверкающая лавина накатилась на Ла Ванн. Послышалась ожесточенная стрельба. В небе появились новые эскадрильи «юнкерсов». Они пронеслись над головой и устремились в тылы противника. В клубах дыма еще синели верхушки гор за Ла Ванном. Над ними появились американские бомбардировщики в сопровождении истребителей, наперерез им ринулись «мессершмиты», завязались первые воздушные схватки. Головные танки «Лейбштандарта» прошли вперед так далеко, что их уже не было видно. Все говорило о том, что в обороне противника пробита огромная брешь. Гул отдалялся, стало заметно тише. Маренн уже хотела вернуться в палатку.
—Фрау Сэтерлэнд!
Она обернулась. На «королевском тигре» к госпиталю подъехал командир «Лейбштандарта» бригадефюрер СС Вильгельм Монке.
—Вы были все это время с Пайпером?— удивился он.— Он ни словом не обмолвился мне.
—Я была включена в состав диверсионной группы оберштурмбаннфюрера СС Скорцени, господин бригадефюрер,— Маренн всегда испытывала трудности с формальностями, предписываемыми уставом, но от нее, по счастью, никто и не требовал многого. Так что она всего лишь подняла руку в приветствии, так как не отреагировать на появление генерала было невозможно.
—Вы героиня, фрау Сэтерлэнд,— Монке покачал головой.— У вас здесь все в порядке?— он кивнул на госпитальные палатки.— Требуется какая-то помощь?
—У нас совсем не в порядке,— она не могла не воспользоваться ситуацией,— ваши танки, господин бригадефюрер, мешают проезду нашего санитарного транспорта. Мы не можем эвакуировать раненых в тыл. А среди них есть очень тяжелые, которые нуждаются в срочной помощи.
—Наши танки вам мешают, это замечательно,— Монке рассмеялся.— Хорошо, я распоряжусь, чтобы раненых немедленно отправили на БТРе. Вас это устроит?
—Безусловно, господин бригадефюрер,— Маренн взглянула на Вилланда, тот был явно озадачен.— Это даже существенно больше того, на что мы рассчитывали. Благодарю вас.
—Организуйте,— Монке повернулся к одному из помощников.— Я полагаю, что сегодня вечером, фрау Сэтерлэнд, вы уже сможете отдохнуть в Аахене,— продолжил он.— Пайпер переводится в тыл, там его группа будет переформирована. Вы славно потрудились. А где главный заводила?— он явно имел в виду Иоахима.
—Оберштурмбаннфюрер впереди, у захваченного опорного пункта,— ответила Маренн.
—Не оберштурмбаннфюрер, а штандартенфюрер,— поправил Монке с улыбкой.— Уже получен приказ. Всем офицерам — Железный крест, тут у меня с собой целый багаж драгоценного металла, на танке не увезти. Гауптштурмфюреру, то есть уже штурмбаннфюреру СС Рауху Железный крест первой степени. Самому Пайперу — Рыцарский крест с дубовыми листьями и мечами. А вам, фрау Сэтерлэнд…
—Мне бы только бронетранспортер, и хватит…
—Рейхсфюрер сообщил, что он будет иметь честь лично благодарить вас в Берлине, ну и наградит соответственно.
«Чем он может меня наградить,— мелькнула у нее мысль,— если я до сих пор числюсь заключенной лагеря? Но может быть, пожмет руку, и то слава Богу, как говорится».
—Бронетранспортер сейчас придет,— Монке повернулся к адъютанту.— Краузе?
—Так точно, господин бригадефюрер,— отрапортовал помощник.
—Хорошо,— Монке кивнул.— Тогда вы поможете доктору Вилланду отправить раненых в тыл и обеспечите все формальности.
—Слушаюсь, господин бригадефюрер.
—Оберштурмбаннфюрер,— Монке обратился к главному хирургу «Лейбштандарта».— Поручаю вам справиться с эвакуацией самостоятельно, так как считаю необходимым, чтобы фрау Сэтерлэнд присутствовала на вручении наград тем, с кем она прошла столь трудный и опасный путь. Краузе окажет вам содействие.
—Господин бригадефюрер,— прервал его связист.— Генерал Шмидт на проводе.
—Прошу простить меня, фрау Сэтерлэнд, дайте,— бригадефюрер взял трубку.— Доброе утро, дружище. Я вижу, как работают твои асы. Да, противник практически раздавлен, он несет огромные потери, резервы они израсходовали, и, скорее всего, их командование потеряло управление на этом участке фронта, откатываются в беспорядке. Мы движемся вперед. Я прошу тебя, поднимай еще «юнкерсы», нацеливай их на дороги. Надо парализовать движение, не дать отвести тылы, поставить их под удары наших танков. Что? Вводишь Ме-262, реактивные истребители, это очень кстати. Их надо направить против аэродромов, чтобы приковать их авиацию к земле. Я доложу Зеппу. Хайль Гитлер!
Он вернул трубку связисту.
—Так что, оберштурмбаннфюрер, у вас есть возражения?— снова обратился к Вилланду.
—Никак нет, мой бригадефюрер,— ответил тот, правда, не совсем уверенно, потом добавил, обращаясь к Маренн.— Не волнуйтесь, фрау Сэтерлэнд, я постараюсь, чтобы этому янки была оказана вся необходимая помощь.
—Благодарю, Мартин,— Маренн сжала его руку.— Я вернусь сразу после награждения. Буду присутствовать на этой церемонии с радостью.
—Тогда позвольте подвезти вас, фрау,— Монке наклонился, предлагая ей руку.
—Благодарю,— Маренн поднялась на бронетранспортер.
Когда они подъехали, весь личный состав оперативной группы штандартенфюрера СС Пайпера и диверсионной группы оберштурмбаннфюрера СС Скорцени был построен шеренгами возле почерневших полуразрушенных стен захваченного опорного пункта. Маренн спрыгнула с бронетранспортера и сразу отошла в сторону, чтобы не привлекать внимания. Но ее окликнули.
—Фрау Сэтерлэнд, мы вас ждем,— услышала она голос Пайпера.— Вставайте в строй.
Он подошел, с неизменной улыбкой, светлые глаза сверкали на почерневшем от гари лице.
—Что вы, Иоахим,— Маренн смутилась,— я совершенно не строевой человек. Я никогда в жизни не стояла в строю. Я вам только испорчу всю картину. Я даже не смогу повернуться по команде, обязательно собьюсь.