—Раненых, раненых забрать!— кричал Пайпер в трубку железным голосом!— Ни одного не оставлять! Всех сюда!
Теперь шеренга М-6 и «шерманов» почти вплотную приблизилась к оставшимся «пантерам».
—Я даже не могу себе представить, о чем они думают сейчас,— проговорила Маренн и наклонилась, чтобы дать раненому танкисту воды из фляги.
—Кто?— не понял Раух.
—Те, кто находится в наших танках. Четыре экипажа против пятидесяти.
—Они думают о том, чтобы выполнить долг,— ответил ей Пайпер, не оборачиваясь.— И ваш сын думал об этом, верно? Только и тех уже не пятьдесят, не забывайте об этом. Франц тоже не зря старается. Их меньше, намного меньше. Но очень нужна авиация. А летчики, как всегда, не успеют. Знаешь, Отто, кто у нас всегда не успевает, сколько я воюю? Это генералы вермахта — они не успевают думать — и наши асы. Почему они не успевают на своих отличных машинах — для меня загадка. Наверное, Геринг не очень заставляет их торопиться.
Вспыхнули еще две «пантеры». Из машин никто не выпрыгнул — экипажи остались внутри и вели огонь. «Вот так же Штефан и те, кто был с ним в танке,— мелькнула у Маренн мысль.— Они остались в машине и стреляли до последнего. И все погибли. Только командир чудом выжил». Она никогда не думала, что ей придется увидеть воочию, как это бывает. Не так часто она оказывалась на передовой, все больше в госпиталях.
Перед лавиной американских танков остались только две «пантеры». Не затихал бой и в лощине у реки. Там горело несколько «пантер» и «королевских тигров».
—Они сейчас сомнут их,— не выдержав, заметил Раух.
—Погодите, погодите,— остановил его Пайпер.— Терпение.
Наконец американцы приблизились к кустарнику, перед которым только что бегали саперы. Разом вспыхнули на земле семь взрывов, и семь тяжелых танков М-6, которые шли впереди, застыли на месте. В центре блеснули еще три взрыва, и остановились три «шермана». Все остальные замедлили ход, а потом просто встали. Немецкая артиллерия и две оставшиеся «пантеры» били по ним в упор.
—Печке, танки второго эшелона, в атаку!— приказал Пайпер.
—Господин штандартенфюрер, самолеты,— выдохнул Крамер.— Тоже не наши.
Пайпер вскинул голову, его примеру последовали все. В самом деле, на западе показались черные точки. Они все время увеличивались, приближаясь к лощине.
—Час от часу не легче,— Пайпер сжал зубы.— Давай опять дивизию. Где авиация? Господин бригадефюрер. Бомбардировщики вылетели? Это замечательно. Но нам истребители нужны. Да, их авиация в воздухе. Ждем.
Дым, взрывы, рев сотен моторов, пальба. У Маренн заложило уши, глаза слезились. Она переходила от одного раненого к другому, оказывая помощь, и все время, поворачиваясь, смотрела на запад. Американские самолеты готовились к атаке.
—Да, без истребителей будет туго,— произнес мрачно Пайпер.
—Господин штандартенфюрер, смотрите,— вдруг радостно вскрикнул Крамер.— Me-109, наши.
Смахнув слезы, Маренн взглянула на восток. В синеве неба действительно серебристо искрились «мессершмиты». Они быстро приближались к дымному полю боя. За ними показались и бомбардировщики. Американские самолеты заходили с юга. От головного отделились капельки бомб и, увеличиваясь, полетели вниз. На него сверху наскочил немецкий истребитель, и «митчелл», не успев выйти из пике, задымил и врезался в землю. Строй американских самолетов рассыпался. Теперь моторы ревели не только на земле, но и в небе. Маренн подумала о старом месье Мартене, который остался в Бержевиле. Наверняка, он видит, что происходит у города, или хотя бы слышит. И наверняка думает о сыне, который принимал участие в таких же схватках в небе, только почти тридцать лет назад.
«Митчеллы» отбивались от «мессершмитов», трещали пулеметные очереди. Распуская длинные хвосты дыма, упали девять самолетов. Подошли «юнкерсы». Они сразу устремились к роще, у которой наблюдалось скопление американских танков.
—Ну вот, явились, голубчики,— облегченно выдохнул Пайпер и впервые улыбнулся.— Теперь дело пойдет живее! Хайнц, Вернер!— кричал он в трубку командирам танковых батальонов.— Не сидите, не сидите, давите на них. Чтоб как в клещах и с неба, и с земли. Молодцы! Все танки уничтожить! Не дать им уйти! Нельзя их оставлять в тылу.
—Господин штандартенфюрер,— снова подскочил связист.— На проводе бригадефюрер Монке.
—Да, мой бригадефюрер,— весело ответил Пайпер.— Как дела? Дождались асов и теперь заканчиваем. Можно сказать, что прорыв ликвидирован. Готовьте еще один список к награждению. Нет, я считаю, много не будет, в самый раз. Если бы вы видели эту лавину, вы бы тоже так считали. Да, ковбои уже откатываются, в основном без лошадок, лошадки горят, но я все равно их так просто не отпущу. Отутюжу как следует, и на отдых. Буду переправляться на тот берег. Пришлете подкрепление? Это совсем не лишнее. Может, и саперов заодно? Мост на реке взорван. Купаться в ледяной воде после такого сражения уже не хочется. Неизвестно, сколько там глубина, у этого брода. А у меня много раненых, мне с ними не пройти. К тому же мы и погибших хотим взять с собой. Лучше навести понтон. Да, и медиков, медиков пришлите. Пусть доктор Вилланд приедет, рано он нас покинул, а то фрау Ким одной на всех не хватает, ей помощники нужны. Да, все понятно, мой бригадефюрер. Жду. Хайль!
Положив трубку, сообщил:
—Будут часа через два. Саперы и мотопехотный батальон, который возьмет под контроль эту территорию, чтобы окончательно заткнуть дыру.
Маренн неотрывно смотрела вниз, на горящие у кустарника «пантеры», желтоватые факелы на черном, вспаханном снегу.
—Там никого не осталось?— спросила она Пайпера.— В живых?
—Никого, фрау Ким,— ответил он и, спрыгнув с БТРа, положил ей руку на плечо.— Мы проверили, все мертвы. Но мы возьмем их тела с собой, чтобы похоронить в Германии. Я всегда так стараюсь делать.
Сражение затихало. Усталые танкисты, кто выжил, вылезали из машин и садились на снег. Оставшиеся американцы сдавались в плен.
—Они бы и побежали,— заметил Крамер,— да бежать им некуда. Слишком далеко зашли. Понимают, что мы их уже не выпустим. А прорыв ликвидировали, закрылось горлышко, так что и помощи ждать неоткуда.
—Они не ожидали, что столкнутся с нами здесь,— Пайпер согласно кивнул.— По их данным, в этом районе не должно быть немецких частей. Они прорвали фронт, чтобы деблокировать танки, застрявшие здесь, у Бержевиля, и общими усилиями ударить «Лейбштандарту» в тыл, и тут напоролись на нас. Для них это было большим удивлением. Но это лишь подтверждает, что мы правильно сделали, что решили возвращаться обходным путем, а не толкаться со всеми на общей дороге.
Пехотинцы обезоруживали пленных. У Маренн образовалась целая очередь тех, кто нуждался в серьезной помощи.
Мотопехотный батальон, присланный бригадефюрером Монке, прибыл к полудню. Им сдали позиции, захваченных пленных и технику.
—Фрау Сэтерлэнд,— доктор Вилланд спрыгнул с бронетранспортера и подбежал к Маренн.— Я представляю, как вам досталось. Одна, с таким количеством раненых. Здравствуйте!
—Здравствуйте, Мартин,— Маренн вскинула голову.— Осторожно, осторожно,— она помогала раненному в грудь танкисту улечься на носилки.
—Давайте я подержу,— Вилланд подхватил унтершарфюрера с другой стороны.— Но кто же знал,— продолжал он,— что так все обернется.
—То, что раненых много, это еще не самое страшное,— проговорила Маренн.— Хуже, что очень мало перевязочных средств, лекарств, даже шприцев у меня раз, два и обчелся. Только тот стандартный набор, который я обычно всегда привожу с собой, когда выезжаю на фронт, но и он ведь уже использован наполовину, и у каждого солдата его санитарный пакет, но там только бинт и вата. Совсем нет обезболивающих средств, сыворотки тоже нет.
—Со мной передвижной госпиталь в полной комплектации, еще два врача и санитары,— успокоил ее Вилланд.— Мы сейчас быстро со всем справимся.
—Я так благодарна вам, Мартин,— Маренн обернулась.— Я, честно говоря, уж боялась, что из-за отсутствия противостолбнячной сыворотки жизнь многих раненых просто окажется под угрозой.
—Все будет в порядке, все будет в порядке. Что вы стоите?— доктор Вилланд обернулся к бронетранспортеру, на котором приехал.— Разворачивайте палатки,— сказал санитарам.— Быстрее, быстрее. Кстати,— он снова взглянул на Маренн.— Тот американец, сержант Стив Черрел, которого вы спасли у Ла Ванна, он пришел в себя, и ему значительно лучше. Ваша терапия помогла. Для меня это стало открытием. Я теперь тоже буду смело использовать свежеконсервированную кровь при ожогах. Мы на фронте, конечно, отстаем от того, что разрабатывается в Берлине. Здесь, вы сами знаете, новинки внедрять особенно некогда. Ад кромешный, только успевай поворачиваться, чтобы не поджарили. Он очень удивился, что оказался в немецком госпитале. Наверное, уже готовился к тому, что предстанет перед Всевышним. Но тут вмешались вы. Я ему сказал, что, когда он вернется домой, пусть поминает в молитвах ваше имя.
—Вы сказали ему мое имя?
—Да, он очень удивился, что оно похоже на американское. Но я ничего не стал объяснять ему.
—Спасибо, Мартин,— Маренн смутилась.— Вы преувеличили мои достоинства. Так, значит, его зовут Стив?
—Да, а что?— доктор недоуменно посмотрел на нее поверх очков.
—Моего сына звали так же, когда мы жили в Америке. Штефан, Стив. Он погиб в танке, сгорел, вот как эти парни в «пантерах»,— она показала на поле боя.
—Простите, я не знал,— доктор Вилланд, точно извиняясь, прикоснулся к ее руке.— Точнее, я знал, что ваш сын погиб, но не знал, что его так звали.
—Ну ладно, хорошо, что тот парень выжил,— Маренн постаралась взять себя в руки.— У нас теперь и своих раненых с ожогами в избытке. Так что давайте приниматься за дело.
К реке добрались только, когда стало вечереть. Ее почувствовали издалека — воздух стал сырым, влажным, от этого мороз пробирал сильнее. Миновав небольшое селение Рошелэнваль, услышали какой-то странный глухой шорох. Каз