Иван дотолкал багровую каплю «Янтаря» до Лаванды и оставил её между лежащей девушкой и направлением на лабораторию – пусть закрывает её от пуль. Он скользнул по Лаванде взглядом. На свежей повязке уже проступила кровь. Поражённая пулей голень почти не кровоточила, но обманываться не стоило – кровоточить там нечему, пуля попала в кость по касательной, это гарантированный перелом, и хорошо ещё, что не открытый. Ей нужно наложить шину и повозиться с рукой, скорее всего, там пуля тоже задела кость и костные осколки или осколки самой пули не дают остановить кровотечение. Видимо, потребуется жгут, но сначала необходимо оттащить в лес Рентгена и оказать ему хоть какую-то помощь, иначе долго не протянет, он совсем плох.
– Ты последи пока за «Янтарём», – ласково сказал Лаванде Берёзов, – я перенесу Рентгена в лес, ему нехорошо. А потом вернусь за тобой. Последишь?
– Послежу, – серьёзно ответила она. – Только ты недолго, хорошо? Мы же хотели вместе вернуться, ты помнишь?
– Конечно, помню, – успокоил её Иван, проверяя, сколько у него осталось гранат и магазинов к автомату. – Обязательно вернёмся, и только вместе. Я быстро, минут пятнадцать. – Он улыбнулся и осторожно коснулся пальцем кончика её носа: – Смотри, никуда не уходи без меня!
– Я дождусь, – с трудом улыбнулась девушка и, упершись в землю уцелевшей рукой, подползла к «Янтарю» и прислонилась к нему спиной. Багровая капля не шелохнулась. – Иди, – сказала она Берёзову, – ему больнее, чем мне, я чувствую…
Иван пополз к Рентгену. Пули вонзались в землю совсем близко, и несколько раз ему приходилось замирать, чтобы не позволить снайперам пристреляться по шевелящимся верхушкам синюшной полыни. «Винторезы» работают бесшумно, но и так было ясно, что снайперов не меньше десятка и расположены они не только на крыше ЛП-32. По крайней мере по одной паре заняло позиции слева и справа от лаборатории, скорее всего, их в спешке высадили прямо с вертолётов на более-менее чистый кусок земли, и маневрировать они не могут. А раз начальство предприняло такой широкий снайперский охват, значит, готовится штурм. Иначе опушку давно уже накрыли бы из АГС или просто сбрили НАРами. Вряд ли лично он нужен кому-то живым, скорее, Белов желает заполучить труп Рентгена в узнаваемом виде, чтобы для видимости отчитаться перед контрразведкой, или ещё что…
При его приближении Рентген зашевелился и попытался развернуть голову. Он был сильно бледен, обескровленные губы едва шевелились, а крови на его спине почти не было. Иван молча выругался: судя по внешним признакам, у него внутреннее кровотечение. Значит, счёт идёт даже не на часы…
– Мы где-то у лаборатории? – негромко прохрипел контрразведчик.
– Двести метров. – Берёзов подполз к нему вплотную, несколько пуль вспороли полынь над головой, и он замер, вжимаясь в землю.
– Дойдём? – Рентген опустил голову. Было видно, что удерживать её на весу ему тяжело.
– Нет, – поморщился Иван, осторожно выглядывая из травяных зарослей. «Невидимка» не даст заметить его в оптику, но если кто-то внимательно всматривается сюда невооружённым взглядом, то может и увидеть…
Но это оказалось не столь важно. Из приземляющихся на посадочной площадке лаборатории вертолётов ОФЗ уже выпрыгивали солдаты. До полуроты бойцов бежало в его сторону, на ходу разворачиваясь в цепь и часто смотря на УИПы. Самое позднее через пять минут они будут здесь. Иван осторожно опустился на землю и оглянулся на лес, прикидывая, как лучше оттаскивать Рентгена.
– Начался штурм? – спросил тот, клокоча чем-то в груди.
– Угу. – Берёзов осторожно забросил автомат за спину. – Сейчас отойдём в ельник, там аномалии, Паутины полно, зверьё агрессивное – они нас не найдут.
– Найдут, – слабо скривился контрразведчик, – ты и сам это знаешь. Или раздолбят опушку вместе с нами. Мы теперь Белову живыми не нужны, ни ты, ни я. Он хочет получить гарантии нашей смерти… – В груди у него вновь заклокотало, и Рентген захрипел.
– Молчи, береги дыхание. – Иван подумал, что тащить его придётся прямо так, лежащего на животе, за шиворот, иначе их заметят слишком быстро. – У тебя лёгкое прострелено.
– Знаю… – поперхнулся контрразведчик. – Не шевели меня… всё равно далеко не утащишь… Слушай меня, капитан… Уходи. Бери эту инопланетную дрянь и уходи в Эпицентр, пока ещё есть время… У тебя получится… Обменяй её на подробные данные, слышишь меня…
– Не могу, – грустно покачал головой Иван.
Рентген секунду смотрел на него, после чего болезненно поморщился.
– Где… девчонка твоя? – просипел он.
– В пяти метрах. – Берёзов хмуро кивнул в её сторону.
– Трёхсотая? – Контрразведчик вновь уронил голову на траву.
– Угу, – угрюмо подтвердил Иван. – Одновременно её и «Янтарь» я далеко не унесу, объект слишком большой. А по очереди времени не хватит.
– Оставь её здесь, – предложил Рентген. – Если повезёт, её не станут убивать при задержании. Запрут в психушку, потом вытащишь… – Он вновь задохнулся.
– К утру вытаскивать будет нечего, – глухо ответил Иван. – Её мозги превратятся в мусор.
– Останешься с нами – умрёшь. – Контрразведчик закашлялся, брызгая кровью, и сплюнул красной жижей. – Глупо… а так хоть сможешь отомстить… я назову тебе адрес… это тайник для крайнего случая… положишь туда копии данных и записку… текст – «наступила ночь»… Они… пришлют сюда Тринадцатого… – окровавленные губы Рентгена сложились в злорадную мстительную ухмылку, – он здесь всех… всё исправит… с гарантией…
– Извини, не смогу. Не умею бросать своих, не научили… – Берёзов ухватил его за шиворот и ползком поволок за собой к лесу. Контрразведчик захрипел от боли. – Потерпи, заросли близко. – Он изо всех сил старался затащить раненого в чащу как можно скорее. – Расскажи лучше, кто такой этот Тринадцатый? Кто-то мне уже называл похожий позывной…
– Не понимаю… о чём ты… – закашлялся Рентген, – первый раз… слышу…
Иван уложил раненого за ближайшим крупным деревом и поспешил к Лаванде. Сзади, из глубины ельника, послышался крик боли и яростный визг беснующегося животного, тут же утонувший в трескотне автоматных очередей. Вот почему вертушки ходили за опушкой леса – Белов не стал беречь людей и высадил десант прямо в ельнике. И теперь их окружают, точнее, замыкают кольцо. Капитан вновь выглянул из полыни и бросил взгляд на поле перед лабораторией. Цепь штурмующих двигалась медленно, обходя подозрительные места и грязно-жёлтые пятна Бритвенной Удушайки. Если бы Лаванда с Рентгеном не получили ранений, с «Ариадной» в руке ещё можно было попытаться уйти…
– Ваня… – Лаванда, заметив подползающего Берёзова, слабо улыбнулась. – Ты вернулся на пять минут раньше… мы уже можем возвращаться?
– Да, только сначала надо немного посидеть в лесу, – он осторожно поднялся на колено, стараясь не высовываться за габариты «Янтаря», – тут оказалось слишком много желающих составить нам компанию. Держись за меня, я понесу тебя, а ты подержишь «Янтарь». Сможешь удержать его одной рукой? Он неудобный.
– Он очень удобный! – воскликнула девушка. – И очень… – она запнулась, – он просто восхитителен! Я с удовольствием его понесу, только подай, пожалуйста…
Берёзов пододвинул к ней багровую каплю, и девушка прижала её к себе неповреждённой рукой. Со стороны лаборатории донёсся окрик, сменившийся грохотом выстрелов: их заметили из штурмующей цепи и открыли огонь. Иван, падая на бок, схватил Лаванду одной рукой и пополз вглубь леса.
– Ванечка, что происходит? – Девушка растерянно оглядывалась на виднеющихся в просветах между кустами полыни преследователей. – Зачем здесь солдаты? Они хотят отобрать у нас «Янтарь»?
– Не волнуйся, никто его у тебя не отберёт, – выдохнул Берёзов, таща её за собой. – Это они просто так, постреляют и успокоятся…
Автоматные очереди безостановочно рвали воздух, пули с короткими хлопками вырывали из древесных стволов ошмётки коры и перепахивали землю вокруг. До дерева, за которым Иван оставил Рентгена, оставалось не больше двух метров, когда в глубине леса замелькали камуфляжи передовой цепи, прочёсывающей ельник. Ещё несколько метров, и солдаты выйдут прямо на них. Иван отпустил Лаванду и сорвал со спины автомат.
– Прижмись к «Янтарю» крепче! – бросил он девушке и дал длинную очередь поверх мелькающих в лесу голов. – И не высовывайся!
Из леса донеслись обрывки команд, и цепь поспешно залегла. Стрельба позади прекратилась, и на несколько секунд вокруг повисла тишина, нарушаемая лишь шорохом травы. Берёзов затащил сжимающую «Янтарь» Лаванду за дерево и бросил взгляд на Рентгена. Тот был уже без сознания. Иван тоскливо вздохнул и принялся менять магазин. Вот и все. Они окружены, и выйти из кольца невозможно. Штурмовые группы прекратили огонь, чтобы не попасть под пули друг друга, но через несколько минут они начнут штурм. Возможно, он ещё попугает их выстрелами над головами, а «Янтарь» отклонит пули нападающих, но всё это лишь отсрочка, которая даст пару минут времени. Потом их забросают гранатами или рискнут взять врукопашную. Не будет же он убивать безвинных штурмующих, которые даже не знают, что происходит на самом деле, и самоотверженно борются с террористами или врагами Родины… Берёзов зло скривился. Обиднее всего было умирать, когда все считают тебя предателем и преступником.
– Он колется! – обиженно воскликнула Лаванда, выпуская из рук «Янтарь». – Я всегда обращалась с ним очень ласково и бережно, а он колется! – Девушка всхлипнула чуть не плача.
Иван посмотрел на багровую каплю. «Янтарь» словно сменил своё неуловимое свечение с монотонного на интенсивное. В следующую секунду послышалось шуршание кустов, и Берёзов увидел, как залёгшая в глубине леса цепь бросилась на штурм. Он вскинул автомат, длинной очередью перечеркнул деревья над их головами и тут же дал вторую такую же в нижний уровень, стараясь положить пули под ногами нападающих. Кто-то закричал от боли, и цепь вновь залегла. Судя по удаляющимся стонам раненого, жалующегося на простреленную ногу, его оттаскивали в тыл. Почти сразу из кустов вылетела дымовая граната, следом ещё одна. Берёзов сменил магазин. К тому моменту, когда дымовая завеса установится, к лесу подойдёт вторая цепь, что движется через пустырь, и штурм повторится. Скорее всего, рукопашную устраивать они не станут – подойдут ближе, закидают гранатами со слезоточивым газом и расстреляют в упор.