Она осеклась, увидев выскочившего со стороны камбуза Медведя. На этот раз в руках у здоровяка был лом, который он держал одной рукой, словно меч.
– Что происходит? – Медведь посмотрел на стоящих рядом с собой лаборантов. – Упустили?
– Он сам вырвался! – затараторил один из них. – За ночь перегрыз прутья, а когда я менял кормушку, вырвался! Чуть не загрыз меня!
– Лучше бы загрыз! – возмущённо вскинулась Лаванда. – Сейчас семнадцать пятнадцать! Если он перегрыз прутья ночью, почему вы не заметили этого ещё утром? Вы получите выговор за халатность! С занесением!
– В грудную клетку? – уточнил Медведь таким тоном, что лаборант вздрогнул и невольно попятился под грозным взглядом, не предвещающим разгильдяю ничего хорошего. – Ну и что теперь будем делать? – Здоровяк кивнул на распушившегося Дикобраза и посмотрел на Лаванду поверх его колючек.
– Я отдаю себе отчёт в том, что сложившаяся ситуация подпадает под категорию чрезвычайных, и я не могу препятствовать вашему решению, Медведь, – молодая женщина тяжело вздохнула, – но я очень прошу вас, не убивайте животное! Он не опасен! Он просто сильно напуган и пытался выбраться на волю, но, столкнувшись с большим количеством людей, принял защитную позу!
– Я много раз видел, как точно такие же неопасные твари отгрызали человеку предплечье вместе с ладонью секунды за три, а голень вместе со ступней за четыре, причём прямо через ботинок, – усмехнулся Медведь, – хотите убедить меня, что этот урод не опасен? Так поболтайте с ним и попросите его освободить коридор.
– Пусковым моментом для агрессии у Дикобраза служит выброс токсина его шипами! – не сдавалась Лаванда. – А это происходит, только если задеть спинные колючки! До тех пор он не атакует!
– И что? – усмехнулся Медведь. – Предлагаете оставить его посреди коридора до второго пришествия? Принесите свою передвижную клетку и загоните его туда электрошоком!
– Мы не можем сейчас так поступить. – Лаванда обречённо сникла. – Дикобраз сильно напуган, эмоциональный отпечаток смерти Осьминога тяжело отразился на его состоянии. Сейчас его никуда не загнать… – Она тоскливо посмотрела на Медведя. – То животное умирало долго и очень тяжело… его мучения чувствовали все живые формы Ареала на многие километры вокруг, вы знаете, что произошло ночью…
– А что, здесь есть кто-то, кто не в курсе?! – скривился Медведь. – Нам всем ещё очень повезло, что всё закончилось парой капель крови из ушей!
Только сейчас Иван обратил внимание на ватный тампон в ухе Лаванды. Выходит, вопль Унка ударил и по тем, кто укрывался за бетонными стенами лаборатории.
– Этот Дикобраз был ближе всех к умирающему существу, – негромко добавила молодая женщина, – ведь здесь у местных живых форм всё взаимосвязано, он испытал сильный шок. И сейчас он чувствует исходящую от окружающих агрессию. Если сейчас начать бить его электрическими разрядами, животное станет защищать свою жизнь изо всех сил.
– Стало быть, выбора у нас нет, – рассудил Медведь, – придётся его ликвидировать, пока он никого не покалечил. Отойдите назад!
Здоровяк перехватил лом обратным хватом, собираясь мощным ударом сверху вниз пригвоздить Дикобраза к земле, и двинулся к замершему зверю. Берёзов прикинул, что стотридцатикилограммовая туша Медведя, орудующая ломом, наверняка способна пробить броню животного насквозь. Да ещё и вместе с половыми плитами. Да, хорошо быть великаном, есть свои плюсы… Он бросил взгляд на Лаванду. Та подавленно молчала, пытаясь сдерживать навернувшиеся на глаза слёзы.
– Подожди, – Иван жестом остановил Медведя, – дай-ка я попробую с ним договориться. Убить всегда успеем.
– Договориться? – опешил здоровяк, останавливаясь. – Не хочу тебя расстраивать, Туман, но Дикобразы в детстве постоянно пропускают занятия по русскому. Учитывай вероятность возникновения языкового барьера.
– Две минуты, – улыбнулся Берёзов, – и всё будет ясно. – Он похлопал себя по карманам и обернулся, окидывая взглядом снаряжение стоящего неподалёку Шороха. – Шорох, есть шоколадка?
– Что? – удивился боец. – Ну есть… только она немного не стандартная… – Он неожиданно замялся. – В смысле, не из сухого пайка…
– Давай! – протянул руку Иван.
Шорох засунул руку в гранатный подсумок и извлёк оттуда плитку шоколада весом грамм чуть ли не в триста. Медведь округлил глаза.
– Шорох, гранаты у тебя явно не той конструкции, – произнёс он, – что ЭТО делает у тебя в гранатном подсумке?!
– Я шоколад с детства люблю, – смутился боец, – а что такого? Места там достаточно, и под рукой всегда…
– Надеюсь, вместо гранат у тебя там не «Киндер Сюрприз», – ехидно заметил Медведь, – как разберёмся с Дикобразом, не забудь подойти ко мне. Я испытываю непреодолимое желание проверить твоё снаряжение!
Пока Медведь распекал Шороха, Берёзов сорвал с шоколадной плитки обёртку и, осторожно приблизившись к Дикобразу, протянул лакомство поближе к основанию спинных колючек, стараясь в точности повторять действия Болта. Несколько секунд ничего не происходило, и окружающие с недоумением смотрели на протянутую вплотную к опасному зверю руку.
– Оттяпает он тебе кисть, доиграешься, – Медведь с любопытством взирал на терпеливо ждущего Берёзова, – переговорщик-экстремал, блин!
Длинные ветви колючек зашевелились, и откуда-то из-под их основания, словно из-под панциря, выдвинулась бесформенная голова с дикими жёлтыми глазами, а потом обнаружилась блестящая мочка чёрного носа. Нос с пыхтением поёрзал туда-сюда, и под ним разверзлась неожиданно огромная пасть, усеянная здоровенными зубами в несколько рядов. Ивану стало немного не по себе. Такой рожей да медку бы хлебнуть… Из пасти выскользнул синий язык и осторожно лизнул самый край шоколадки. Дикобраз протянул голову поближе, молниеносным движением оттяпал небольшой кусочек шоколадной плитки и тут же спрятал голову под колючки. Берёзов, не вставая с корточек, отшагнул на пару шагов назад. Из-под панциря раздался жующий звук, после чего голова появилась вновь. Чёрная мочка носа зашевелилась, отыскивая направление на лакомство, и Дикобраз неуклюже засеменил к Берёзову. Иван отломил от плитки небольшой кусок, положил его на пол и сделал ещё несколько шагов назад. Зверь добрался до шоколада и почти незаметным глазу движением слизнул его.
– Шорох, открывай входную дверь, – Берёзов положил на пол очередной кусок шоколадной плитки и поднялся на ноги, – выманим его на улицу, пусть уходит. – Он посмотрел на Лаванду: – Надеюсь, на этот раз вы ничего не имеете против?
– Нет-нет! – вздрогнув, спохватилась та, отрывая удивлённый взгляд от довольно чавкающего Дикобраза, неторопливо переползающего от одного кусочка шоколадки к другому. – Я согласна! Выпускайте его!
Через пару минут зверь, ловко перебирая множеством коротких лапок, перевалил через стальной порог внешней двери, и Иван швырнул оставшуюся часть шоколада в сторону вертолётной площадки. Дикобраз целеустремленно протопал мимо человека, взяв курс на блестящую на солнце фольгу, и Берёзов, вернувшись в здание лаборатории, запер входную дверь.
– Все, концерт окончен, – провозгласил Медведь, – все свободны. – Здоровяк перевёл взгляд на проштрафившегося лаборанта и грозно добавил: – Через полчаса я вижу перед собой объяснительную на имя начальника охраны полевой научной лаборатории ЛП-32 с изложением причин, вследствие чего Дикобраз получил возможность посреди этого коридора выйти на охоту на яйцеголовых хомо сапиенс, среди которых некоторые, прямо скажем, не совсем сапиенс. Вопросы?
– Н-нет вопросов, – поперхнулся лаборант, – я всё понял!
– Время пошло! – изрёк Медведь и, перехватив лом за середину, удалился в сторону камбуза.
Берёзов спрятал улыбку и направился в оружейную. Пора навёрстывать упущенный сон, и чем быстрее это дело начать, тем больше времени поспишь.
– Туман, я могу с вами поговорить? – Лаванда пристроилась рядом с ним. – Расскажите, как вам это удалось?
– Нет, – отрезал Иван.
– Понимаю, – она склонила голову, – я должна извиниться за проявленную ранее нетактичность… Искренне прошу меня простить, иногда я бываю несдержанна, это моя вина. Я действительно очень сожалею! Но то, что вы сделали сейчас, это удивительно! Мне совершенно необходимо задать вам…
– А мне совершенно необходимо выспаться, – мстительно перебил её Берёзов, – причём прямо сейчас! Через девять часов мне вновь заступать на двенадцатичасовую смену, и к тому моменту я должен быть в форме. Это у вас сейчас день, у меня же наоборот. Если вам так хочется поговорить о влиянии молекул шоколада на секрецию эндорфинов у Дикобраза, приходите на сторожевую вышку после трёх ночи. Я буду в вашем распоряжении. Заодно подучу несколько заумных фраз, чтобы не ударить лицом в грязь и ненароком не оскорбить ваш высокоинтеллектуальный слух. А сейчас покорнейше прошу меня извинить! – С этими словами он захлопнул дверь туалетной комнаты перед носом ошарашенной Лаванды.
– Хочешь большой и чистой любви – приходи сегодня вечером на сеновал! – донёсся откуда-то из глубины камбуза издевательский хохот Медведя.
– Фу, как остроумно! – язвительно прозвучал голос Лаванды, сменившийся звуком удаляющихся шагов.
К кому именно относилась эта фраза, за закрытой дверью понять было сложно.
20
– Максим Анатольевич! Спасибо, что заглянули, – Салмацкий пожал Прокопенко руку, – вы у нас нечастый гость.
– Дел невпроворот, – развёл руками чиновник, – и так забот выше головы, а с этим авралом я и вовсе всё чаще задумываюсь, где бы взять пару-другую дополнительных часов к суткам.
– Тем более радует, что вы нашли возможность выбраться к нам лично, – кивнул командир ОСОП, – чем обязаны вашему визиту? Требуется наша помощь?
– Если только сугубо в разъяснительном ключе. – Прокопенко открыл портфель и достал оттуда несколько скреплённых листов. – Мой отдел получил от Службы Безопасности заявку на ремонт тира. Признаюсь, я слабо разбираюсь в тонкостях вашей работы, и потому возникло несколько вопросов. Людей сейчас везде не хватает, а так как у меня сегодня несколько