дности, а вот у него, Берёзова, нет никаких документов. Но Рентгена это, похоже, не смущает.
Иван посмотрел в окно. Глухая тайга по берегам Печоры постепенно превращалась в лесотундру. Вокруг полнейшее отсутствие цивилизации, среди которой время от времени неожиданно возникали мелкие посёлки. Наверное, до Катаклизма здесь были лишь умирающие деревеньки таёжной глухомани, лепившиеся к реке как к единственной ниточке, связывающей их с внешним миром. Но Ареал подобрался к этим местам почти вплотную, и это невесёлое обстоятельство вдохнуло жизнь в обезлюдевшие населённые пункты. В деревеньках шли строительные работы, виднелась тяжёлая техника, бросались в глаза новые дома типовой планировки. В небе то и дело появлялись вертолёты, самолёты малой авиации, по всей протяжённости реки виднелась некоторая активность: сновали рыбацкие катера и лодки, шли гружённые стройматериалами баржи, пару раз попадались паромы с фурами на борту. Берёзов мысленно покачал головой. Да уж, нет худа без добра. Для кого-то Ареал стал трагедией, а кому-то только в радость. Но кое-кого из тех, у кого эта радость зашкаливает, вскоре ожидает неприятный сюрприз.
Дважды «Ракета» делала остановки у каких-то населённых пунктов, высаживая пассажиров и принимая на борт новых, и движение продолжалось. Лесотундра за бортом окончательно сменилась тундрой, небо затянуло сплошной серой пеленой, и Иван позволил себе немного поспать. Время до возвращения к Салмацкому активности ещё есть, нужно потратить его с пользой. Проснулся Берёзов от тихого голоса Рентгена:
– Туман, мы подъезжаем. На причале полицейский кордон, проверка документов. – Контрразведчик достал из кармана красную корочку и протянул её Ивану: – Забирай.
– Это моё удостоверение личности! – удивлённо прошептал Берёзов, разглядывая собственную фотографию. – Его у меня Ферзь отобрал тогда, у шпионской лабы. Откуда оно у тебя?
– Салмацкий сдал его мне в качестве вещественного доказательства вместе с твоим штатным оружием и бронежилетом. – Рентген посмотрел в окно на полицейских, проверяющих документы у покидающих «Ракету» пассажиров. – Говорить буду я. Ты стоишь рядом с Ферзём. По моей команде оба предъявите документы и немедленно уберёте их. Это даже хорошо, что мы в штатском. Идём.
Проверка документов прошла спокойно. Рентген предъявил удостоверение, потребовал вызвать старшего по званию и о чём-то переговорил с ним в стороне. Тот кивнул, что-то записал на бумажке, на этом всё и закончилось. У выхода из порта обнаружилось несколько частных извозчиков полубичеватого типажа, зазывающих всех, кто появляется в поле зрения, воспользоваться услугами такси по, естественно, самым низким ценам в городе. Рентген нанял какую-то невзрачную иномарку, давно отпраздновавшую свой десятый день рождения, и велел ехать к одной из находящихся в центре гостиниц. Там машину отпустили, дождались, когда она скроется за поворотом, после чего прошли пешком пару кварталов и нашли подходящий подъезд в одном из домов. Там контрразведчик снял спецовку, облачившись в свою форму, и Берёзову пришлось расстаться с оружием. Всё, что стало ненужным, упаковали в ящик из-под инструментов, и Иван забросил его в ближайший мусорный контейнер. Затем поймали ещё одного извозчика и отправились в аэропорт. В зале ожидания Рентген оставил Ивана сидеть с Салмацким и отправился покупать билеты. Вернулся он почти через час.
– Что-то не так? – негромко спросил Иван, дождавшись, когда контрразведчик опустится в кресло рядом. – Тебя долго не было.
– Деньги ходил менять, мои закончились. – Рентген протянул Туману его билет. – Вот, возьми. – Он незаметно передал ему толстую пачку купюр и небольшой бумажный конверт.
– Что нужно купить? – уточнил Иван.
– Пока ничего, пусть будут у тебя, так спокойнее, – объяснил тот. – У тебя не украдут. В конверте местная сим-карта и записка. Там номер телефона, который ты должен запомнить. Записку уничтожишь. Сим-карта для тебя, внимательно следи за балансом, в Москве ты будешь в роуминге.
– Хорошо. Чей номер в записке? – поинтересовался Берёзов.
– Мой, – лаконично ответил Рентген. – Московский.
– Не отключили за два года?
– Такие номера не отключают, – без тени иронии произнёс контрразведчик. – На них распространяется срок давности. Выучи наизусть и не записывай в память телефона, когда его купишь. Для разговоров со мной заведёшь отдельный аппарат, вставишь в него эту сим-карту. Больше с неё никому не звони. После каждого разговора очищай список набранных номеров и выключай телефон.
– Так их же всё равно можно у оператора связи получить, – возразил Иван.
– Можно, – согласился Рентген. – Но для этого требуется время, иногда значительное… – Он прислушался к голосу диктора, объявляющего начало регистрации: – Наш рейс. Пошли.
Регистрацию и прочие сопутствующие посадке процедуры прошли спокойно. Сотрудники аэропорта бросали взгляд на удостоверения офицеров ФСБ и теряли интерес к рабочим спецовкам Тумана и Ферзя. В самолёте Рентген велел Салмацкому сесть у иллюминатора, рядом с ним посадил Берёзова и уселся в крайнее кресло. Самолёт оторвался от взлётной полосы, и капитан корабля объявил, что время в пути составит два с половиной часа. Контрразведчик посмотрел на часы.
– Через сколько он начнёт дёргаться? – Иван кивнул в сторону безучастного ко всему Ферзя.
– Через час, – ответил Рентген. – На утренний рейс мы опоздали. Нам повезло, что был ещё один.
– Ничего, я разберусь. – Берёзов многообещающе прищурился.
– Свидетель мне нужен живым, – поспешил напомнить контрразведчик. – И с нетравмированным мозгом. Ему предстоят два месяца интенсивных допросов. Времени у нас немного, необходимо взять у него показания в полном объёме. Всё должно быть тщательно запротоколировано и не вызывать даже малейших вопросов после того, как он умрёт. По словам Болта, это произойдёт через два-три месяца, а уголовные дела подобной сложности могут длиться годами.
– Обещаю не бить его по голове, – понимающе закивал Туман. – Можно порвать ему ахиллово сухожилие. В интересах следствия, разумеется. Так он уже никуда не убежит и мозг в сохранности.
– Не возражаю, – без всяких эмоций произнёс контрразведчик, неторопливо опуская голову на подголовник кресла и закрывая глаза, – если на то возникнет необходимость.
Сорок минут полёта Рентген дремал, потом часы на его руке негромко зажужжали будильником, и он попросил бортпроводницу принести стакан воды. Получив воду, он извлёк из кармана аптекарский пузырёк и высыпал из него несколько таблеток.
– Пей. – Контрразведчик протянул Салмацкому стакан и таблетки.
– Снотворное? – Берёзов смотрел, как Ферзь равнодушно выполняет приказ. – В аэропорту купил? Сколько он проспит?
– До посадки. Доза большая. – Рентген вновь закрыл глаза. – Последи за ним, убедись, что уснул. Разбуди меня, когда на снижение пойдём. Я немного посплю.
Контрразведчик вновь заснул, ещё через десять минут отключился Салмацкий. Берёзов проверил Ферзю пульс, убеждаясь, что тот действительно спит, а не симулирует, и полез в карман за запиской Рентгена. Делать всё равно нечего, можно пока номер телефона заучить. Конверт с сим-картой зацепился за денежные купюры, и пришлось доставать всё сразу. Сейчас, когда торопиться было некуда, Иван разглядел толстую пачку денег. Похоже, Рентген отдал ему почти всё, тысяч десять долларов и что-то около того, только в рублях. Неужто и правда опасался карманной кражи… Туман высвободил конверт, достал из него записку и принялся заучивать цифры. Спустя час у него было стойкое ощущение, что этот номер будет сниться ему до старости, и голос командира экипажа, объявляющий о предстоящем снижении, вызвал у Ивана неподдельную радость. Он ещё раз убедился, что Салмацкий спит, и разбудил Рентгена.
– Приступили к снижению. Ферзь в отключке, довольно глубоко. Придётся будить заранее.
– Не нужно, – контрразведчик устало потёр глаза. – Нас встретят.
– Ты же не хотел связываться со своими, пока свидетель не окажется в Москве?
– Свидетель окажется в Москве через тридцать минут. – Рентген внимательно посмотрел на Берёзова: – Тебе очень нужно сходить в туалет. Передвигаться по салону самолёта в момент снижения нельзя, так что ты будешь вынужден вместо возвращения сюда присесть на ближайшее свободное место. Самолёт загружен не полностью, я уточнял. Когда подадут трап, выйдешь из самолёта в числе первых. Сразу же направишься в кассы и купишь билет на ближайший обратный рейс, вечером в расписании есть ещё один. Я доложу начальству, что Зуд заставил тебя срочно возвращаться. Пройди регистрацию и посадку. Перед самым вылетом покинь самолёт под любым предлогом, разберёшься сам. Откажись от претензий, покинь аэропорт без лишнего шума. Через трое суток выйдешь на связь. В разговоре упомяни, что звонишь из Нарьян-Мара. Я дам тебе дальнейшие инструкции. Если я спрошу, не беспокоит ли тебя Зуд, продолжай разговор не более десяти секунд, затем уничтожь телефон и срочно уезжай из Москвы. Самолётами, поездами, пароходами, рейсовыми автобусами и так далее при этом не пользуйся.
Секунду Берёзов смотрел контрразведчику в глаза.
– У нас совсем никаких шансов?
– Девяносто семь на три, – уверенно ответил Рентген. – Но страховка никогда не бывает лишней. Ты ведь тоже ценный свидетель. – Он поднялся, освобождая проход: – Ступай.
– Медведь – Байкалу! – негромко зашипел эфир. – Посетители приближаются.
– Много? – Медведь ещё раз обвёл внимательным взглядом наскоро расчищенные развалины пятиэтажки, в которых располагался магазин Водяного. К сегодняшним торгам готовились по-особому. Бочек с водой не было. Водяного тоже. Вместо обычного термоконтейнера с медицинскими препаратами на месте Водяного стоял маленький короб, в котором лежал «Жук» и пара десятков шприц-тюбиков. На торговлю никто не рассчитывал, зато вероятность заполучить серьёзный бой Кварц оценивал в пятьдесят процентов. Поэтому вместо Водяного «за прилавком» вновь стоял Медведь, которому научная группа специально для сегодняшних торгов усилила «Эмку» сплошным напылением своего «Икс-графена» или как там правильно зовут эту чудо-хренотень, которая выпадает в твёрдый осадок в момент расслоения «Икса». Никита сказал, что на это ушёл весь запас волшебного осадка, накопленный за десяток Выбросов, но жизнь человека важнее.