– Болт, я с вами за Лавандой не поеду, – едва слышно произнес майор, косясь на подкрадывающегося к нему Фантика. – Ещё две поездки я не вынесу, сил моих больше нет. Возьми с собой кого хочешь, хоть всех. Непры теперь тебя в лицо знают, Айболита так вообще обожают, рация у Лаванды есть. Справитесь запросто, главное заберите её прежде, чем Тимур вернётся. На всякий случай. Кто знает, как там всё прошло. В тех секторах нейтралки патрули имеют право открывать огонь на поражение без предупреждения.
– Тебя в машину больше брать нельзя, – так же тихо ответил сталкер. – Придумай что-нибудь для остальных, чтоб не задавали вопросов.
– Нельзя? – Медведь иронически шевельнул бровями. – Вот так даже? Я наказан за непослушание? – Он понимающе хихикнул: – И на сколько дней меня оштрафовали?
– Теперь у тебя осталось двадцать шесть дней. – Болт невесело поморщился. – Извини, Коля, тут ничего не изменить. Оно внутри тебя стало больше, до диафрагмы дошло. Как до сердца дотянется – всё.
– Ну, это много. – Здоровяк повернулся спиной к гипнотизирующему его Фантику и весело улыбнулся: – Я думал, всё будет хуже. Скоро начнётся самое интересное, было бы очень обидно пропустить. А так у меня есть все шансы посмотреть хотя бы на начало! Отставить уныние!
Он легонько хлопнул угрюмо хмурящегося Болта по плечу и направился к Кварцу. Тот сидел за столом в окружении кипы бумаг и возился с ноутбуком Степанова, к которому был подключён внешний жёсткий диск Рентгена. Судя по мигающему индикатору, диск функционировал вовсю.
– Работает без осколка? – Здоровяк поискал глазами стул. Таковой обнаружился под кипой бумаг.
– Угу, – промычал Кварц, не отрываясь от дисплея. – Чудо враждебной техники… – Он сосредоточенно умолк, щёлкая клавишами, и недовольно хмыкнул: – Очень много информации. Слишком мало времени на поиск. Придётся ограничиться самым необходимым, остальное буду искать в процессе.
– Что ты хочешь там найти? – Медведь с интересом заглянул в ноутбук. – Ого! Видеофайлы!
– Угу, – снова протянул контрразведчик. – Данные с камер скрытого наблюдения. Но своей телестудии у нас нет, поэтому для начала ограничимся звуковыми дорожками. Здесь есть даже перехват разговора Совета Директоров РАО с Президентом Воробьевым, когда принималось решение о проведении «Дезинфекции». Фрагмент записывал всё подряд вплоть до удара. Когда приказ на запуск ракеты был отдан, он прервал всю внешнюю активность и занялся своими делами. Вот тогда Рентген мне и позвонил. Это было последнее, что Фрагмент согласился сделать для него. В общем, запись переговоров с Президентом у нас есть. И она крайне любопытна.
– Бывшим Президентом, – уточнил майор. – Теперь он премьер-министр. Догадайся, кто недавно выиграл выборы? Ни за что не угадаешь, лучше сразу сдавайся.
– Крабский? – усмехнулся Кварц. – Опять? Наверняка совершенно неожиданно?
– Тебе кто-то подсказал! – обиделся здоровяк. – Ты не мог догадаться сам! Это невозможно!
– Надеюсь, что это к лучшему. – Контрразведчик потёр виски. – Он за борьбу с коррупцией.
– Хочешь сказать, что он посадит сам себя и всех своих приятелей-олигархов? – Медведь сделал донельзя удивлённое лицо. – Или только Лозинского с Беловым? Они входят в круг приближённых.
– Даже если и «только», то это будет нашей победой. – Кварц бросил на здоровяка хмурый взгляд: – Это лучше, чем ничего, мы на данную тему уже говорили. – Он вернулся к возне с бесконечным количеством файлов: – Так… Вот это… и это тоже… и вот здесь… Будем надеяться, что голоса Лозинского и Белова люди узнают, все же сии господа регулярно вещают с голубых экранов. По крайней мере, в Сателлите и Приёмных Пунктах точно. Совсем никто не слышать их не мог.
– Когда планируешь начать трансляцию? С утра?
– Сегодня, – решительно заявил Кварц. – За час до окончания вечерних сумерек. Многие будут возвращаться с промыслов, не пропустят. Вспыхнет интерес, промчится слух. С утра будут слушать все… – Он снова пощёлкал клавишами: – После сегодняшних торгов с этим затягивать не стоит. Мы пошли ва-банк, и все уже об этом знают. Противодействие неизбежно.
– Ты имеешь в виду тех четырёх торгашей от Вольных, которые не были Вольными? – Здоровяк усмехнулся: – Грубовато сработали. Это были люди Меркулова или Белова?
– Белова, – уверенно ответил контрразведчик. – Им не было особого смысла напрягаться. Формально они пришли от Вольных, значит, их просто включили в состав настоящих караванов за деньги или за другую плату, не важно. У Сателлита найдётся, чем привлечь интерес торгашей. Их задачей было получить информацию для сравнения, а в большей степени – пронаблюдать за реакцией остальных: кто пришёл, откуда, что будут говорить до и после. Белов взялся за нас всерьёз, раз его люди самостоятельно проводят такую операцию. Раньше к нам в Жёлтую представители Сателлита не заглядывали. – Он хмуро вздохнул: – Некоторое время придется ждать удара с двух сторон.
– Думаешь, Меркулов не оставит нас в покое после радиотрансляции? – Здоровяк посмотрел на схему Кварца, где в центре паутины из карандашных черт, означающих логические связи, сидел полный человечек с гипертрофированной улыбкой. – Мы же планируем заявить, что он мёртв.
– Наоборот, он ускорит свои действия. – Кварц покачал головой. – Как только Меркулов поймёт, что Рентген вернулся, он быстро придёт к выводу, что его либо раскрыли, либо раскроют в ближайшее время. И у него не останется выбора. Либо он получает в свои руки наши секреты и становится труднодосягаемым, плюс особо ценным для своего Правительства. Либо с ним будет покончено, потому что даже если уголовники встанут за него горой, мы всё равно его достанем. Не мытьём, так катаньем. Как резидент он будет засвечен, и его организация потеряет интерес к финансированию проваленного агента. Тэбук у его банды мы отберём. Кто его получит, сейчас неважно, но Меркулову он не светит. В крайнем случае государство подтянет на нейтралку дивизион тяжёлых гаубиц и будет бомбардировать Нижний Одес до тех пор, пока его зеки сами не разбегутся. А разбегутся они быстро. Потом будет проведена оперативная игра с вербовкой его людей и их мотивацией, и так далее. В общем, жизни ему не дадим, и он это понимает, ведь с Зависимостью домой за океан не уедешь. Не исключено, что сам сдастся в обмен на комфортную камеру в Сателлите, чтобы не быть убитым своими же отморозками. Хотя это маловероятно.
– Когда он начнет действовать? – Медведь запоздало подумал, что можно было заказать Непру канистру алкоголя, всё равно налегке возвращаться будет. – Мы так и не выстроили укрепрайон.
– Сложно сказать. – Контрразведчик на мгновение задумался. – Всё будет зависеть от того, как станут развиваться события. Он ведь не знает, что Рентген вернулся и находится на пути в Москву… – Кварц посмотрел на часы: – точнее, уже в Москве. Но он это вычислит. Вопрос: как быстро? И как быстро Рентген вернётся сюда с экстренными полномочиями. Нам ведь действительно повезло, что Совет Директоров находится вне Ареала. Всех можно арестовать одновременно и без проблем. Их марионетки здесь будут оказывать противодействие, но без хозяев они долго не продержатся. Половина сама придёт с повинной, чтобы минимизировать наказание или вовсе отделаться испугом. Многие захотят заключить сделку со следствием.
– Зачем тогда всё это нужно, если оставлять безнаказанным ворьё? – скривился Медведь. – Чтобы через пару месяцев на трон Сателлита уселся очередной Лозинский? И новые прокопенки продолжат доить людей вместо старых?
– Ты же понимаешь, что это неизбежно, – поморщился Кварц. – Здесь, в Ареале, у государства не хватает сотрудников, и всем подряд головы сносить не станут. Кто работать будет?
– Нет, не понимаю! – возразил здоровяк. – Работать будут люди! Кварц, в Ареале полно людей! Тридцать две тысячи человек уже! И даже если половина из них – это беглые зеки и облачённое в деловые костюмчики жульё а-ля Прокопенко, то остальные никуда не пропали! Создайте людям человеческие условия, и они придут! В Ареале можно наладить жизнь, если в первую очередь думать не об «Иксе», а о людях, которые надрываются на его добыче!
– Я не экономист, и не политик, – насупился контрразведчик. – Я делаю свою работу. И делаю её честно!
– А если экономисты и политики не желают делать честно свою?! – возмутился здоровяк. – Что, так и будем жить в дерьме только из-за того, что других нет? Этого основания достаточно, чтобы добровольно оставаться рабами?
– Что ты предлагаешь? – Кварц отодвинул ноутбук и посмотрел на майора: – Конкретно? Посадить всех виновных до единого, включая клерков, выполнявших мелкие приказы просто потому, что они не хотели лишиться работы и оставить своих детей без хлеба? Сделать из Сателлита тюрьму? Провести выборы? Ты что, не понимаешь, что так устроена система?! Выбирай кого угодно – через какое-то время они станут лозинскими и беловыми. Потому что так устроен мир. Не лучше ли для начала избавиться от меркуловых и прокопенок и облегчить жизнь стране?
– А страна – это что? – не унимался Медведь. – Руководящие должности? Система, поощряющая стяжательство тем, кто на них сидит? Добыча «Икса» ради продажи его за бугор в обмен на деньги, которые идут на благо страны, то есть в карманы всё тех же чиновников, потому что народ этих гор бабла особо не видит? Пограничные линии на карте? А может, страна – это всё-таки люди, Кварц? Простые люди, которые растят хлеб, впахивают на заводах и добывают этот долбаный «Икс» – короче, производят всё то, что потом по-крупному пилят большие жулики и по мелочи допиливают клерки? Ну, просто потому, что не хотят оставить без хлеба своих детей?
– Коля, – мягко произнёс Кварц. – Не будь наивным в твоём-то возрасте, я тебя прошу. Я в контрразведке всю сознательную жизнь. Чего только не видел. И могу с уверенностью заявить: большинству на всё плевать. Они могут голосовать за любые идеи, но бороться за них не станут. Просто им вполне достаточно того, что кто-то их кормит и, подчёркиваю, не заставляет чрезмерно напрягаться. Проще говоря, большинство исповедует принципы «оставьте меня в покое» и «я могу сказать, как дядя Вася должен правильно копать, но сам копать не буду». Понимаешь? Большинству ничего не интересно, кроме собственного комфорта. А это значит, что всегда найдутся те, кто будет обстряпывать свои делишки именно благодаря тому, что большинству на хрен не надо связываться. Наверх пробиваются те, кто использует инертность, ты уж меня извини за прямоту, стада. А забравшись наверх, они создают законы, согласно которым их делишки становятся законными. Это и есть система.