Поначалу Мюррей задавался вопросом, не является ли эта новоявленная свобода результатом влияния Потока. Он снова часть чего-то, какого-то большого дела, – этого чувства приобщенности он лишился, уйдя из Цитадели. Возможно, именно это и было ему нужно.
Но, вдыхая влажный морской воздух, прислушиваясь к шуму в кабаках, Мюррей все отчетливее понимал, что такое объяснение его не устраивает. Во всяком случае, события прошлой ночи, проведенной среди повстанцев, только усилили его неуверенность в том, что следует делать дальше.
Драконыши отказались от паломничества, а теперь Мюррей втянул их в войну. Он видел глаза Призрака, слышал, что и как говорил Истребитель.
Эти люди – фанатики. Утверждают, что сражаются за всех гриваров, называют себя освободителями, но на самом деле они, как и даймё, просто стремятся к власти.
Еще одной проблемой был Сего.
Мюррей видел, как парнишка возвращался из лаборатории, как тащил за собой маленького даймё, и ему это не нравилось. Сего изменился после всех свалившихся на него невзгод и испытаний, и Мюррей не знал, как вернуть его на правильный путь.
Бредя куда глаза глядят, Мюррей оказался на краю пристани. Звуки пьяного веселья стихли, сменившись тихим плеском волн у обросших ракушками столбов. Низкая луна проложила к горизонту багровую дорожку, словно приглашая Мюррея пойти по ней.
– Почему? – прошептал он.
Почему посреди всего этого хаоса, усилившегося сейчас до максимальных децибел, к нему вдруг пришло ощущение внутреннего спокойствия?
Пытаясь контролировать все, ты утратишь всяческий контроль.
Седая борода и морщинистый лоб Фармера смотрели на Мюррея из колышущейся воды.
Коуч сказал это Мюррею, тогда свежеиспеченному рыцарю с горящими глазами, готовому покорять мир.
Мюррей всегда предпочитал агрессивный стиль, всегда шел напролом, прессовал, не давая противнику передышки. Этот стиль принес ему рыцарское звание.
Контроль.
Но, выйдя на международную арену, где ему противостояли гривары более высокого класса, Мюррей сразу потерялся.
Его спасли слова Фармера. Благодаря им Мюррей стал лучшим бойцом, понимающим, что у каждого противника есть свой стиль и своя стратегия, контролировать которые он не может. Мюррей пришел к выводу, что должен стать гибким, приспособиться к тому, что ему дано, расслабиться и довериться инстинктам.
И по прошествии стольких лет Мюррей только сейчас понял, что слова Фармера не относились к стратегии в круге. Как обычно, он оказался упрямым болваном.
– Пытаясь контролировать все, ты утратишь всяческий контроль, – прошептал Мюррей в темноту, и лицо старика снова превратилось в волны и пену.
Мюррей знал: те события, что происходят в мире, не поддаются его контролю. Десятилетиями ранее, когда даймё и смотрящие объединились для создания «Колыбели», Мюррей не мог им помешать. Когда Фармер погрузился в «Колыбель», чтобы попытаться спасти этих детей, Мюррей не смог его остановить. И когда Сего отдали под суд, приговорили к казни и отправили в «Арклайт», Мюррей тоже не мог ничего сделать, не мог спасти парня.
Однако некоторые маленькие части этого мира Мюррей способен был контролировать. Он мог отказаться от выпивки. Мог помогать друзьям, когда они рядом. Мог отстаивать то, во что верил. Куда приведет этот путь, Мюррей не знал. Но теперь его это устраивало.
– Что-что? Я хочу отказаться от позиции сверху? – спросила Маури. – Да ты рехнулась!
Сол демонстрировала Маури разные приемы, а Бринн наблюдала. Ей нужно было как-то скоротать время, отвлечься, забыть о событиях прошлой ночи и заглушить доносящиеся из-за стальной двери крики плененного инженера.
– Да, ты сверху. У тебя высокий маунт, – сказала Сол. – Но допустим, ничего не получается, у противника очень хорошая защита. – Маури, как и полагалось, плотно сжала противницу локтями, а Сол тщетно попыталась развести ее руки. – Ты показываешь, что можешь сдвинуть бедра…
Маури положила руку на бедро Сол и надавила.
– Закидываешь ногу, получаешь треугольник из маунта, – продолжала Сол, – и когда противник разворачивается в прежнюю позицию – а он обязательно это сделает – просто дожимаешь его.
Маури постучала ладонью, показывая, что сдается, и продемонстрировала свою зубастую улыбку на раскрашенном синяками лице.
– С техникой у тебя полный порядок, Солара. Пожалуй, я смогу взять на вооружение несколько твоих трюков. Хотя против надзирателя, вроде того, что был в тоннеле, это не сработало бы.
– Против такого чудища ничто бы не сработало, – согласилась Бринн.
– Однако Призрак и Маури с ним справились, – напомнил Коленки, подходя к островитянке. – Может быть, ты все-таки раскроешь нам секрет той вспышки.
Маури пожала плечами:
– Призрак велел пока ничего никому не говорить.
Сол тоже хотела задать несколько вопросов об удивительном оружии, которым, как ей рассказывали, повстанцы уложили меха, но тут за ее спиной раздался голос:
– Приятно смотреть, как мои новобранцы оттачивают боевые навыки.
Сол повернулась и увидела Сайласа Истребителя собственной персоной. Его тонкие губы кривились в усмешке.
К Сайласу поспешил Призрак, у которого на лице еще краснели незажившие раны.
– Отлично справились с заданием, несмотря на возникшие трудности, – похвалил Сайлас помощника.
– Да, справились. – Призрак коротко кивнул.
Сол перевела взгляд на Сайласа. Вот он, лидер Потока, стоит перед ней. Человек, который отправил их на самоубийственную миссию в «Лаборатории Карстока». Увидев его горящие глаза, Сол с трудом подавила пробежавшую по спине дрожь.
Рядом с Истребителем встал Сего. Сол не разговаривала с ним после возвращения с задания.
Между двумя братьями было мало общего. Да и с чего бы им быть похожими? У них все разное, кроме общей виртуальной матки в «Колыбели».
Черты лица у Сайласа резкие, угловатые, и кажется, стоит провести по ним ладонью, и на ней останется кровь. У Сего лицо было более гладкое и округлое.
– Я все еще вижу в тебе ярость, Солара Халберд, – заметил Сайлас.
Сол и в самом деле ненавидела этого человека с тех пор, как на лайтборде «Обзора Системы» он стоял над безжизненным телом ее отца. Но она знала, что ненависть не поможет ей вырвать Сего из лап его брата.
Сол посмотрела на Сего. Знала: он ее друг. Убедилась в этом накануне, на задании, когда Душитель стал вдруг прежним Сего, пусть и на мгновение.
– Я видела, чем занимаются даймё в лабораториях, – сказала Сол, заставив себя мысленно переключиться на невероятное существо, задыхавшееся в трубе. – Это чудовищно.
– Хорошо, что ты понимаешь, – кивнул Сайлас. – Я хотел, чтобы ты увидела, до чего доходят даймё в стремлении приспособить мир к своей реальности. Их больше не устраивают гривары. Даймё желают, чтобы за них сражались вот такие мерзкие твари. Я надеялся пробудить ненависть в наших новичках.
– Вы бы видели мылоеда! – выкрикнул Дозер, дремавший в углу и только что проснувшийся. – Обмочился от страха, когда мы с Мюрреем подвесили его в шахте лифта.
– Молодцы, – бросил Сайлас Дозеру и повернулся к остальным. – Призрак доложил, что вы все хорошо справились с заданием. Проявили себя, показали, что готовы пожертвовать собой ради общего дела.
– Да, мы готовы, – отозвался Дозер. – У вас есть для нас что-то еще?
Коленки ткнули друга локтем в ребра.
– Это только начало, – сказал Сайлас. – Впереди еще много сражений и много жертв.
Сол знала: так и будет. На задании едва не погибла вся команда. Сколько еще они продержатся, прежде чем смогут оторвать Сего от его брата?
Сайлас повернулся к стальной двери допросной:
– А теперь давайте нанесем визит инженеру Варакасу.
Мюррей осторожно, чтобы никого не разбудить, приоткрыл железные ворота склада. Ребятам после всего случившегося требовался хороший отдых. Однако, заглянув в сумрачное помещение, он обнаружил, что команда уже проснулась.
Сего тоже был здесь – Мюррей сразу заметил его бритую голову. Конечно, парень сильно изменился, но стоял в той же позе, что и в тот день, когда Мюррей впервые увидел его в невольничьем круге: спина прямая, голова настороженно приподнята. Как будто он ждет нападения с любой стороны.
Человек, стоявший рядом с Сего, был полностью затянут в черную кожу. И этот человек обращался к оставшимся в живых рыцарям во главе с Призраком и Ульрихом.
– …Есть все необходимое, и мы должны использовать это ради достижения наших целей. – Услышав шаги, Сайлас обернулся. – А, вот и он. Медведь возвратился в берлогу.
– Моя берлога в Эзо, в казарме, где я люблю посидеть у очага, – возразил Мюррей, подходя к Сего. – И уж если начистоту, я бы предпочел быть там, а не здесь.
– Проявляй хоть немного уважения, когда разговариваешь с Истребителем, – упрекнул его Призрак.
Мюррей посмотрел на него:
– Я вижу парня всего лишь второй раз, так с какой стати мне его уважать?
– Потому что он…
– Мюррей Пирсон прав, – перебил Призрака Сайлас. – У него нет пока оснований уважать меня.
Призрак отступил, и Мюррей позволил себе расслабиться.
– Как я уже говорил, – продолжил Сайлас, – ваша команда хорошо поработала в «Лабораториях Карстока». Прямо сейчас другая наша команда на западе наносит удар по предприятию во Власторе. Лишившись поставок стимуляторов, торговля, которую ведет Кирот, остановится.
– И что это нам даст? – спросил Мюррей. – Ты не хуже меня знаешь, что минимум половину оборота стимуляторов обеспечивает черный рынок. Наркоманы так и останутся на улицах, а политики обратятся к дилерам.
Сайлас молча посмотрел на Мюррея, затем повернулся к нему спиной и медленно прошелся по складу.
– Да, я понимаю. Посмотрим.
Мюррей склонил голову набок, как будто прислушиваясь к чему-то, а потом повернулся к стоящему рядом Ульриху:
– С кем, поглоти меня тьма, он разговаривает?
Ульрих пожал плечами, а Сайлас снова повернулся к старому гривару.