— Иными словами, он способен поглощать электричество из посторонних источников?
— Похоже на то, — повторила доктор Паркер.
— Как Нишель?
— С той разницей, что Нишель рассеивает поглощаемую энергию, а Вэй вбирает в себя и удерживает.
Люк с удовлетворением погладил подбородок.
— И как накопление такого объёма энергии сказывается на его здоровье?
— Если и сказывается, то внешне не проявляется никак. Мальчик абсолютно здоров, за исключением синдрома Туретта.
— У него Туретт?
— Да, отсюда постоянный лицевой тик.
— Хм, а мне казалось, он просто нервничает. — Люк довольно потёр ладони — верный признак того, что доктор услышал радостные вести. — Не мог Туретт спровоцировать всё выше перечисленное?
— Трудно сказать. Синдром Туретта мало исследован. Неизвестны даже причины его возникновения. Ясно лишь, что это нарушение нервного характера.
— Тем не менее такое возможно?
— Да.
— Попрошу держать эту информацию в строжайшем секрете.
— Само собой. Мы никогда не разглашаем результаты исследований.
— На сей раз секретность повышенная. Никто, включая ваших коллег, не должен знать. Только вы и я.
— Хорошо.
— Если мистер Вэй согласится сотрудничать, возьмём его за основу для «светлячков 2.0».
— А если не согласится?
— Значит, заставим. Как он вообще настроен?
— Весьма отрицательно.
— Я и не сомневался. Впрочем, есть ещё один нюанс, не вызывающий сомнений.
— Какой же?
— Мальчик очень любит свою мамочку.
40. Беседа
Охранники в академии казались все на одно лицо. Одинаковый рост, телосложение и униформа: чёрный берет, тёмные очки, чёрный комбинезон из прорезиненного материала.
На ухе у каждого — беспроводная гарнитура для внутренней связи, на поясе — целый арсенал оружия: нож, газовый баллончик, два разнокалиберных пистолета, каучуковые наручники, дымовая и фугасная гранаты и длинная деревянная дубинка.
Я сидел на полу, разглядывая книги в шкафу, когда щёлкнул замок и дверь распахнулась.
— Прошу прощения за беспокойство, мистер Вэй, — произнёс охранник. — Доктор Люк готов вас принять.
Всё это было сказано подчёркнуто вежливым тоном, несвойственным тюремной охране. Впрочем, едва ли в тюрьмах есть камеры с плазменной панелью, новейшей аудиосистемой и картинами Моне на стенах. Помещение больше напоминало номер «люкс» в шикарном отеле. Только не отпирающаяся изнутри дверь свидетельствовала о моём статусе заключенного.
— Хорошо. — Я поднялся и вышел.
В коридоре ждал второй охранник, который не проронил ни слова при моём появлении. Оба стража держали руку на газовом баллончике, видимо, получив приказ изображать саму любезность.
— Сюда, сэр.
На лифте мы спустились на второй этаж, миновали выложенный мрамором коридор и очутились в приёмной, где за широким деревянным столом с несколькими компьютерами восседала секретарша. Позади неё была стеклянная перегородка, частично скрывающая вторую дверь. Рядом со столом, за полукруглой стойкой со щитом из оргстекла, сидел другой охранник.
Секретарша, худая женщина примерно одного возраста с моей мамой, в узких очках, подняла голову и пристально посмотрела на нас.
— Привели Майкла Вэя, — отрапортовал «мой» охранник — непонятно зачем, если нас явно ждали.
— Сейчас сообщу доктору Люку. — Секретарша подняла телефонную трубку. Закончив разговор, кивнула и ткнула в кнопку под столешницей. Дверь автоматически распахнулась. — Доктор Люк просит вас войти.
Второй охранник жестом пропустил меня вперёд. Моргая как сумасшедший, я шагнул в кабинет. Мои стражи замерли на пороге.
Кабинет Люка напоминал те, что показывают в шоу про адвокатов. Повсюду бронзовые статуи и бюсты, высокие, под потолок, шкафы ломятся от книг. Всегда сомневался, что их кто-то действительно читает. Одну стену полностью занимают ЖК-панели. Доктор Люк сидел за столом и на сей раз был без очков. Чуть поодаль в кресле устроилась Нишель. Мерзкая дрянь! Я даже не посмотрел в её сторону.
Доктор Люк указал на кожаное кресло напротив него.
— Привет, Майкл. Присаживайся.
Опустившись в кресло, я огляделся.
Позади Люка на стене висела фотография доктора, пожимающего руку президенту США. Люк перехватил мой взгляд.
— Добраться до президента не так уж сложно. При наличии денег, разумеется.
Я не повёлся на этот трёп.
— Где моя мама?
Его глаза сузились до тоненьких щёлочек.
— Сразу к делу? Уважаю. В конце концов, ты ведь за этим сюда явился, верно?
— Где мама? — повторил я.
— Мы к этому обязательно вернёмся, но прежде ты должен кое-что понять. Не важно, где она. Важно, где ты. И кто ты. — Он понизил голос. — Хотя бы это тебе известно?
— Конечно, мне известно, кто я.
— Тебе кажется, что известно, но на самом деле ты ошибаешься. — Взгляд Люка заметно смягчился. — Ты жертва, Майкл. Жертва своей среды. Твой рассудок замутнен всякой чепухой, которую в тебя вбивали с детства. Например, тебя убеждали, что все люди равны, но только идиот или невежда способен поверить в такое. Мир делится на богатых и бедных, умных и дураков. Словом, никто не рождается равным. Особенно ты, который отличается даже от остальных «светлячков». Твоё тело вырабатывает энергию совершенно иначе, твои силы с каждым днём только растут. Сейчас уровень твоих электроволн намного выше, чем тогда, во время нашей встречи в Айдахо. По-моему, потрясающе. — Люк подался вперёд. — Ты знаешь, чем мы здесь занимаемся?
— Убиваете младенцев своей адской машиной?
Люк прыснул.
— Любопытная трактовка. Молодежь вообще народ забавный. Никогда не угадаешь, что у них на уме, — знаю по собственному опыту. — Он поправил галстук. — Тем не менее ты прав. Частично. Всё дело в аппарате, ЭМБ как мы его называем. В качестве усовершенствованного рентгена он не оправдал наших надежд, зато открыл новые, ранее недоступные человеку способности.
На самом деле нам невероятно повезло. Все величайшие открытия появились на свет случайно. Вот и наш ЭМБ стал такой счастливой случайностью. Мы лишь рассчитывали усовершенствовать снимки человеческого организма, а вместо этого усовершенствовали сам организм. Мы создали сверхлюдей, людей с невероятными электрическими способностями.
Последние десять лет мы посвятили их поискам. Выжило только семнадцать. Семнадцать уникальных детей. К сожалению, в настоящий момент их осталось всего тринадцать. Четверо умерли, не дожив и до семи лет.
— Умерли от чего?
— Рак, и причина наверняка кроется в электричестве, циркулирующем по клеткам. Официальных подтверждений тому нет, но если вовремя не найти лекарство, эта печальная участь может постигнуть всех вас.
Я напряженно застыл в кресле. Честно говоря, мне и в голову не приходила мысль о болезни.
— Впрочем, мы отвлеклись, — продолжал Люк. — За десять лет нам удалось разыскать всех, кроме тебя и мисс Ридли. Мисс Ридли отдали в семью за пределами штата. Ты ведь прекрасно знаешь, как обстоит дело с нашей бюрократией. Сведения о девочке потерялись. С тобой получилось иначе. Какое-то время мы не выпускали тебя из виду.
Конечно, ты не в курсе, но поверь — солидная часть твоей жизни протекала на наших глазах. Перелистай семейный альбом — взять хотя бы вашу поездку в Диснейленд. Почти на каждом снимке присутствует наш агент. Так было, пока вы оставались в Калифорнии. И вдруг, после смерти твоего отца, твоя мама пакует вещи и бесследно исчезает.
Люк поднялся, обогнул стол и встал, опираясь на столешницу.
— Надо признать, она ловко нас провела, хотя, судя по всему, и не догадывалась о слежке. Тогда мы расставили ловушки в надежде, что рано или поздно ты сам попытаешься нас найти. Так и случилось. Правда, благодарить стоит мисс Ридли. И снова счастливое совпадение — она привела нас прямиком к тебе. Удача в прямом смысле повернулась к нам лицом.
«А к нам — жопой», — подумал я, а слух спросил:
— Чего вы от нас хотите?
— Майкл, мы ученые. Как и всеми учеными, нами движет желание познать суть. Твою суть. Почему ты такой, какой есть. Почему выжил, когда основная масса погибла.
— Называйте себя кем угодно, но по сути вы — шайка убийц!
— Откуда столько злости, Майкл? — холодно осведомился Люк. — И потом, чья бы корова мычала.
— В смысле?
— Не прикидывайся! Мы тоже в курсе.
— В курсе чего? — недоумевал я.
— Хочешь сказать, что не знаешь, почему вы сбежали из Калифорнии?
Меня не на шутку испугал его тон.
— Мама пыталась защитить меня, поэтому и увезла, — выдавил я наконец.
— Защитить? — со смехом переспросил Люк. — От кого?
Я растерянно промолчал. Люк подошёл чуть ближе.
— Похоже, ты и впрямь не знаешь. — Он потёр подбородок. — Или знаешь, но в глубине души. Должен знать. Даже для восьмилетнего ребёнка такая травма не проходит бесследно. Мама защищала не тебя, Майкл. Она защищала других от тебя! — Люк впился в меня взглядом, пока я моргал, икал и сглатывал. — Я знал твоего отца. Знал очень хорошо. Наверное, даже лучше, чем ты.
При упоминании об отце у меня защемило сердце.
— Тебе хотя бы известно, где работал твой отец?
— Известно, в больнице, — огрызнулся я.
Люк на секунду задумался, потом его губы дрогнули в улыбке.
— Значит, мама утаила от тебя не всё. Верно, он работал в больнице — заведовал отделением рентгенологии в Центральном госпитале Пасадены. — Люк наклонился ко мне. — Мы вместе испытывали ЭМБ.
Меня словно окатили ледяной водой.
— Нет! — закричал я. — Он не мог! Он был хорошим человеком.
— Правильно, — кивнул Люк, — он был хорошим человеком. А ещё мечтателем. И, как и я, не желал никому зла. Он мечтал усовершенствовать науку, спасать жизни. Мечтал сделать этот мир лучше. — Люк вдруг осёкся и тяжело вздохнул. — К несчастью, его мечтам не суждено было исполниться. Майкл, я знаю, что случилось с твоим отцом. — Он повернулся, раскрыл на столе папку и достал какой-то листок. — Этот документ я берёг многие годы. Правда, Нишель?