Дарья хмурится, и тревога, которая в ходе нашего разговора совсем было исчезла из ее звучания, снова напоминает о себе.
– Вот, значит, как. Собственно, об этом я и хотела с тобой поговорить.
– О Полтавском?! – изумляюсь я.
– Нет. Его фамилию я впервые только что услышала от тебя. Но эгрегор встревожен: в городе появилась парочка сильных темных магов. И это совпадение с твоей анонимкой мне очень не нравится. Если Полтавский и есть прибывший сюда темный маг, а может быть, и двоедушник, если он причастен к смерти твоей бабушки, то вполне возможно, что он здесь, чтобы забрать твою жизнь.
– Но кто тогда меня предупредил?
– А это еще один очень хороший вопрос.
Глава 12Денис. Схватка на вокзале
Санкт-Петербург. 18 июня 2017 года
Торчать на Изнанке было дико скучно – я ведь даже не ходил никуда, так и отсиживался в здании на Литейном, замкнув свое звучание внутри себя. Ну их всех в пень – и паука, и Спирину! Иногда лучше поскучать. Хотя один раз я все же вынырнул – чтобы договориться с Александрой о подстраховке на вокзале, когда приедет Лада: о проблеме со слежкой тоже забывать не стоило.
Несмотря на то что других аргументов, кроме моего чутья, у меня не имелось, подстраховку мне все-таки выделили – два человека «наружки» плюс ведьма из числа завербованных ковенских. Если не помогут, так хоть вычислят мою тень. Звонить Ладе я не стал – толку-то. Сказать: «Вылезай из поезда, дуй домой и думать забудь о Питере!»? А причины? Сказать правду? Не смешно. Уклончиво объяснять про врагов, которые завелись в Питере у ее родственника? Не поверит наверняка, да еще, чего доброго, решит, что я передумал, а теперь изобретаю дурацкие отмазки, лишь бы не принимать ее у себя дома. Однако что-то сказать ей по приезде все-таки придется, как-то остеречь от излишней беспечности… Но как?! И вообще, для нее придется подготовить целые бочки лапши, которую и вешать ей на уши каждый день почти по любому поводу. Короче, чем больше я об этом думал, тем больше мне плохело от осознания вороха всяческих сложностей, сопряженных с моей новоявленной родственницей.
Окончательно я вернулся в реальный мир уже перед самым прибытием поезда – только так я мог сохранить форму на время приезда Лады и пару последующих часов. Потом опять станет плохо и снова придется сбегать. Ну что за мерзкая неделя?
И вот, стоя на Московском вокзале в ожидании прибытия поезда из Казани, я в который уж раз прикидывал, что сказать Ладе, безо всякого, впрочем, толка. К тому же Московский вокзал, да еще в середине дня – не самое лучшее место для спокойных размышлений. Даже если удастся найти уголок, где тебя не будут постоянно пихать отъезжающие, прибывающие и встречающие, шумовой фон стоит такой, что хоть уши затыкай. И речь не только про обычные звуки, но и звучание душ всего собравшегося тут народа. Я, правда, умею экранировать такое, но не полностью. Конечно, в этом хаосе невозможно не то что вычислить предполагаемого преследователя, но и обнаружить сам факт наличия слежки.
Неудивительно, что я чуть не пропустил объявление о прибытии поезда. Прибежав на четвертую платформу, стоял и наблюдал, как, замедляясь, наползает стальная гусеница состава, а на душе скребли кошки. Где-то там ехала Лада, которая могла принести с собой такую нужную мне информацию о прошлом, но одновременно и стать источником проблем, уязвимостью в моей броне, которая и так-то не выглядела несокрушимой. Особенно сейчас.
До вагона номер двенадцать пришлось шагать довольно далеко – с моим еврейским счастьем, находился он в самом хвосте поезда. Я был еще метрах в тридцати от него, когда Лада сошла на перрон с большим фиолетовым чемоданом на колесиках. Я сразу узнал ее по фотографии, но тут к зрительному образу добавилось еще и звучание. Вполне неплохое, кстати. Голубая, зеленая, оранжевая и светло-зеленая струны забивали все остальные. Чистый экстраверт, кипучая натура, добрая, смешливая. Предприимчивость в сочетании с легкой наивностью, склонностью к авантюризму и неслабой такой жаждой справедливости, о чем говорили лиловая и аквамариновая струны, представляли собой поистине гремучую смесь. Похоже, моя свежеобретенная родственница – просто ходячий магнит для неприятностей.
Кстати, одна из них вылезла из вагона следом за ней. Точнее, вылез – брюнетистый тип лет тридцати с копейками. Пожирая девушку глазами, он сделал неубедительную попытку забрать у нее багаж в приступе показного джентльменства.
Ускорив шаг, я прислушался к его струнам. Тон задавали желтая и фиолетовая, звучание которых ставило однозначный диагноз: хлыщ и повеса, не особо обремененный заботами о хлебе насущном, любитель пустить пыль в глаза противоположному полу и закрутить легкую, ни к чему не обязывающую дорожную интрижку. Струны Лады выдавали ее усталость и раздражение от назойливых ухаживаний непрошеного кавалера. Этого еще не хватало! Ты тут явно лишний, козел!
Но тут меня увидела Лада и кинулась навстречу, волоча за собой гремящий подшипниками колес чемодан. Ее белая струна выдала фортиссимо радости и облегчения. Момент, когда мы встретились, стал для меня легким шоком, потому что кузина вдруг бросилась мне на шею и даже изобразила быстрый и неумелый поцелуй в губы. Я обнял ее, все еще ничего не понимая, а она тут же отчаянно зашептала:
– Подыграй мне, пожалуйста! Я наврала этому уроду, что меня жених на вокзале встречает!
– Хорошо. Сейчас я его…
– Не надо! – вдруг испугалась Лада, очевидно, решив, что я сейчас кинусь на хлыща с кулаками.
– Ну ладно.
А этот тип стоял и глазел. Нагло, не скрываясь. Мысль, что он может оказаться шпионом или еще кем-то похуже, я отмел сразу. За мной следили либо профи, либо двоедушники. Хлыщ не походил ни на тех, ни на других. Ну сейчас он у меня попляшет!
Мы с Ладой обменялись быстрыми поцелуями, я забрал у нее чемодан, она взяла меня под руку, и мы чинно-благородно двинулись по перрону в сторону выхода. Ни дать ни взять семейная пара – супруга вернулась из поездки к любящему мужу. Между делом я раздраженно дернул темно-серую струну хлыща, зацепив мимоходом и красную. Получи, фашист, гранату! Внезапный страх, плюс расстройство желудка сработали как надо – хлыщ рванул к зданию вокзала во все лопатки, напрочь про нас забыв. Пасись в других местах, рогатое копытное!
Но в этот момент вдруг вернулось ощущение слежки. Конечно, это могла быть реакция на подстраховку людей Александры, но сегодняшний день решительно проходил под знаком паранойи. Проверить бы, да как? Хотя одна идея у меня появилась.
Мы как раз зашли в здание вокзала, и мой взгляд упал на закусочную.
– Слушай, ты голодна, наверное?
– Вообще-то, поесть бы не отказалась. Но могу и потерпеть.
– Просто у меня дома не разбежишься. Нет, холодильник я, конечно, забил, но готовить вечно лень. Так что давай ты здесь перекусишь, а мне еще кое-что сделать надо. Думаю, это недолго. Вот, возьми деньги на обед и можешь особо не экономить.
Убедившись, что кузина зашла в закусочную, я встал к ближайшей колонне, чтобы не загораживать людям дорогу и чтобы на меня не натыкались все подряд. Зеркала тут поблизости отсутствовали, но, чтобы занырнуть на Изнанку сознанием, они и не требовались. Я сунул руку в карман и сжал заблаговременно подготовленный кусочек гравия с изнаночного Марсова поля. Раз Питер в этом месте молчит, а звучат только паранормы, значит, есть шанс обнаружить шпионов, если, конечно, это не обычные люди.
Переход получился на удивление легко – стоило только сжать в ладони гравий и сосредоточиться, отрешившись от окружающей суеты.
А когда я поднял веки, все вокруг резко переменилось: вокзал предстал передо мной почти совершенно пустым и тихим. Но звучание здесь все же слышалось.
Двойное. Слева и сзади – более-менее нормальное, если только считать нормой обычную ведьму, а вот справа… Орган с волынками и ударными. Режущая уши ненависть. Я резко развернулся. Так и есть – двое. Только ведьма теперь справа от меня – в дальнем конце зала. Дама средних лет, чуть седоватая. Это, похоже, привет от «конторы» – паранормальная часть моей подстраховки.
А вот по левую руку от меня – явный враг. Мужчина лет сорока. Ненавистью звучит именно он. Такое мои уши не пропустили бы даже в толпе. А значит, там, в обычной реальности, его звучание совсем иное. Двоедушник! Здесь мне видны оба комплекта его струн. Стало быть, отсюда я могу оборвать обе жизненно важные струны своего врага – черную струну человеческой части его сущности и палевую демонической… Стоп, нет, не обе! Мне просто необходимо проверить, можно ли избавить человека от одержимости – уничтожить только демоническую сущность, если оборвать лишь палевую струну. Вдруг человек выдержит и сможет пережить гибель своей темной половины? Я должен выяснить это хотя бы затем, чтобы понять – мог ли я спасти ту блондинку на Дворцовом мосту или она все равно была обречена? В мыслях и эмоциях царил сумбур, который не давал определить, чего же хочу больше. Если спасти человека нельзя, это, конечно, плохо, зато меня наконец отпустит и лицо блондинки перестанет сниться в кошмарах – ведь тогда получается, что я все сделал правильно и грызть себя дальше смысла нет. Кстати, если человеческое «я» двоедушника днем не помнит о его нижней сути, почему же он следит за мной? Видимо, существо снизу исподволь им управляет…
Моя небольшая временная фора быстро закончилась. Орган с волынками внезапно зазвучал и с противоположной стороны – от перрона. Еще один двоедушник, только он уже увидел меня здесь, на Изнанке… и с ударом, в отличие от меня, мешкать не стал.
Я ощущал это совсем иначе, чем в морге – на этот раз не боль и удушье, а резко усиливающаяся слабость и меркнущее восприятие по всем направлениям: зрение, слух, осязание… Тело стало словно ватное. Да он же «гасит» мою черную струну! Но фейд-аут души, в отличие от обрыва черной струны – процесс куда более медленный, и я еще могу кое-что предпринять. И предпринял: рванул что есть силы палевую струну двоедушника… Фиг там – не рвется! После пары секунд растерянности до меня дошло, что пока есть связь с физическим телом, демоническую сущность не уничтожить. Запоздалое озарение: все резко стало хуже – в дело вступил второй двоедушник, и я почти перестал видеть. Продолжал бороться из последних сил, но больше уже за то, чтобы оставаться в сознании, хотя и понимал, что бесполезно: вдвоем они меня прикончат.