Эта пытка продолжалась, вероятно, не больше минуты, но мне эта минута показалась вечностью. И когда вдруг стало легче, меня это здорово удивило. Но уже через пару секунд я понял, что это ведьма вступила в бой на моей стороне и атаковала двоедушников на энергетическом уровне. Они отвлеклись на нее. Совсем ненадолго, но мне этого хватило – я без колебаний оборвал черную, а следом за ней и палевую струну первого полудемона. В этот момент второй смог достать ведьму – она побледнела и осела на пол. Но я успел разрешить ситуацию в свою пользу – оборвал комплект жизненных струн оставшегося врага. Все, оба двоедушника мертвы, ведьма, кажется, еще жива, но проверять это не было ни времени, ни возможности: сил у меня оставалось всего ничего, а там, в обычном мире, моему телу, наверное, плохо, так что пора обратно. И я вынырнул…
Надо мной склонились два встревоженных лица. Мужское и женское.
– Вам плохо? Скорую вызвать?
– Нет, все в порядке.
Поднялся на ноги я с немалым трудом. Вокруг царили суета и шум. Понятно: плохо не одному мне – четверым. Причем двое – точно трупы. Одновременно и без видимых причин. Очень некстати – вызывает подозрения. Мне нельзя сейчас привлекать к себе внимания. Вот я балбес! Какого черта затеял свои эксперименты здесь, в толпе, да еще когда Лада неподалеку?! Не полезь я на Изнанку, может быть, двоедушники ограничились бы слежкой… или по-тихому убрали бы меня в тот момент, когда я бы не ожидал нападения… Но что сделано, то сделано, а теперь надо разбираться с последствиями.
– Я позову кого-нибудь на помощь, – произнесла женщина.
Мой вид, похоже, не очень-то вязался со словом «порядок».
– Не надо. – Свой ответ я подкрепил воздействием на коричневую и белую струны обоих добрых самаритян, переключая их внимание и снижая градус сочувствия. – Вон женщине там действительно плохо!
Они отвернулись, и я дополнил воздействие легкими, аккуратными касаниями их синих струн – отложенный эффект. Через несколько минут они не смогут вспомнить моего лица, а через час вообще забудут, что кому-то было плохо и они пытались помочь. Так же пришлось поработать и еще с троими, обратившими на меня внимание, в том числе и с охранником.
Стараясь не пошатываться и не хромать, я прошел в закусочную, где ждала меня Лада. Она все еще стояла в очереди и при виде меня округлила глаза:
– Что с тобой, Денис?
– Ничего особенного. Не выспался сегодня, поэтому мигрень. Пойдем-ка отсюда.
– Но я почти достояла…
– Извини, я вспомнил – кормежка здесь не очень. Поедим в другом месте.
Часть 2Но ты ее не услышишь
Глава 13Владимир. Шторм на Изнанке
Санкт-Петербург. 13 июля 2016 года
Вчера я основательно заработался: добил очередную редактуру и отправил ее в издательство, поэтому сегодня с чистой совестью безмятежно проспал до полудня. Одно из преимуществ работы фрилансера – график для себя определяешь сам, находя компромисс между необходимостью и собственными желаниями.
После подъема еще с час раскачиваюсь, пытаясь привести себя в рабочее состояние. С помощью короткой зарядки, душа и кофе мне это наконец удается, и я сажусь за комп. Почту проверяю без особого желания – работать неохота, но деньги не помешают. В папке, отведенной для переписки с работодателем, – одно письмо с подтверждением, что работа принята и деньги будут переведены вечером. И то хлеб. Что там еще?
Взгляд застывает, наткнувшись во входящих на письмо от Эльнара Камского, а по телу бегут мурашки. Открываю, затаив дыхание. Там короткий текст: «Да ладно! Правда не интересует?!» – и снова фотография. Полтавский с какой-то шатенкой намного моложе него… Интерьер знакомый… Питер. Пулково. За спиной у них – табло с расписанием рейсов. Дата, время… 11 июля. Да знаю я, знаю – Дарья уже сказала.
И что же, два темных мага и Полтавский со своей спутницей – просто так, совпаденьице? Если Полтавский – темный маг или даже двоедушник, могла ли бабушка этого не знать? Знала бы – наверняка сказала мне. Стало быть, не знала? Или Полтавский им не был? Впрочем, бабушка сама говорила, что двоедушники днем почти идеально маскируются, то есть теоретически он мог ее обмануть… Стало быть, эти двое темных – Полтавский и его спутница? Не факт, но даже если так, точно ли они здесь по мою душу? Мало ли может быть поводов у руководителя НИИ приехать в Питер? Почему обязательно за мной? Ага, а бабушка просто так, что ли, в день своей смерти убеждала меня уехать из Перми? Наверняка ведь почувствовала опасность, и практически тут же ее убили…
И Дарья тоже думает, что приехавшие темные для меня – угроза. Зачем им моя жизнь? Считают меня опасным? Поскольку думают, будто я что-то знаю, или потому что я – арфист, а они – двоедушники? Тогда почему они не убрали меня еще там, в Перми? Когда я еще ничего не знал и впал в полную растерянность после смерти бабушки. Вот тогда бы им и нанести удар, но нет же! Меня оставили в покое на целых десять лет. Я ведь тогда не уехал, хотя и понимал, что надо. Просто возможности для этого не представилось. А вот они располагали и временем, и возможностями избавиться от меня. Так почему же руки дошли только сейчас? Очередной вопрос на засыпку. Но автор письма уверен: это охота на меня. Или хочет, чтобы я так думал. Чтобы забеспокоился и… что? Сам решил разделаться с Полтавским, благо у меня теперь есть для этого средство? Именно этого ждет от меня анонимный корреспондент? Он что, враг Полтавского и хочет его смерти? Или тут все свивается в куда более сложный узел, чем мне кажется? Кто-то может вести интригу с двойным, а может, даже тройным дном, и я в этой интриге выступаю в качестве… кого? Наживки? Разменной монеты? Шахматной фигуры, предназначенной для жертвы? Или наоборот – ударной?
Вопросы валятся один за другим, и количество их нарастает, как снежный ком. Он все увеличивается в размерах и катится под уклон, постепенно превращаясь в горную лавину паники, которая грозит похоронить меня под собой… И тут вспыхивает злость… Нет, не злость даже, а бешенство. Сколько можно?! Бежать, прятаться, сомневаться, рефлексировать. Слишком правильный, говоришь, Дарья? Будем меняться, значит. В «неправильную» сторону. Если догадка верна и эти двое приехали за мной, на сей раз все будет по-другому. Ударю сам. И так, что мало не покажется! Дарья фактически предложила мне помощь с Полтавским во время нашего прошлого разговора. Не прямым текстом, но ясно намекнула. Соборная душа участвовать не будет, ибо личная месть и все такое, но она сама… Откликнется ли сейчас на мой зов? В прошлый раз я замучился до нее дозваниваться. А времени, боюсь, нет. Тут уж кто кого опередит – я этих двоих или они меня. Проигравший получает смерть. А мне еще подготовиться надо – немного черпнуть из так называемой «памяти предков» и кое о чем спросить у Дарьи. Например, об Изнанке. Такие знания могут оказаться просто жизненно необходимыми в схватке с темными магами, особенно если они двоедушники. И…
Мои интенсивные размышления прерывает телефонный звонок. Смотрю на экран мобильника, и брови мои лезут вверх в удивлении. Дарья? Сама позвонила? Видимо, что-то от меня понадобилось, иначе фиг бы звонка дождался…
– Да?
– Володя, у меня плохие новости. Соборная душа постановила – темных не трогать. Пока они сами не проявят агрессию.
– Я догадывался, что Соборная душа не будет участвовать, но…
– Речь не о них, а о нас. Особенно о тебе. Ты теперь тоже – часть Соборной души, так что запрет распространяется и на тебя.
Ничего себе новости сельской жизни!
У меня вырывается горький смешок.
– Запрет?! Чудесно, черт возьми! Пока не проявят агрессию, значит? Когда вас убьют, тогда и приходите! Вот как это звучит!
– Володя, я тебя понимаю и поддерживаю, но…
– Ты же там вроде как главная, Дарья! Продави разрешение действовать! Если мы будем ждать, пока темные нанесут удар, то проиграем. Я проиграю. Свою жизнь.
– Не все так просто, Володя. Ты переоцениваешь мое влияние. Я не могу приказывать Соборной душе.
Да что же это за общество такое?! Сплошные толстовцы! Аморфное, ничего не делающее нечто, якобы заботящееся о благе эгрегора! В чем они тогда видят это благо, если не только сами не предпринимают активных действий, но и другим запрещают?! Как они тогда противостоят тому же Северному ковену? Увещеваниями типа «Ребята, давайте жить дружно!»? И вообще, они словно призраки – я о них только слышу, но не вижу никого, кроме Дарьи. Оно конечно, общество тайное, но не настолько же! Почему меня, как новопробужденного, никому не представили, не дали понять, что я теперь – часть чего-то большого и сильного? Может, потому, что я тоже рылом не вышел? Как обычные люди недостойны вступления в общество, так я – того, чтобы со мной хоть как-то считались, учитывали мои интересы?
– Что же, я все понял. – Горечи в моем голосе больше, чем в десяти таблетках аспирина, вместе взятых. – Стоило пробуждаться и вступать в общество, если, когда мне нужна помощь, меня не просто бросают на произвол судьбы, но еще и руки связывают! Может, в таком случае стоит объединиться с тем, кто мне письма пишет?
– Зря ты так, Володя! Полагаю, Соборная душа не позволит темным причинить тебе вред.
– Ты полагаешь?!
– Почти уверена. И я не позволю. Кроме того, защищаться тебе никто не запрещает. Запрет касается упреждающих ударов.
– Невозможно защититься от атаки из-за угла…
– Возможно. И я тебя кое-чему научу. Встретимся у «Благодати» через час.
Фрегат «Благодать» застыл у Троицкого моста, словно гордый и грациозный хищник, пока отдыхающий, но готовый в любой момент рыкнуть на добычу из всех своих орудийных портов. И звучит соответственно – каким-то воинственным морским маршем, хотя и выполняет сугубо мирные функции – ресторана.
Когда я подхожу к «Благодати», Дарья уже там, стоит у кормы и задумчиво смотрит на воду. Тем не менее мое приближение чувствует и поворачивается.