– Стало быть, вы знаете, с кем имеете дело?
– Не знаем, – скривился Станислав.
– И знать не хотим! – поспешно добавила Наталья, словно опасаясь, что ее коллега даст слабину и согласится помочь мне в поисках родственницы. – Это ваши проблемы, арфист, и ковен не имеет к ним никакого отношения.
Зашибись! Ну и пошли в пень, раз так! Только расплатитесь сначала!
– Ваше право, – пожал плечами я. – Вы ведь за этим пришли?
Я достал из сумки черную папку и протянул им. Ведьма схватила ее с какой-то жадной поспешностью, а струны Станислава выдали тональность легкого смущения и чувства вины. Но только струны.
– Не думайте, что мы не благодарны вам за решение нашей проблемы, – произнес он.
– Тогда как насчет моего гонорара?
Станислав кивнул.
– Мы привели целителя. – Он открыл дверь на лестницу и позвал: – Таня!
В квартиру зашла миниатюрная крепенькая шатенка чуть моложе тридцати.
– Татьяна – лучшая в этой специализации из всех, кто у нас есть, – отрекомендовал ее ведьмак, а серебристая и палевая струны девушки сообщили мне, что так оно и есть. – Если кто и справится с вашим недугом, то только она. Полагаю, на этом мы в расчете.
– В расчете. – Я кивнул, капнув кровью на разбитую Ладину чашку, и внутренне вздрогнул: это показалось мне очень плохим предзнаменованием.
– Тогда прощайте, господин Кульчий.
Я снова оскалился в ответ:
– Вы так уверены, что мы больше не увидимся?
– Вряд ли увидимся, – тяжело уронил ведьмак. – Разве что вам очень сильно повезет.
С этими словами он отвернулся и вышел на лестницу. Наталья ограничилась молчаливым кивком и последовала за ним, оставив нас с целительницей наедине. Ох уж мне эти похоронные пророчества! Вам верить, так и целитель не нужен – зачем? Небось, уже и дату поминок назначили? Я поймал выжидательный взгляд Татьяны.
– Один звонок, ладно? И потом приступим. У меня двоюродная сестра пропала.
– Конечно-конечно.
Я набрал в своем списке контактов самый популярный номер:
– Саша, мне очень нужна твоя помощь…
Глава 21Владимир. «Она охотится на тебя!»
Санкт-Петербург. 8 августа 2016 года
Эти три недели прошли непривычно тихо. Не затишье даже, а полный штиль. После бешеного темпа и жутких стрессов первой половины июля я, казалось, впал в летаргию. И мир вокруг тоже – не происходило ничего от слова совсем. Возможно, причина в исчезновении Дарьи. Пробуждающая применила свой любимый трюк – оказалась вне зоны доступа. И сама, естественно, не звонила. Поначалу, после битвы в моей квартире, я даже радовался этому. Я только что чуть не погиб, пребывал в ужасном состоянии физически и психологически и хотел лишь одного: чтобы все оставили меня в покое и свалили куда-нибудь километров за пятьсот от меня. Хотел только лежать, спать и ничего не делать.
Но такое состояние долго не длится. Человек самой своей природой не приспособлен к безделью. Физически я отошел через три дня, и в голове стали крутиться разные мысли: где там Дарья, все ли с ней в порядке, сдержала ли она слово и убила ли эту мразь, Полтавского, удалось ли ей предварительно у него узнать хоть что-то полезное, а если удалось, то что.
Вот какого черта так исчезать?! Неужели не понимает, что я извожусь тут в неизвестности?! Хоть бы как-то дала о себе знать! На нее что, охота идет? Из-за того, что мы сотворили с Полтавским? Но почему только на нее? По идее, должны были и меня дичью объявить. Неужели она все устроила так, чтобы лишь самой оказаться замешанной в этой истории? Чтобы на меня не пала и тень подозрения? Тогда понятно, чего она скрывается и почему не выходит на связь. Но мне-то от этого не легче!
К середине второй недели эта стадия закончилась. Не то чтобы я совсем перестал волноваться по всем этим поводам, а просто перегорел. Невозможно вечно изводить себя – или сойдешь с ума, или сработает психологический предохранитель, и ты перестанешь принимать все так близко к сердцу, перейдя в фазу: «не знаю, ну и ладно – нашим легче». А в самом деле, какой смысл волноваться о том, на что ты никак не можешь повлиять?
Это касалось всего, в том числе и жуткой легенды о Несущем Тишину в образе паука, которого я видел на втором слое Изнанки. Сначала он мне еще снился в кошмарах, а потом и это впечатление потускнело. Раз ничего не происходит, значит, угроза отодвинулась. Особенно если исходить из предположения, что именно я своими активными действиями против двоедушников мостил демону дорогу в наш мир. Сейчас-то я ничего не делаю, вот и тишина. Так может, это и хорошо? Может, так и надо? Идеологически обоснованное бездействие.
Я занялся своей редакторской работой, потому что надо же что-то делать, в конце концов! И потому что деньги имеют свойство кончаться. Иногда даже раньше, чем начинают начинаться. До завтрака и после ужина каждый день я совершал прогулки – это меня успокаивало, – а с девяти утра до восьми вечера вкалывал. Без выходных – так оно даже лучше. Меньше времени для всяких пустопорожних мыслей. Материальное положение, опять же, немного поправил – сплошные плюсы. И как-то очень органично я уже начал вписываться в эту новую спокойную жизнь простого обывателя, без магических треволнений и стрессов, без экскурсий на Изнанку и периодических спасаний собственной жизни. И в том, что раньше казалось мне скукой смертной, я начал находить своеобразную прелесть. Да же струны чужие слушал вполуха и не пытался анализировать. Ну разве что иногда, совсем уж от безделья и чтобы худо-бедно поддерживать квалификацию. Например, когда сидел на скамеечке у адмиралтейского фонтана или в Летнем саду, или стоял у парапета на одной из набережных Невы.
Ах да, на Изнанку я все же пару раз сходил. Осторожно и ненадолго, чтобы убедиться, что я это по-прежнему умею и, если что, смогу. И заглянуть, и перейти полностью. В качестве катализатора я использовал палец той самой руки восковой фигуры с изнаночной стороны Петропавловской крепости. Похихикав слегка, повесил на шею на цепочке. Палец выглядел вполне себе натурально человеческим. Представляю, какое впечатление подобное украшение может произвести на непосвященного.
Но все это так, эпизоды. А в остальном, повторяю, я вел совершенно обычную жизнь, уже всерьез надеясь, что это не затишье перед бурей, а просто наступили спокойствие и стабильность, – жизнь, когда мысли о долгосрочных планах на будущее не вызывают скептической усмешки, – то, что еще недавно представлялось мне совершеннейшей утопией.
Вот в таком состоянии и расположении духа я подошел к восьмому августа – дню, когда судьба сказала мне: «Халява кончилась!» – и в жизнь мою вернулась сумасшедшая свистопляска.
В плане работы сегодняшний день получился весьма продуктивным – я отредактировал без малого сотню тысяч знаков текста, и отослал его в издательство. После чего счел, что могу себе позволить вечером погулять подольше. Надел ветровку, поскольку летняя жара Питер уже отпустила и на Неве пронизывало неслабо.
Солнце, ветер. Я стою на Дворцовой набережной у Троицкого моста и любуюсь изящным силуэтом «Благодати», освещаемым лучами закатного солнца. Нева звучит как всегда прекрасно – исключительно духовыми: трубы, перемежающиеся флейтами, от низких до высоких, почти звенящих тональностей. Впадаю в созерцательность. Сегодня можно. Даже нужно. Однако…
– Привет, спаситель!
Несколько секунд льщу себя надеждой, что обращаются не ко мне, но это пустая надежда: голос знакомый, а кроме него я ничего не слышу. Стало быть, его обладательница – «тихая». А среди тех, с кем я знаком, такая всего одна, как раз та, с кем я познакомился в баре после похорон дяди и кого потом спас…
– Привет, Александра. Давно не виделись. Шикарно выглядишь!
Не покривил душой, нисколько. Стройная, загорелая, минимум косметики, загадочная полуулыбка… Одета простенько, но со вкусом – джинсовый костюм, накинутая сверху ветровка. И темные очки на пол-лица. Как будто мало того, что она «тихая», еще и глаза прикрыты. Неужто она в курсе, кто я такой, и вышла целенаправленно на охоту? Видимо, да.
– Спасибо. Твоими молитвами.
– Не понял?
– Да ладно тебе, не прикидывайся! Ты же спас мне жизнь. Там, на Ваське, после нашей встречи в баре.
– С чего ты взяла?
– Я не совсем отключилась тогда. Кто-то заставил тех громил сбежать, не завершив дело. А потом я видела твое лицо… перед тем как совсем отрубиться. И не говори, что мне это показалось.
– Но я не прогонял их. Они сбежали от полицейской сирены.
Она качает головой.
– Им поставили задачу – убить меня и замаскировать заказняк под ограбление. Чтобы нанести удар ножом почти отключившейся жертве, нужна секунда. У них было больше. И если бы не ты…
Переход темы на «как ты это сделал?» будет уж совсем некстати, поэтому я перехватываю инициативу:
– Вот оно как, значит – «убить и замаскировать заказняк под ограбление»? Не слишком ли круто для женщины с дипломами жилетки и филолога?
– Ну, ты тогда почти правильно все угадал, на самом деле…
– Когда сказал про следователя?
– Именно.
– А почти – это…
Она заговорщицки понижает голос:
– Федеральная служба безопасности. Только тсссс!
Я чуть улыбаюсь. Чего-то в этом роде я и ожидал. Только в какую игру она играет? Почему я? Почему сейчас? И еще интересно – зачем? Вторая случайная встреча? Щаз! Расскажите это моей бабушке! В буквальном смысле. Что ты там говорила, ба? Найди «тихую»? Так вот, нашел. Вернее, она меня нашла.
– А те громилы…
– Да так, – морщится Александра, – аукнулось одно из моих старых дел. Я тогда еще работала в другом управлении. Банальная месть. Но теперь эта проблема уже решена. Правда, жива я только благодаря тебе.
– А там, в баре, ты подсела ко мне по заданию руководства?
Она делает едва уловимую паузу. Несчитываемые струны, зеркальные очки, непроницаемое лицо.
– А мысли, что ты мне просто понравился, значит, не допускаешь?