— Что это было? — заволновался Шмидт. — Кто-нибудь успел увидеть?
— Нет, — ответил за всех Айземанн. — Но оно боится тебя не меньше, чем ты его. Так пользуйся этим.
Он переступил то место, где секунду назад пряталась неведомая тварь, и, не оборачиваясь, пошёл вдоль реки. Рядом с собой Айземанн вёл проводника, а за ними, натянув верёвку, едва поспевал Каспар. Река сделала очередной поворот, и неожиданно тростник уступил место густым зарослям. Ко всем «прелестям» сельвы теперь добавились лианы. Благодаря обилию влаги здесь они вырастали толщиной с руку. Поваленные деревья были настолько изъедены насекомыми и грибами, что рассыпались при лёгком нажатии плеча. Чтобы не потерять из вида идущего впереди Фегелейна, Клим снова сократил расстояние до вытянутой руки. Но теперь позади него увязался Удо. Моряк тяжело дышал, однако не отставал и даже пытался шутить.
— Вилли, ты успел повесить себе на шею хомут?
— Что? — не понял Клим.
— Женат?
— А-а… — Клим отплюнулся влетевшей в рот мошкой. — Нет.
— А знаешь, чем женщина похожа на гранату?
Клим промолчал, но Удо это ничуть не смутило.
— Как только ты хочешь с ней порвать и снимаешь кольцо, твой дом тут же исчезает. Моя стерва обобрала меня до последней марки. Она натравила на меня адвокатов, и мне пришлось бежать на флот. И всё это время я удачно скрывался в подводной лодке. Уморительно, правда?
— Наверное, — отмахнулся Клим.
— Наверное? Тебе не смешно? — не унимался Удо. — А эту шутку ты знаешь?
Он догнал Клима и теперь говорил ему, чуть ли не заглядывая через плечо:
— Может ли кенгуру прыгнуть выше дома? Ну-ка, отвечай!
— Не знаю, — нехотя ответил Клим.
— Конечно, нет! — расхохотался ему в ухо моряк.
— Дома не могут прыгать!
Клим на секунду остановился и посмотрел на него как на умалишённого.
— Что, опять не смешно? — возмутился Удо.
И вдруг улыбка сбежала с его лица.
— Герман! — выкрикнул он в спину Фегелейну. — Я раскусил нашего малыша Вилли! Он не немец.
— А кто? — откликнулся Фегелейн.
На мгновение Удо задумался.
— Австриец! Эти никогда не понимали нашего юмора.
— Тихо! — неожиданно остановился Фегелейн.
Он бросил под ноги рюкзак и потянул со спины карабин. Медленно, чтобы не издавать металлического лязга, Герман отработал назад-вперёд затвором и, всматриваясь сквозь ветки, встал на одно колено.
— Что такое? — одними губами спросил Удо.
— Тихо, — повторил Фегелейн, кивнув вперёд. — Там что-то заметили.
Клим прислушался, но вокруг лишь трещали насекомые. Вдруг из листьев послышался хриплый шёпот Айземанна:
— Всем ко мне.
Он стоял, прижавшись к дереву, и медленно водил стволом автомата вдоль ещё недавно проломанной тропы. Рядом, прижав к груди тяжёлый «парабеллум», прятался в кустах Пёшель. В мгновение оценив, откуда исходит опасность, Фегелейн присел рядом и прицелился в заросли. Клим и себе нашёл подходящее дерево и, готовый ко всему, встал за ним боком. Так они простояли несколько минут. Наконец, первым не выдержал Фегелейн.
— Что происходит, чёрт возьми? — спросил он тихо, ни к кому не обращаясь.
В ответ Айземанн протянул ему блестящую автоматную гильзу.
«Наша», — лёгким кивком согласился Фегелейн и снова взял на прицел джунгли. Напряжение повисло в наэлектризованным воздухе. Тресни ветка, и на неё тут же обрушится град синца. Так прошли ещё несколько томительных минут. Клим сжал в руках карабин, выбрав пальцем свободный ход курка. Мелькни впереди тень, и он, не раздумывая, выстрелит. Однако шло время, а он лишь слышал над ухом треск невидимого насекомого. Клим осторожно приподнял лист и обнаружил гигантского чёрного жука. Медленно выдохнув, он вернул лист обратно. Наконец, Айземанн встал и, жестами показав остальным, куда направить стволы, крадучись, пошёл вперёд. Он ненадолго исчез, затем из кустов появилась его рука и призывно взмахнула, приказывая подойти. Первым подкрался Фегелейн, и Айземанн показал ему на ствол пальмы с обрубленной веткой. Рядом чернела засохшим соком глубокая выемка.
— Пуля, — прокомментировал собственный жест Айземанн.
— Там тоже, — указал на соседнее дерево Фегелейн. — И там, дальше.
— Здесь был бой.
— Кого с кем?
— С одной стороны, наверняка, были немцы. Гильзы от нашего оружия, — прошептал Айземанн. — А вот в кого они стреляли, пока не пойму.
Постепенно к ним подошли остальные.
— Что-то выяснил? — спросил Шмидт.
— Хорошие новости, — ответил Айземанн. — Похоже, что Борман действительно был здесь. Но не один.
— А кто ещё?
— Хотел бы я знать.
— Здесь повсюду гильзы, — обвёл жестом круг Фегелейн.
— Повсюду, — согласился Айземанн. — И палили во все стороны.
— Кто-то ещё преследует Бормана? — не унимался Шмидт. — У нас появились конкуренты?
Неожиданно Шмидт повёл носом и спросил то, что и так у всех крутилось на языке:
— Чем воняет?
— Падалью, — произнёс Айземанн, оглядываясь в поисках источника запаха. — Так воняет разлагающийся труп.
Он обвёл всех снисходительным взглядом и неожиданно улыбнулся:
— Выдохните, уже можно расслабиться. Здесь никого нет. А вот труп придётся найти. Всем растянуться в шеренгу на три шага друг от друга, и прочешем этот загородный сад от края до края.
— Может, это воняет сдохшая антилопа или свинья, — недовольно проворчал Шмидт. — Зачем нам её искать?
— Может, и свинья, а может, и кто-то другой.
— Взгляни туда, — указал вперёд Фегелейн на расчищенное от веток пятно с выкорчеванной опалённой травой.
— Граната, — даже не посмотрел в ту сторону Айземанн. — Я уже видел. И дураку понятно, что здесь держали оборону, осталось выяснить — от кого?
Клим оказался на правом фланге вытянувшейся цепи, рядом с водителем Францем. Франц вымученно улыбался, напоказ бодрился, но Клим заметил, что он исподволь пытается пропустить его вперёд. Останавливается перед каждой обломанной веткой или сучком и подолгу изучает, ковыряя в коре ногтем. Но как ни изворачивался Франц, найти труп выпало на его долю. Клим первым увидел впереди гору сваленных веток, словно кто-то собирался разжечь гигантский костёр. Он обошёл её по кругу, решив, что рухнула сломанная ветром вершина дерева. Тем более, что в этом месте сверху падали, разрезая зелёный сумрак, солнечные лучи. Уже много часов солнечный свет был редким явлением. Франц должен был обойти кучу веток с другой стороны, но снова остановился, дожидаясь, когда первым это сделает Клим. Клим презрительно хмыкнул, заметив, с каким вниманием водитель принялся изучать узоры на широких свернувшихся листьях. Франц поднял одну ветку, вторую, а затем его глаза вылезли из орбит и, закрывая нос от ударившего в лицо зловония, он отпрыгнул, беззвучно разевая рот. Затем его прорвало:
— Эй! Сюда! Все сюда! О Господи!
Договорить ему не дали подкатившие к горлу спазмы. Из сплетения веток к водителю тянулась, растопырив пальцы, будто собираясь схватить за ногу, синяя распухшая рука. Подошедший Айземанн хладнокровно разбросал кучу, открыв тело, одетое в серый комбинезон, целиком. На ногах трупа были сапоги с подошвами, подбитыми шестигранными шляпками. Этого ему оказалось достаточно.
— Кто-нибудь его знает? Это немец.
Айземанн отошёл, предоставляя возможность посмотреть другим. Задержав дыхание, подошёл Шмидт и, заглянув в свинцово-чёрное лицо, отрицательно качнул головой и поспешил отойти. Затем подошли Пёшель с Каспаром и моряк Удо с Фегелейном. Никто убитого раньше не видел. И снова отличился водитель Франц. Он сумел справиться с приступами взбунтовавшегося желудка и, взглянув издалека, уверенно сказал:
— Я его видел. В нашем гараже. Имя не помню, но знаю точно — он всегда крутился рядом с Борманом. Может, охранник, а может, как и я — водитель.
— Значит, Борман, — довольно кивнул Айземанн. — Наконец-то хоть что-то определённое. Мы на верном пути.
— Но кто его убил? — спросил Шмидт. — И когда он успел так…
Шмидт хотел сказать: «распухнуть», но, задохнувшись, замолчал. Айземанн его понял.
— Жара и влажность, — объяснил он и принялся отбрасывать оставшиеся ветки. — Разложение происходит ураганно. Помогите.
Присев на корточки рядом с телом, Айземанн принялся его изучать. Одежда во многих местах была порвана, и он расширял лезвием мачете каждую дыру, пытаясь определить, что её проделало. Наконец, это ему надоело, и он с треском срезал все пуговицы, обнажив распухшую грудь. Теперь он увидел то, что хотел.
— Взгляни, — поманил он Шмидта. — Ты же у нас полиция. Что скажешь?
Айземанн кончиком лезвия потрогал торчавшую из груди белую кость.
— Ребро? — через силу склонился Шмидт.
Не моргнув глазом, вдавив лезвие в грудь так, что зашипел вырвавшийся газ, Айземанн поддел кость изнутри и достал вместе с куском плоти.
— А если так? Что напоминает?
— Нет, это не ребро, — присмотрелся Шмидт. — Похоже на фрагмент кости крупной рыбы.
— Это наконечник, — произнёс, заглянув через его голову, Фегелейн. — Обломанный костяной наконечник. И судя по всему, в нём он не один.
— Верно, — согласился Айземанн. — Его нашпиговали, как рождественского гуся. Хотя бедняга испустил дух уже после первого удара. Вот этот удар, — словно патологоанатом скальпелем, Айземанн ткнул мачете в правую руку убитого, сжимающую такой же торчавший под горлом белый обломок кости. — Ещё живой, он пытался выдернуть обломок, но не смог — из-за загнутых зубьев. Осталось только найти, кто это сделал. Не верю, чтобы люди Тиллесена не настреляли с десяток этих любителей рыбных костей.
Айземанн встал и, бросив через плечо: «Ждите здесь!», — исчез среди зарослей. Хотя никто и не думал идти за ним следом. Шмидт потянулся к веткам, чтобы снова накрыть тело, но его остановил Фегелейн.
— Что это? — указал он на глубокий надрез от уха к подбородку. — Крови нет, резали труп.
— Пытались отрезать голову? — предположил Шмидт.
— Тогда бы резали шею.