Тяжело дыша, Клим встрепенулся и увидел, что уже наступил мутный рассвет. Сверху водопадом лил тропический ливень. Потоки воды бурлили вокруг, и, лёжа между корней, Клим ощутил себя в наполненной до краёв ванной. Он вскочил и едва удержался на заскользившей под ногами глине. Вокруг всё пребывало в движении — и природа, и люди. Удо срочно скатывал спальный мешок, Пёшель метался между стволов, заглядывая за каждое дерево, будто искал пропажу. Из стены ливня появился Фегелейн и, увидев Айземанна, отрицательно махнул головой, затем произнёс:
— Там тоже нет. Растяжки я снял, но ни одна из них не была задета.
— Ты берег осмотрел? — спросил Айземанн Шмидта.
— Осмотрел, да толку с того? Ливень смыл все следы.
— Что случилось? — спросил Клим Удо.
— Проводник исчез.
— Сальвадор? — удивился Клим.
— А что, у нас есть другие проводники? Эта обезьяна выбрала самое неподходящее время!
— Он сбежал?
— Сбежал, — подтвердил Фегелейн. — Даже не пойму — когда? Да и куда?
— Куда, понятно, — ответил Айземанн. — Непонятно, когда? Я не сомкнул глаз ни на секунду. Наш проводник сумел извернуться ужом.
— Может, его похитили? — предположил Шмидт. — Те, кого ты слышал?
— Не было там никого. Нехитрый приём для новобранцев, чтоб не спали. Проводник сбежал под утро, когда начался дождь. Впереди растяжки, туда он уйти не мог. Единственное место, где их нет — вдоль берега. Он ушёл обратным путём.
— Вернёмся, в яме сгною! — заскрипел зубами Шмидт.
— Ты сначала вернись, — осадил его Айземанн.
В ответ Шмидт взял Айземанна под локоть и отвёл в сторону, под ветки, где ливень оставил сухие островки.
— Послушай, штурмбаннфюрер, — прошептал смущённо Шмидт. — Я так и не узнал твоего имени, а звания сейчас звучат нелепо, как козыряния в бане.
— Что хотел? — недовольно спросил Айземанн. — Давай короче, да будем выдвигаться дальше.
— Вот об этом я как раз и собирался поговорить. Ты не думай, вины твоей здесь не будет. Я Мюллеру всё объясню.
— Что объяснишь?
— Да посмотри, куда нам идти дальше? Проводник сбежал, с Борманом непонятно что, вокруг дикари. Ты же сам видишь, здесь нужна хорошо организованная экспедиция, чтоб людей вдвое больше, и вооружённых до зубов. Мы недооценили, за что взялись. Не думай, это не поражение, а всего лишь временное отступление. Мы подготовимся ещё раз как следует и придём снова. А сейчас нужно возвращаться.
— Я тебя не держу, — ухмыльнулся Айземанн. — Ливень смыл наши следы, но если сильно повезёт, то, может, и выберешься. Давай, оберштурмбаннфюрер, собирайся, только оставь мне компас и твою карту с пометками проводника.
Поджав губы, Шмидт склонил голову и, проворчав под нос что-то невразумительное, пошёл прочь.
— Так ты уходишь? — выкрикнул ему в спину Айземанн.
— Что? — удивлённо оглянулся Шмидт. — О чём ты? Я говорю, промокли все до нитки, обсохнуть бы, прежде чем идти дальше.
— Обсохнешь, — засмеялся во весь железный рот Айземанн. — Пар из задницы я тебе обещаю. Чего нам теперь бояться? Ты же сам сказал, что голозадых дикарей перестрелял Борман, с твоей картой проводник не нужен, а если ты недооценил, за что взялся, то я был готов ко всему с самого начала. Осталось лишь пойти и взять, что лежит и ждёт.
Он взглянул в светлеющий туман и протянул под дождь ладонь.
— Скоро прекратится. Они здесь сильные, но короткие.
Пробежавшись беглым взглядом по месту стоянки и проверив, не забыли ли чего впопыхах, Айземанн решительным шагом направился в джунгли. Ливень продолжался, а пропитанный насквозь грунт уже не впитывал воду, и вскоре они шли словно по заболоченному озеру. Всюду плавали листья, насекомые и мелкие обитатели затопленных нор. Сброшенная с веток мощным водяным потоком змея упала рядом с Климом и, извиваясь, поплыла искать новое убежище.
— А могла бы и на голову, — выкрикнул за спиной Фегелейн. — Вилли, ты везунчик, пожалуй, я буду держаться к тебе поближе.
Пообещав пар, Айземанн не обманул. Солнце, поднимаясь в небо, не разгоняло сумрак, но быстро поднимало температуру воздуха. Ливень постепенно стихал, и двигавшиеся друг за другом люди шли каждый в собственном облаке испаряющейся из одежды влаги. Вскоре дождь и вовсе стих. Ушла из-под ног вода, умолкла барабанная дробь капель в листьях, но тягучий влажный воздух по-прежнему висел густым туманом, позволяя видеть вокруг не дальше десяти шагов.
Неожиданно идущий впереди Айземанн остановился. Он огляделся по сторонам, затем осторожно приподнял лежавший у ног широкий лист.
— Что такое? — тяжело дыша, остановился рядом Шмидт.
— Ничего, — положив лист на место и перейдя на шёпот, ответил Айземанн.
— Точно?
— Ты вот что, оберштурмбаннфюрер, пройди чуть вперёд вдоль берега, а я немного прогуляюсь вправо. Остальные подождут нас здесь.
— Почему я?
— А кто у нас самый глазастый? От твоих глаз ищейки ничего не скроется.
— Не темни. Ты что-то заметил?
— Хочу лишь убедиться, что впереди всё чисто. Привычка такая.
Айземанн лёгким толчком подтолкнул Шмидта вперёд, а сам будто растворился в стряхнувших капли кустах. Несколько минут Клим слышал только треск оттуда, где продирался сквозь ветки Шмидт, но ни звука со стороны эсэсовца.
— Что я должен искать? — крикнул из зарослей Шмидт, но Айземанн не ответил.
Пробравшись к берегу реки, Шмидт закричал снова:
— Эй, я ничего не вижу! Айземанн, что мне, чёрт побери, искать?
И вдруг из тумана донёсся треск, затем глухой громкий выдох, словно эсэсовец замахнулся над поленом топором, и его торжествующий выкрик:
— Иди на мой голос! Все идите сюда!
Бросившись сквозь листья вслед за Фегелейном, Клим сначала увидел оперевшегося о дерево Айземанна, затем — лежавшее у его ног тело. Толкнувший Клима с разгона в спину Франц выглянул из-за его плеча и удивлённо спросил:
— Кто это, и в чём он?
Совершенно голое тело от пяток до макушки, включая лицо и длинные волосы, было густо измазано тёмно-зелёным соком растений и, не разглядев, водитель принял эту массу за странную одежду.
— Это индеец? — наконец сообразил Франц.
Из спины туземца, войдя по рукоятку, торчал тяжёлый армейский нож со сжимающим свастику орлом.
— Да, Ази, не хотел бы я встретиться с тобой по разные стороны фронта, — заметил, присмотревшись, Фегелейн.
Последним появился Шмидт. Он наморщил лоб и, склонившись над телом, удивлённо спросил:
— Какого чёрта?
Затем его осенило. Он медленно выпрямился, словно желая казаться выше, и, ни слова не говоря, бросился к дереву, от которого начал свой путь к берегу. Подняв злополучный лист, он увидел вдавленный в мокрый грунт чёткий отпечаток босой ноги.
— Сволочь, — прошипел он сквозь зубы с наливающимся кровью лицом, затем, не сдержавшись, закричал: — Привычка у тебя такая?! Сволочь, ты использовал меня как живца!
— Ну, хоть какой-то от тебя толк! — засмеялся Айземанн.
— Я тебя пристрелю! — решительно размахивая «Вальтером», бросился обратно Шмидт.
— Спрячь, — брезгливо скривившись, перехватил его руку Фегелейн, затем склонился над телом и перевернул. — Он мог быть не один.
— Не думаю. Скорее всего, это разведчик. Обрати внимание на его жабий камуфляж. Сливаясь с листьями, он постоянно исчезал с моих глаз.
— Но всё же не исчез?
— Спасибо Шмидту, тот полностью завладел его вниманием. Мне лишь оставалось подождать, когда он подставит спину. А швырнуть нож для меня — что попасть вилкой в рот.
— Довольно мелкий, — продолжая изучать туземца, сказал Фегелейн. — В нём не больше полутора метров. Телосложение ребёнка, хотя по лицу видно, что уже зрелый.
Фегелейн огляделся вокруг и увидел вылетевшее из рук дикаря копьё. Примотанный к тонкому древку жилами животных, белел костяной с зазубринами наконечник.
— То самое, — сделал он и так всем очевидный вывод.
— Они вели Бормана, ещё когда заметили его за водопадом, — кивнул Айземанн. — Долго следили, а затем напали.
— Почему? — спросил Ганс.
— Да кто же их поймёт? Значит, был повод. Может, потому что те зашли на их территорию, а может, они мстили за убитых.
Неожиданно из джунглей донёсся голос Пёшеля.
— Господин Шмидт, подойдите сюда!
— Что он там делает? — оглянувшись и не обнаружив рядом Пёшеля, удивлённо спросил Айземанн.
— У меня тоже свои привычки. Я приказал Пёшелю пройти ещё немного вдоль берега, — объяснил Шмидт.
— Господин Шмидт, быстрее все сюда!
— И похоже, что не зря, — направился на голос Шмидт.
Пёшель стоял на берегу и, не отрывая глаз, смотрел на противоположную сторону. Река в этом месте не могла похвастаться широкими берегами, и заросли тростника напротив были видны как на ладони. Они носили явные следы недавней борьбы. Посреди примятых стеблей лежало тело в серой солдатской форме. Единственное, для чего пришлось напрячь зрение, — чтобы рассмотреть лицо, но вместо него темнело кровавое месиво.
Глава шестая
Кусты вздрогнули, тонкие ветви с красными цветами разошлись в стороны, и Клим увидел тощую серую лапу, покрытую густой всклокоченной шерстью. Тонкие пальцы с длинными когтями пощупали обшитую брезентом флягу и потащили в кусты. Петля, крепящая флягу к ремню, натянулась, но крохотная жадная ладонь была упряма и, не желая отпускать добычу, дёргала всё настойчивее. Замерев перед распростёртым у ног телом, Клим медленно стянул с плеча карабин и потянул затвор.
— Не шуми, — на плечо легла рука Айземанна. — Их здесь целая банда.
Эсэсовец ударил ногой по веткам, и волосатая лапа тут же исчезла.
— Макаки. За ночь эти твари успели перевернуть всё верх дном. Больше всего их привлекают блестящие гильзы. Хозяйничают, пока на пир не собрались настоящие хозяева джунглей. Так… что у нас здесь?
Айземанн склонился над телом в походном камуфлированном комбинезоне. Серо-зелёные пятна на груди обильно перемежались с пятнами крови.