Послушай же, Эвридика!
И оглянулся, готовый запеть: блеск влюбленных глаз Эвридики, родное лицо, улыбка - все было знакомым до маленькой морщинки в уголке века, когда жена улыбалась.
И Орфей запел, вкладывая в слова и мелодию те безумные дни, когда Эвридики не было рядом. Плакал инструмент, повествуя об утраченной любимой и одиночестве живого, столкнувшегося со смертью.
Плакали скалы, истекая слезами подземных родников. Плакал Аид, знающий более, нежели смертные, о людях.
Рыдала земля, обливаясь дождями.
Лишь жена улыбалась.
Что ты наделал, певец? Во исполнение минутной прихоти ты нарушил запрет Аида! Но у таланта всегда оправдание: никогда, ни до этого мига, ни после, не звучал столь сладко голос Орфея.
А Орфей, забывшись, снова и снова разрушал тишину царства мертвых живою песней, рассказывая, какими судьбами и почему он явился перед Аидом.
И задумались горы о слабости человека, способного сломаться под бременем горя. Нахмурилось небо, набрякло свинцовыми облаками. И земля замерла.
Лишь по-прежнему заботой и нежностью светилось лицо Эвридики.
И запел Орфей финальную часть, но даже он был бессилен словами передать тот восторг и трепет, которые способен выразить лишь поцелуй.
Встал Орфей, отложил кифару. Близко-близко родное лицо. И эта родинка в уголке губ. Но не улыбается Эвридика. Бледнеет и отдаляется прозрачная тень, словно свеча, потушенная ветром, словно пуховка одуванчика, задетая неосторожно.
Певец оглянулся - и потерял Эвридику навеки.
Лишь ветер принес обрывок серебристого вздоха:
Прощай, мой любимый! Пусть мы не вместе, я тебе благодарна. Я благодарна за краткость встречи, которая лишь преддворяет загробную жизнь. Мы не успели измучить друг друга, наша любовь не ведала ссор и предательств.
И не судьба ли певцу пройти через муки, чтобы закалить душу и сделать сердце более чутким?
Ступай же к людям, Орфей! И пусть твои песни звучат отголоском нашей любви, предостерегая идущих за нами следом влюбленных!
Было то или послышалось? Долго стоял понурый Орфей, не зная, что предпринять: броситься в Стикс - не исполнить наказа жены. Вернуться в мир? Но что же там делать?
...предостерегай влюбленных! - прокатилось далекое эхо.
И певец снова вернулся к людям. Но нет покоя мертвой душе, хотя кто догадается, слушая песни Орфея, чем живо его сердце на самом деле?
Может, в далекой Колхиде сможет Орфей узнать нечто, что сможет зажечь новый свет в его песнях?
Чем заменяют любовь, когда больше не будет любимой? Мудростью книг? Житейскими заботами? Или другой заботой: утративший веру, заставишь поверить других?
А вокруг суетились, поднимая сходни, мореходы Ясона. И говорили друг дружке:
Это поет не тот ли Орфей, который ходил за женою к Аиду?
Славно поет, но болтают, не тот, кто его слышал!
Да нам что за дело! Лишь бы живее под песни певца кипела работа.
Так чужая тоска послужила причиной веселья среди аргонавтов.
А Ясон уже отдавал распоряжения Гераклу.
Ясон еще раз вспомнил день, когда он впервые увидел Геракла. Оказывается, он был нормального роста, и след его ступни был не намного больше его, Ясона. Но душа его не ведала тревог. Он мог взяться за любое дело, зная, что исполнит все, за что возьмется. Геракл никогда не думал об угрозах и опасностях, о силе льва или великана, с которыми сражался, к тому же обладал терпением и выносливостью, мог сутками не думать о ночлеге и еде.
«Кому из нас под силу это одиночество, да еще в горах или в море, где на каждом шагу поджидает опасность?» - подумал Ясон.- «Геракл думал только о самом приключении, о схватке, о том, что она неизбежна и что необходимо победить. Не в этом ли истоки его побед?»
Ясон улыбнулся. Короткая летняя ночь подходила к концу. Утром, совершив жертвоприношение, под звуки флейт и барабанов Ясон и его команда отправились через Пагасийский залив на поиски золотого руна.
Глава 7 ЛЕМНОССКАЯ ИСТОРИЯ
Выйдя в открытое море, команда, разгоряченная греблей и солнцем, подняла паруса. И «Арго», словно большая белая птица, заскользил по волнам моря. Орфей запел гимн:
О, Добродетель,
Многотруднейшая для смертного рода,
Краснейшая добыча жизни людской,
За девственную твою красоту и умереть,
И плавания совершать неутомимые -
Завиднейший жребий в Элладе:
Такой силой
Наполняешь ты наши души,
Силой бессмертной,
Властнее злата,
Властнее предков,
Властнее сна, умягчающего взор.
Во имя твое,
Геракл, сын Зевса, и двое близнецов Леды
Великие претерпели заботы,
Преследуя силу твою.
Взыскуя тебя,
Низошли в обитель Аида Ахилл и Аянт.
Не за это ли ждет их песнь
И бессмертие
От муз, дочерей Мнемосины,
Которые во имя Зевса Гостеприимца
Возвеличат дар незыблемой его дружбы.
Приветствуя «Арго», из морских вод выпрыгивали дельфины, а когда обошли Пелионский мыс, к ним присоединились и вольные дочери моя, нереиды.
Они были такой неземной красоты, от них исходило такое дивное серебристое свечение, что однажды, когда нереиды плескались по правому борту корабля, а вся команда, застыв в восхищении, глазела в море, «Арго» наклонился и чуть было не перевернулся вверх дном.
Так продолжалось, пока «Арго» не обогнул Пелион. Далее его путь лежал вдоль побережья Фессалии. И вот показалась одна гора под названием Осса, а за ней - исполинский, окутанный туманом Олимп.
Все подняли правые руки для приветствия и притихли, проплывая мимо Олимпа. Ясон тихо молился своей покровительнице Гере. И когда Олимп исчез, растворился в тумане, у многих появилось ощущение, словно они выскользнули из крепких отцовских рук и вошли в тяжелую полосу безбожия и беззакония.
Вскоре опять показалась земля. Решено было причалить к острову под названием Лемнос и здесь переночевать. В сумерках остров озаряли вспышки огня.
Что это, Орфей? - спросил у него Кастор.
Это огни кузницы Гефеста. Когда-то здесь Прометей обронил искры похищенного с неба огня. И с тех пор гора не перестает выбрасывать огонь и пепел. Гефест же на этом месте построил кузницу. Вслушайтесь!
Аргонавты притихли. В тишине сквозь рокот волн к ним донесся мерный гул и тихое постукивание.
Это Гефест стучит по наковальне,- сказал Орфей.- Пристанем и мы к берегу. Помолимся Гефесту и его божественной супруге Афродите.
Его совету последовали с осторожностью. Оставив на корабле троих, аргонавты углубились в глубь острова. Не прошли они и пяти стадий от берега, как были окружены плотным кольцом воинов. Аргонавты уже было приготовились к бою, как вдруг один из них, зоркий Линкей, расхохотался.
Ну и храбрецы мы, ничего не скажешь! Это же не воины, это женщины!
Теперь уже хохотали все, кроме Геракла. Он вообще редко смеялся.
Женщины, вооруженные копьями, подошли и тоже начали совещаться. Затем навстречу аргонавтам вышла одна из них. Статная, с черными волосами, с красной повязкой на лбу.
Я - царица Ипсипила! - сказала она с величием в голосе.- Этот остров, остров Лемнос, царство Гефеста, царствующего здесь со своей огнедышащей свитой и со своей женой Афродитой. А земной владычицей острова являюсь я, царица Ипсипила.
Далее, сделав паузу, Ипсипила сказала:
Наши мужья изменили нам с нашими злейшими врагами фракийцами. После войны с ними они привезли пленниц и стали с ними жить, забыв честь, жену, дом, детей. Так прошел год. И однажды мы не выдержали этого надругательства над собой и решили отомстить за свою поруганную честь. Собравшись вместе, мы взяли мечи в руки и перерезали всех мужчин и их фракийских подруг.
Аргонавты в ужасе схватились за рукоятки мечей.
Не бойтесь! Вложите ваши мечи в ножны! Вам ничего не грозит,- продолжала свою речь Ипсипила.- Целый год мы жили без мужчин. Пахали, сеяли, убирали урожай. А вчера, когда ваш корабль показался у берегов острова, я вдруг поняла, что вы - те, кто послан нам богом. Мы уже не сможем жить без детей, а для этого нужны вы, пятьдесят смелых воинов. Поэтому я и прошу вас быть на время нашими мужьями, а затем - разлука.
Мужчины оживленно зароптали. Но тут Геракл, до сих пор стоявший особняком, заговорил. Его голос был подобен раскатам грома:
Будьте вы прокляты, женщины! Прокляты навсегда! Никогда у вас не будет детей, а на том свете вас и подавно ждет участь мужеубийц - данаид: будете вечно носить воду в дырявый чан!
Властным жестом руки он велел им убраться.
Но тут сказал свое слово Ясон:
Погоди, Геракл! Не горячись! Над этим островом зависло проклятие. И проклятие это заключается в том, что вашими мужчинами были отвергнуты старые боги, правившие этим островом! Вот они и отомстили вам, внеся безумие в ваши ряды. Слышите, как клокочет земля? Давайте помолимся и принесем ей в жертву кровь молодого агнца.
После этих слов все вместе, аргонавты и женщины, долго-долго молились великим богам Олимпа, а также совершили приношение.
Кровь агнца пролилась на землю. И сразу же, через мгновение после этого почва под ногами перестала дрожать, гора выбрасывать в небо огонь и пепел. Тучи над островом разошлись, и все увидели заходящее солнце. Оно медленно погружалось в море.
Охваченные единым порывом, мужчины и женщины растворялись в наступающей темноте. Будто по велению бога Ясон протянул руку, и рука Ипсипилы оказалась в его руке. И упали они на мягкое ложе из трав, воспарив в объятиях друг друга.
О, голос! О, речь! О, душа, лепящая себя для бессмертия, хранимого в сплетенных руках! Все бесшумней струились воды острова, тише журчали ключи, и тихий- тихий шепот прошелестел в ветвях деревьев, растворился в их совместном дыхании: «Я люблю тебя!»