Вернувшись в Арюс, Геракл отдал золотые яблоки жадному, изумленному отвагой Эврисфею.
Благородный и расчувствовавшийся Теламон крепко обнял Анкея, как только тот закончил свой рассказ.
Спасибо тебе,- произнес он,- это лучшее, что могли сделать для меня боги в ответ на мои мольбы о друге, сыне Зевса, Геракле. Спасибо,- еще раз повторил Теламон, обращаясь к Анкею с такой любовью и почтительностью, словно перед ним стоял не кормчий корабля «Арго», а сам громовержец Зевс.
Ты еще встретишься с Гераклом, Теламон,- проговорил вдруг Орфей, глядя в небо,- встретишься, но не теперь, не скоро,- добавил он,- только молись.
И сам Орфей, растроганный рассказом Анкея об удивительных подвигах Геракла, взял свою волшебную лиру и запел, догоняя звуком своего голоса парящих высоко в небе чаек, обращая в звук раскосые лучи полуденного солнца:
-- О, куда, о, куда ты уводишь меня?
Уплывает, светясь,
Уплывает твоя
Золотая ладья.
О, куда, незнакомка, куда?
Улыбаешься ты и молчишь...
Я тебя разгадать не могу.
О, скажи, на каком берегу
Ждет нас гавань? Куда мы пристанем?
...В мире тишь.
Мне в ответ Только свет и молчанье.
Ты рукой указала на запад, туда
Где волнуется море, рокочет вода,
Г де спускается солнце к вершинам немым.
Ты скажи мне, что там?
Для чего мы спешим туда?
О, ответь,- в этой дали твой дом?
Догорает там день погребальным костром
На краю нависающей ночи
И, роняя слезинки, за тучей крылатой
Исчезает богиня Заката.
Мы туда уплываем? В вечерний простор,
Где спаленное море дымится у гор,
У излуки багровой? В это царство огня?
Но... ты только с улыбкой глядишь на меня
И - ни звука, ни слова.
Шумно ветер вздохнул, глубоко, тяжело,
И взревевшее море до туч донесло пену.
Дышит, грозно вздымается темная грудь.
Берега потонули,- куда ни взглянуть,-
Всюду темно-лиловые стены.
Тьма и гул.
В бесконечном рыдании мир потонул,
Но спокойна твоя Золотая ладья
Разрезает сиянием тьму.
Почему улыбаешься ты? Почему?
Не могу я понять, почему ты светла,
Что в пустынном безмолвье нашла...
В день, когда ты явилась вдали,
Ясный мир был залит тишиною.
«Кто отправился в море со мною?» -
Ты спросила.
Глаза у тебя зацвели,
Чуть дрожал
На волнах золотой перелив,
И вступил в твою лодку я, тихо спросив:
«Что нас ждет?
Принесут ли мечты золотящийся плод
В жизни новой?
Уничтожится ль боль в той далекой стране?»
Поглядев мне в глаза, улыбнулась ты мне,
Не промолвив ни слова.
И потом на волнах пронеслось много дней
Среди солнца и туч, средь лучей и теней.
Становилась вода то прозрачней стекла,
То чернее, чем ночь.
А ладья все плыла,
Все плыла и плыла на закат.
И опять я спросил тебя с тихой тоской:
«Есть ли смерть и свобода,
О, есть ли покой
В том краю, где смыкается мгла?»
И ты снова
Улыбаясь, глаза на меня подняла
И в ответ не сказала ни слова.
Скоро темные крылья раскинет свои ночь
И не будет в волнах золотистой струи,- Отпылает закат.
Лишь останется в воздухе твой аромат,
Запах тела.
Пряди кос твоих ветер растреплет ночной,
Бормотанье воды... Вздохи ветра, покой,и ни проблеска света
И усталое сердце затихнет в груди,
И тогда я взмолюсь: «Покажись, подойди!
Где ты?»
За границею дня, там, за огненной гранью,
Ты улыбкой своею коснешься меня И обнимешь молчаньем.
Глава 17ОСТРОВ АРЕТИАДА И ПРИБЫТИЕ В КОЛХИДУ
Долго плыли аргонавты вдоль берегов Эвксинского Понта. Много стран миновали они, много видели народов. Наконец, вдали показался остров. Недалек уж берег. Но вдруг аргонавты заметили птицу, которая стала крутиться над кораблем, сопровождая их.
Что надо этой птице? -спросил Ясон.- Уж не предвещает ли она нам новые беды?
Я пущу стрелу, и собью ее! - вызвался крылатый Зет.
Не следует этого делать,- возразил один из героев, Оилей.- Ведь это - царь ястребов. Когда-то он летал в паре со своим братом. Разве вы не слышали их историю?
И он рассказал аргонавтам о двух ястребах.
У ястребов, самых быстрых и смелых птиц, был свой царь, которого звали Динас. Он жил вместе с младшим братом, они оба очень любили друг друга и никогда не разлучались.
Надо сказать, что все птицы боятся смотреть на солнце, и только самым отважным и сильным дано это счастье. Динас и его брат очень гордились тем, что могут, не закрывая глаз, глядеть на дневное светило.
Но однажды Динас сказал:
О, брат мой! Меня терзает любопытство. Мы с тобой одни из немногих, кому боги дали волшебный дар смотреть на солнце. Но то, что видим мы, ничего не прибавляет к тому, что мы давно знали о божественном диске. Я думаю, что это происходит оттого, что мы смотрим издалека, а издалека даже самое прекрасное дерево кажется лишь темным пятном. Давай взлетим на небо и постараемся взглянуть на солнце вблизи.
Я всегда с тобой,- ответил младший брат, и две гордые птицы поднялись в воздух.
Сначала они кружили, поднимаясь все выше и выше, в воздухе теплом, напоенном ароматом цветущих лесов. Потом воздух стал прохладным, и только едва заметные запахи говорили о том, что теперь под ними поля, полные зеленых трав и посевов пшеницы. Затем он стал чистым и прозрачным, как родниковая вода, холодным, как лед, а солнечные лучи, пронзавшие его, стали подобны раскаленным иглам.
Все выше поднимались два ястреба, все нестерпимее становился солнечный жар.
Останься, я полечу дальше один! - сказал Динас.- Ты чувствуешь, как ранят огненные стрелы? Я лечу выше!
Я всегда с тобой! - отвечал брат.
Они поднялись еще выше, и земля внизу стала похожей на голубой океан, а снежные вершины гор стали казаться белыми зубчиками.
Брат мой, умоляю тебя, останься! - снова попросил Динас.
Они приблизились к солнцу и широко раскрытыми глазами взглянули на него. И тогда бог Гелиос, возмущенный их дерзостью, приказал солнцу вспыхнуть с утроенной силой. Поток обжигающих лучей хлынул навстречу птицам.
И младший брат сразу же почувствовал, как начинают тлеть его перья, и понял, что сейчас наступит гибель. И тогда, развернув крылья, он взлетел и заслонил Динаса от солнечных лучей. И огонь обрушился на него, воспламеняя крылья и хвост, обуглил перья на груди и выжег глаза, потом настиг Динаса, и обе птицы, кувыркаясь, полетели к земле.
Крылья, которые ценой жизни сберег ему брат, спасли Динаса. Он остался жив, но покинул своих подданных и стал птицей-отшельником, чтобы тоскуя, размышлять на досуге о силе братской любви и неистовом стремлении бога Гелиоса хранить свои тайны...
Так закончил Оилей свой рассказ, и все аргонавты, подняв лица, долго смотрели, как описывает в небе круги огромная птица. Тогда Орфей сказал:
Братья, нам нужно принести жертву и воздать молитву богу солнца Гелиосу, я только что услышал это, сейчас Оилей рассказал нам одну из его тайн, поведав нам о бесстрашных птицах. Поторопимся...
Но не успел Орфей закончить свою мысль, как большая птица пролетела прямо над «Арго» и уронила перо на Оилея. Подобно огненной стреле, вонзилось перо в плечо Оилея, кровь полилась из раны, и выпало весло из рук раненого героя. Товарищи Оилея вынули перо из его раны. С удивлением смотрят аргонавты на перо и видят, что оно медное и острое, как стрела.
И вдруг над морем взвилась другая птица и подлетела к «Арго», но ее ждал уже герой Клитий с луком в руках. Лишь только подлетела птица к «Арго», как Клитий пустил в нее стрелу, и убитая птица упала в море. Увидев эту птицу, покрытую медными перьями, поняли аргонавты, что эти ястребы - птицы-стимфалиды, а остров, где живут они - Аретиада. Амфидамант посоветовал героям надеть доспехи и прикрыться щитами. Прежде чем пристать к берегу, аргонавты стали кричать, ударять в щиты копьями и мечами.
Громадной стаей взвились над островом птицы, они высоко взлетели над «Арго», и посыпался на героев целый дождь перьев-стрел. От этих стрел аргонавты невольно расступились и вдруг увидели возникшего прямо у них на глазах, будто из-под земли, великана, глаза которого светились серебром.
Посмотри на это высокое небо и горы в последний раз! - проревел он, обращаясь к Ясону.- За ними мой дом, а здесь пока те, кому удалось спастись, но дни их сочтены.
Великан захохотал, и казалось, весь остров сотрясался от его смеха. Он тут же натянул лук и пустил стрелу, тяжелую, подобно стволу пальмы.
С ревом понеслась она к Ясону, но воин расколол ее в полете дождем своих стрел и обрушил этот дождь на испуганных птиц. И тогда сотряслись горы, грохот разнесся над землей, ему ответил гром с неба. Высеченные искры, как молнии, воспламенили землю.
Так, в дыму и грохоте, при кликах тысяч и тысяч птиц, при реве разбушевавшегося моря, началась великая битва. С утра до полудня сражались Ясон и великан. Стрелы их рассыпались, рождая в воздухе все новые и новые.
И вот в колчане великана кончились стрелы, и он стал метать в Ясона камни, каменные глыбы. Словно черные тучи, гонимые ветром, неслись они по небу, и каждый раз Ясон разбивал их или увертывался.
Тогда сто птиц принесли великану его любимое копье. Он метнул его. Словно молния вспыхнуло оно в небе, тревожный, тоскливый звон наполнил все поле. С ужасом смотрели аргонавты на это чудо. Летящее копье поднималось все выше и выше...