— Только это будет, конечно, страшно невыгодно и дорого, так как больше половины передаваемой энергии рассеется в пространстве.
— Таким образом, всюду, даже в отдаленнейших уголках вселенной, ракета — маленькая планетка, сделанная человеческой рукой, будет, как ребенок пуповиной с матерью, связана с нашим островом и родной землей!
— Остаются лишь некоторые детали аппарата: приспособление для посадки — нечто вроде шасси аэроплана, только смотри, Елена, какое солидное!
— Сложная система буферов снаружи, из мягких эластичных пружинящих стенок — внутри, для смягчения возможных толчков; ассортимент всевозможного оружия, причем сверх обыкновенных карабинов, винтовок и так далее, — более десятка электрических ружей, соединенных с реактивным двигателем, которые могут в любой момент дать разряд, молнию почти во всю мощность двигателя; если же ее окажется мало, то, повторяю, можно послать по радио запас энергии в любом количестве, так что каждое такое ружье есть, собственно, пушка в потенциале.
— Специальные костюмы, наподобие водолазных, из непроницаемой материи, с запасом воздуха, при наличии вооружения, о котором я уже сказал, также имеются на борту «Победителя» чтобы предохранить путешественников от бактерий и неизвестных химических и иных опасностей, когда придется вступить на почву неисследованного людьми неведомого мира.
— Еще одно приспособление: особые изогнутые ванны, заполненные водой до половины человеческого роста, в которые войдут путешественники для смягчения первоначального толчка при отправлении с земли.
— Сверх того будет еще специальный резервуар для питьевой воды и, кроме того, конечно, запас всяких лекарств и медицинских снадобий.
— Вот почти все детали машины, которой суждено будет осуществить древнейшую и грандиознейшую мечту человечества — мечту о полетах на звезды…
— Я не знаю, конечно, что мы встретим там, — но об этом мы не будем говорить, — живой или мертвый, вероятнее всего — живой, через несколько дней я сам буду там и увижу все это собственными глазами!
— Жаль, Елена, что я не могу показать тебе сейчас внутренность «Победителя», — мы устанавливаем там главную трубу реактивного двигателя и сейчас туда нельзя пройти. Через два дня они закончат и тогда я все покажу тебе; там внутри очень уютно: славная светлая каютка и, кроме того, несколько отделений.
— Ты прости меня, детка, я утомил тебя, вероятно, этим длинным описанием машины?!»
С новым чувством уважения и страха смотрела Елена на металлические контуры «Победителя» и думала, что на днях он унесет в холод, безмолвие и пустоту ее Володю…
— Конечно, все выверено, предусмотрено, рассчитано, — они работают над этим уже десять лет. Спокойствие Чем-берта и уверенность Горянского передавались отчасти и ей, а все же страшно: а вдруг — ошибка, а вдруг — неудача?!..
Может быть, когда-нибудь люди и будут лететь безопасно на планеты, как сейчас они летают по воздуху, но только первые авиаторы ведь разбились насмерть!
— А это ведь первый прыжок с земли в космические пространства.
— Страшно!
— А вдруг — гибель?
— Что ж? — Тогда погибнуть вместе с ним!
— Нет, нельзя, нельзя отпускать одного Володю!
Она опустила глаза и сказала робко, не глядя на Горянского:
— «Володик, возьми меня с собой! — Можно?»
— «Это — мужское дело, детка!» — улыбнулся Горянский.
— «Володик, я не буду мешать! — Я тоже что-нибудь буду делать… Я спрячусь в углу, я — маленькая…
— Володя, мне страшно, я боюсь отпустить тебя одного!..»
Горянский собирался рассердиться, но, взглянув в ее глаза, которые теперь широко открытые смотрели на него, полные просьбы и ласки, — смягчился:
— «Милая, как она меня любит!» — подумал он и сказал:
— «Ну, что ж? Если не боишься, — молодец!
— Хорошо, — едем вместе!»
— «С тобой я ничего не боюсь!..» — подошла к нему близко Елена.
Чемберт ушел; в эллинге были только они двое; Горянский крепко поцеловал Елену.
— «Мистер Горянский! — Мистрис Елена! — донесся к ним заливающийся голосок Мукса и почти тотчас же появилась его ослепительная черная физиономия. — Идите обедать, суп простынет! — Мистер Чемберт послал за вами!»
Горянский и Елена отправились обедать, предводительствуемые Муксом.
ГЛАВА 6Накануне
Горянский стоял у открытого окна; вечерняя свежесть вливалась в комнату и целовала в губы…
Елена заснула у себя.
Горянский один любовался необозримым ночным небом; как громадный кусок темно синего хрусталя, усеянного золотыми блестками звезд, загромождало оно высь — далекое и недосягаемое…
Млечный путь, тонкий, прозрачный и серебристый неуловимо мерцал в бездонной высоте, тая зародыши новой космической жизни…
Небо, беременное солнцами, раскидывалось перед Горянским, как зовущая темноволосая женщина и, казалось, говорило ему:
— «Иди!..»
— «Я приду, — думал Горянский, — я возьму тебя, моя космическая любовница!»
Луны не было видно — она боялась показаться на глаза смельчака, полетом мысли и творчества дерзавшего оскорблять ее целомудрие.
— «Завтра я буду там! — шептал Горянский, — завтра… завтра…» — Он опустил взгляд вниз.
Башни радио легко возвышались во мраке; в домиках рабочих не было огней — все очевидно, уже спали…
Массивные формы «Победителя», освещенные электричеством, вздымались недалеко от окна вправо.
Все было готово. И со вчерашнего дня стоял выведенный из эллинга «Победитель», принявший на свой борт реактивный двигатель, запас радиоактивной смеси и все необходимые запасы и приборы.
Из окна он был очень похож на грандиознейшего кита или же на маленький дирижабль.
Электрический свет дробился на гранях его обшивки и легко можно было прочесть даже ночью высеченную на носу золотую надпись: «Sic itur ad astral»
Снаряженная и начиненная радием ракета была готова каждую минуту ринуться к звездам.
Тупой с носа и удлиненный к корме, где чуть виднелся выход реактивной трубы и руль реактивного прибора, идеально осуществлявший в своей конструкции форму падающей капли, — «Победитель» прижался к земле и глядел в небо своими темными зеркальными окнами-глазами, сделанными из двух кусков цельного хрусталя, презрительно и грозно, как на врага, приземистый и мощный, весь собравшийся, точно накоплявший силу для страшного прыжка.
Горянский снова поднял взгляд в темную синеву; он представил себе необозримое пространство жуткой пустоты, отделявшее планеты друг от друга.
— «А если… ошибка? — Если сумасшедший междупла-нетный прыжок не удастся? — Если, смерть?»
Мгновенное сомненье укусило мозг.
— «Может быть… может быть, простое счастье с Еленой здесь, на земле, стоит дороже всех междупланетных полетов?!»
— «Выбирай!..» — казалось, говорила ночь.
— «Выбирай!..» — кричало протестующее упругое молодое тело, которому органически невозможна, противна была перспектива риска и смерти.
«Победитель», казалось, еще больше прижался к земле и ждал настороженно и любопытно ответа своего строителя и капитана.
Луна, осмелев, выкатилась из-за облаков и улыбалась тоже, насмешливо и вопросительно…
Горянский решил: нет! Он полетит во что бы то ни стало, он прыгнет на эту улыбающуюся луну, как тигр из радио-металла!
Любовь прекрасна, но ему мало одной любви здесь, на земле, и он сумеет разбрызгать и унести ее дальше за солнца, в космические просторы… риск, боязнь смерти, протест мяса — не остановят его.
— Может быть, он не имеет права рисковать жизнью Елены, но своей жизнью он вправе распорядиться.
— А Елена… Он не хотел брать ее с собой, ему приятнее была бы мысль, что она — в безопасности здесь, на земле, но она сама упорно, настойчиво, хочет быть с ним.
— Что же? Пусть будет так!…
— Завтра, завтра в победе или смерти воплотится ослепительная мечта, — завтра будет подведен итог его десятилетней работе!
С легким скрипом отворилась дверь кабинета; вошел Чем-берт и, подойдя к окну, положил руку на плечо задумавшемуся Горянскому.
— «Что же, завтра летим?»
— «Да», — ответил, оборачиваясь, Горянский.
Они, неожиданно для самих себя, крепко пожали друг другу руки.
— «Что-то будет с нами там, Горянский? — сказал Чем-берт, садясь на окно и указывая рукой на небо. — Хотел бы я уже быть там!..
— Проверили ли вы все… ты все?.. — спросил он, сам не замечая, что переходит на ты. — Уверен ли ты в действии своих приборов?»
— «Безусловно!» — убежденно ответил Горянский. — С самого возвращения сюда я упорно контролирую все мои вычисления; ни одной ошибки! — Все правильно.
— Только одно сильно беспокоит меня…»
— «Что?» — Острые огоньки испуга блеснули в глазах Чемберта.
— «Башни радио… — вздохнул Горянский, — особенно главная, с помощью которой будет работать междупланет-тный беспроволочный телеграф и в случае надобности можно будет бросить энергию…
— Мы сделали большую ошибку, Чемберт! Мы не приготовили себе настоящего помощника и заместителя; когда мы с вами будем в пространстве, кто же заменит нас здесь?»
— Тамповский? — Джонни?
— Хороший преданный парень, но ведь он же совершенно не интеллигентен!
— Тамповский будет хорош, пока работает радио; ну, а если что-нибудь испортится? — Он ведь только телеграфист, а не инженер… — При малейшей порче он может просто растеряться…
— Наконец, как знать, что в наше отсутствие может случиться на острове?
— Мы сделали большую, большую ошибку, и виноват в этом я!..
— Предвидеть все и упустить из виду такую простую и в конце концов несложную вещь: да ведь за эти восемь лет можно было превратить того же Тамповского или Джонни в хорошего инженера!
— А теперь не откладывать же из-за этого наш опыт еще на несколько лет, когда все уже готово?
— Впрочем, глупости! — Я разнервничался, как баба, и напрасно расстраиваю себя и вас, Чемберт: машины работают прекрасно — я сам вчера их осматривал; — мы вернемся через два-три дня. Почему же им останавливаться без нас?