— Что?
— Моя мама работает в Крымской астрономической обсерватории. И я всегда очень интересовалась астрономией, помогала маме и раньше. Ну, конечно, она ничего не знала о моих планах. Мамы — они еще хуже бюрократов-секретарей, их никогда ни в чем нельзя убедить, вечно считают тебя девчонкой, будто сами никогда не были молодыми. Вот… Вам, Вадим Сергеевич, буду помогать искать на Венере ультразолото. Я всегда очень любила химию и геологию. И могу даже взять на себя приготовление пищи на корабле, это ведь женское дело, — закончила она, искоса глянув на Ван Луна. Заметив, что он с интересом посмотрел на нее, Галя добавила: — Еще умею немного стрелять. Меня хвалили в нашем кружке. Конечно, не то чтобы по-настоящему, как вы, товарищ Ван Лун, но немного могу.
Ван Лун разыскал свою трубку, которая за это время успела уплыть к противоположной стене, и с большим трудом снова зажег ее. Бойкая девушка, ничего не скажешь, у нее на все находится ответ. Насчет приготовления пищи — это, конечно, идея, хм… очень-очень скучное занятие для мужчины, что ни говори…
Галя Рыжко уже заметила раздумье Ван Луна и, чуть-чуть улыбаясь, поспешила добавить:
— И я не курю, значит — не буду тратить на себя много воздуха. Видите, все не так плохо, как вам казалось.
— Что это, Николай Петрович, — почти добродушным тоном пожаловался Ван Лун, отворачиваясь от Гали, чтобы она не заметила его невольной улыбки, — она, отмечу, позволяет себе уже шутить со мной!
— Обождите, Ван, — ответил Рындин, — все это слишком серьезное дело. Ведь ее надо будет кормить, понимаете? Где мы возьмем для нее еду?
Но вместо Ван Луна ответила сама Галя:
— Астроплан будет лететь до Венеры, я помню, сто сорок шесть дней. На спуск на Венеру понадобится, допустим, еще несколько дней. Я помню все расчеты и цифры в статьях и докладах, особенно в ваших, Николай Петрович. Я их чуть ли не наизусть заучила. В общем — округленно — получается около ста шестидесяти дней. На обратный путь будем считать столько же. Итого — триста двадцать. Пребывание на Венере — еще почти пятьсот дней. А продуктов взято намного больше. Да есть еще и резервный запас. Значит, хватит и на меня. Вот!
Сокол чувствовал себя неудобно — особенно потому, что так не вовремя смутился. Решив, что пора и ему подать голос, он откашлялся и сказал:
— Все это хорошо, Галя, допустим. А вот представьте себе, что нам не удастся пополнить наши запасы на Венере. Что будет тогда?
— Никак не могу представить, — решительно ответила девушка, продолжая невинно смотреть на Николая Петровича, будто это он задал ей вопрос, а не Сокол. — Никак не могу! Вадим Сергеевич столько рассказывал мне о разных диковинных животных, которых экспедиции придется встретить на Венере. И говорил. что если бы я полетела, то он убедил бы товарища Ван Луна специально подстрелить молоденького игуанодона и угостить меня жаоким. Увеоял, что это будет похоже на телячью отбивную, только еще нежнее. Он очень красиво тогда рассказывал. И я всегда верила ему, Николай Петрович!
Сокол бурно раскашлялся. Затем ему пришлось еще протирать и очки, тем более что Рындин рассмеялся и даже Ван Лун широко улыбнулся.
— Нет, правда, ее ничем не проймешь: упрямая и за словом в карман не лезет, — сказал наконец Николай Петрович. — Товарищи, у меня есть предложение.
— Какое?
— Судя по ее словам, она знает довольно много. Но давайте проверим, с кем мы в действительности имеем дело. Пусть каждый из нас задаст ей несколько вопросов по своей специальности, а наша новая знакомая докажет свою подготовленность к путешествию. Я даже могу начать.
Ему никто не возражал. Николай Петрович собрал в кулак свою бородку и посмотрел исподлобья на Галю Рыжко.
— Так. Э… скажите нам, пожалуйста, каково расстояние от Земли до Венеры?
— Во время так называемого противостояния, то есть когда расстояние между этими планетами самое короткое, — тридцать девять миллионов километров, — одним духом выпалила Галя.
— Гм… Правильно, знаете…
Николай Петрович перевел взгляд на Ван Луна, потом снова посмотрел на Галю: она уверенно и независимо подняла голову, короткий ее носик выглядел еще задорнее.
— Так… Теперь скажите, что такое альбедо? — продолжал Рындин.
— Это — количество отражаемого планетой света.
— Чему равно альбедо Венеры?
— Пятьдесят девять процентов.
— А Луны?
— Семь и три десятых процента.
— Какой вывод из этого вы сделаете?
— На Луне нет атмосферы, а на Венере есть, и она очень плотная, так как отражает много света…
Вопросы и ответы следовали без замедления. Рындин развел руками:
— Гм… да-да, — покачал он одобрительно головой. — Она меня, знаете, убедила, друзья мои. А ну, Вадим, проверьте теперь вы. И, знаете, без всяких скидок на знакомство!
Вадим Сокол обиженно пожал плечами. Он решительно поправил очки, и без того вполне правильно сидевшие на носу, и задал первый вопрос:
— Ну вот, вы сказали об атмосфере Венеры. Что вы помните еще об этом? Хотя бы в общих чертах.
— А точных сведений об атмосфере Венеры вообще еще нет, как вы сами мне говорили. — Галя Рыжко на этот раз смотрела прямо в глаза Соколу. Это был не иронический взгляд, боже упаси, но казалось, что где-то в глубине ее светло-карих глаз едва заметно вспыхивают и сейчас же угасают насмешливые огоньки. — По неполным данным, которые нам придется проверить, атмосфера Венеры значительно плотнее земной.
Рындин усмехнулся: просто молодец эта девушка! Откуда у нее столько смелости и независимости? Тем временем Сокол продолжал спрашивать, почему-то смотря в сторону:
— Каков атомный вес радия?
— Двести двадцать шесть целых и пять десятых.
Даже глядя в книгу, нельзя было ответить быстрее.
— Какой геологический период вы знаете между триасовым и меловым?
— Юрский геологический период, — мгновенно ответила Галя.
Сокол беспомощно посмотрел на Рындина. Тот махнул рукой:
— Хватит! По химии и геологии она коечто знает. Ван, ваша очередь!
Но Ван Лун, посасывая трубку, только усмехнулся:
— У меня нет вопросов. Всего одна маленькая проверка.
— Это насчет приготовления пищи? — пошутил Рындин.
— Полагаю, серьезнее. Вы знаете, девушка, что это такое?
Он вынул из кармана довольно большой черный пистолет с тонким дулом и крупной высокой мушкой. Галя Рыжко внимательно посмотрела на него и ответила:
— Похоже на пневматический пистолет.
— Так, похоже. Электрический тренировочный пистолет. Буду просить вас сейчас…
— Минутку, Ван, — прервал его Сокол. — Зачем вам этот пистолет в астроплане?
— Позволю и себе осведомиться: зачем у нас в астроплане библиотечка с разными справочниками?
— Ну, это понятно. Нам то и дело может понадобиться та или иная справка. Сравнили!
— Думаю, правильно сравнил. Потому что пистолет так же необходим, как и справочник. Настоящий стрелок всегда тренируется: надо, чтобы рука держала оружие твердо, хорошо. Вас с Николаем Петровичем тоже буду просить полюбить этот пистолет. Это пригодится, — многозначительно подчеркнул Ван Лун. — Пожалуйста, девушка. Вот цель.
Он повернул стоявший у стены металлический щит.
На обратной стороне щита была прикреплена бумажная мишень.
— А я все забывал спросить, зачем тут, в каюте, этот лист! — засмеялся Рындин.
— Решил, так будет лучше. Не пострадает обивка каюты, — невозмутимо ответил Ван Лун. — Так. Стреляйте, девушка. Десять выстрелов. Отсюда, от этой стены, измерил — пять метров. Прошу, покажите нам, какой вы стрелок.
Галя взяла пистолет. Ван Лун с интересом следил за ней. Казалось, и теперь девушка не испытывала ни тени смущения, будто все происходило именно так, как она заранее предполагала. Она встала на указанное ей место, еще раз внимательно осмотрела пистолет.
— А вы его пристреливали, товарищ Ван Лун? Ведь это рискованно — сдавать зачет из пистолета, который впервые взят в руки.
— Очень прошу не думать так, — успокоил ее Ван Лун. — Уверяю: если не попадете, пистолет не браните. Пристрелян правильно.
Галя, старательно прицелилась. Все внимательно следили за нею.
Выстрел — сухой и едва слышный. Пуля врезалась в черное яблочко мишени. Но в эту же секунду и сама Галя пошатнулась и едва удержалась на месте, схватившись за перила.
— Ой! — вскрикнула она. — Какая сильная отдача!
Рындин рассмеялся:
— Ну, вот вам, еще один вопрос: что нужно сделать, чтобы избежать в дальнейшем таких неприятностей?
Девушка задумалась, опустив пистолет дулом вниз.
— А действительно, что сделать? — повторил Сокол. — Ван, как вы думаете?
Но Галя уже придумала выход сама:
— Нужно хорошенько опереться спиной о стену. И все.
Так она и сделала.
Выстрелы зазвучали один за другим. А когда девушка кончила стрелять, Ван Лун подошел к стене, взял мишень и внимательно осмотрел ее. Затем он взглянул на Галю Рыжко с заметным интересом, будто открыл в ней новые, до сих пор неизвестные, черты.
— Так… Дайте руку, девушка. Это очень-очень хорошо, — сказал он тоном, в котором не было и тени иронии.
Галя Рыжко сконфуженно покраснела: она поняла, что завоевала симпатию Ван Луна, самого сурового из трех членов экспедиции.
А он уже говорил Рындину и Соколу:
— Буду очень рад, когда и вы добьетесь таких результатов. Наверно, придется хорошо поработать. Такие успехи бывают не сразу. Эта девушка… — Ван Лун еще раз посмотрел на раскрасневшуюся, довольную собой, Галю: — Эта девушка положила все десять пуль в яблочко. Нет промахов, нет боковых попаданий! Думаю, она может называть себя снайпером!