[326] Муту тоже возрождается, и между ним и Ваалом начинается новая битва. Богиня Солнца Шапш проклинает Муту, и дело оканчивается миром между обоими богами.
Этот миф хотя имеет определенные переклички с обычным мифом об умирающем божестве растительности, однако явно не сводится к нему. Ваал в различных мифологических контекстах является то в виде быка, то также и в виде пастуха, этим напоминая шумерского Думузи. С другой стороны, Муту — Смерть, но он же в каком-то смысле и Хлеб (погребаемое зерно?), и борьба завершается гармоническим миром между обоими началами — грозовым и пастушеским началом Ваала и «смертным» земледельческим началом Муту. Отмечается, что финикийская ипостась Муту, Мот, согласно Филону Библскому, предстает в виде первичного земляного грунта или ила, из которого прорастают «семена творения». Вероятно, правы исследователи, по мнению которых особенности этого мифа объясняются тем, что присредиземноморская полоса Ливана и Сирии не знает сезона, вовсе мертвого для растительности. Во всяком случае, не следует искать прототип мифа в некоем единичном катастрофическом событии (С. Гордон) или связывать его с семилетними климатическими циклами (он же). Скорее следует видеть здесь principia volentes зимнего дождливого и летнего сухого, очень знойного сезона.
Четвертый миф был посвящен гибели Ваала (ʼАдōна?) на охоте в борьбе с чудовищами-«Пожирателями» и, по мольбе «дочери ʼИля» (= ʽАнат?), возможно, возрождению его. В литературно преображенном виде это, конечно тот самый миф о Венере и Адонисе, который мы знаем через Овидия. Но Филону Библскому, гибель на охоте — судьба «Вышнего» (ʽЭльйун), бога на одно поколение старше, чем Небо (= Ану), и на два — чем Эль (ʼИль), В Библии Эль-ʽЭльйон отождествляется с Яхве-ʼАдонаем. Но в Угарите Вышний равен Ваалу (в мифе о герое Карату).
Мы оставляем в стороне не вполне нам ясный миф о построении вселенского дома-храма для Ваала; храм сооружает угаритский бог-умелец Кусар-ва-Хусас (хурритск. Мадаэ-Хассиссаэ — «Премудрый и Памятливый») играющий немаловажную роль и в других мифах.
В этой связи надо упомянуть и богинь-«Премудрых» (ktrt; И. Ш. Шифман переводит пригожих, но наш перевод подтверждается хурритским соответствием корню ktr-: mad- быть мудрым). Судя по мифу о Ваале и Йамму, они обитают во владениях Йамму, следовательно — Хаоса и Смерти, но они же — родовспомогательницы. Вероятно, они — богини судеб, вроде мойр или норн.
Переходим к мифологическому претворению побуждения к общей и сексуальной агрессивности, к удовлетворению полового инстинкта.
Наряду с богами-воинами, обычно (хотя и не всегда) обладающими и другими свойствами, теми божествами, которые психологически связаны с этим побуждением и которые составляют его principia volentes, являются богини-воительницы, «девы». Это — египетская богиня-львица Сехмет (ответственная главным образом за прямую агрессивность) и особенно охотница, воительница и родовспомогательница Нейт; западносемитская кровожадная ʽАнат (собственно воительница) и ʽАстарт (Астарта), шумеро-вавилонская Инана-Иштар; в пантеоне индуизма — субстратная по происхождению «черная» Кали, тоже кровожадная воительница, в знаменитом тексте «Дэви-махатмья» из «Маркандея-пураны» выступающая как объект сексуальных вожделений различных демонов, которых она сама и уничтожает; в ранней индоарийской мифологии к категории «дев» относимы, например, Ушас, богиня утренней зари,[327] также главная из небесных гетер (апсар), Урваши.[328] У греков дева-воительница разделилась на богиню — воительницу и рукодельницу Афину, на богиню-охотницу Артемиду, связанную с Луной и смертью (она убивает женщин и детей своими стрелами, как ее брат Аполлон — мужчин; ее животные лань, собака и медведица), и на богиню сексуальной страсти Афродиту (все три — субстратные); однако все той сохраняют некоторые общие воинственные и разрушительные черты. Заметим, что Афина и Артемида — девственные богини: очевидно, результат патриархального мышления — возникшего отношения к целомудрию как к особой ценности и соответственно противопоставления супруге-матери не столько гетеры, сколько девственницы. Однако девственность — отнюдь не характеристическая черта божеств этого типа. Более того, сам термин «дева» (btlt), как мы видели на примере западпосемитской ʽАнат, должен был первоначально относиться не к девственности, а к возрастному статусу (почему этот термин имеется не только в женском роде — batūltu, batūlatu, — но и в мужском — batūlu; так в аккадском, арамейском и арабском). Множественное число *batūlīma есть обобщенное обозначение возрастного класса независимо от пола (Л. Гулькович).
Если такая богиня противопоставляется богине — супруге и матери, то обычно только в негативном смысле, т. е. как не-супруга и не-мать. Астарта/Иштар — Инана осмысляется и даже прямо обозначается как «небесная гетера» (nu-gig); она — покровительница гетер, для нее характерны оргиастические праздники, с шутами, с откровенной половой свободой (включая и гомесексуальную) и с самоизувечением.[329] Совершенно аналогична хурритская Шауша, Шавушка, даже иконографически изображаемая обнажающейся (так же как и ведическая Ушас). В обнажении представлен, может быть карнавальный, смеховой элемент; другие богини-девы — Инана, Иштар, Афродита — чаще всего изображаются просто нагими.[330] Ни Афродита, ни скандинавская Фрейя[331] не отличались целомудрием (ср. Aphroditē Pandēmos — «всенародная»). Богини-девы (Афродита) и девы-воительницы (Анат) могут (хотя и редко) даже рожать, но их дети обычно не фигурируют в их культе, как бы «не считаются».
Эрос (и тем более Гименей) придан Афродите в сыновья очень поздно. У Гесиода Эрос — порождение первобытного Хаоса,[332] точно также как древнеиндийский Кама (тоже вооруженный луком и стрелами). Миф о любви Афродиты к герою Анхизу, отцу Энея (к которому впоследствии возвели свое происхождение римляне), хотя известен уже из «Гомеровских гимнов» (V [?] в. до н. э.), — вероятно, локальный, связанный с какой-то родовой генеалогией а не архаический. Египетская Нейт, сочетаясь в любви с богом Нила Хапи, порождает… крокодила; Фрейя от исчезнувшего Ода рожает новую богиню-деву — Хнос-«Драгоценность» (метонимия!).
Заметим, что оргиастические обряды необязательно связаны с культом богини любовной страсти и распри, девы-воительницы: так, Кибела — «мать», а не «дева». Строжайшая дисциплинарная регламентация, господствовавшая в древней общине, вызывала социально-психологическое побуждение к периодическим «разрядкам», и они могли быть институциализованы в виде карнавальных обрядов, смехового «перевернутого мира», сатурналий, когда рабы временно занимали место господ, дети — родителей, женщины — мужчин, самое тайное и запретное становилось подчеркнуто явным. Сюда нужно отнести греческий (афинский) праздник Тесмофорий, связанный с культом Деметры и Персефоны; праздник этот был женским по преимуществу, когда «резидентки» могли выходить из своих гинекеев и шли по городу шествием, неся фаллические изображения, с соответственными песнями, шутками и восклицаниями. Сходную роль играли праздники виноградного и винного бога Диониса — Дионисии и Ленэи, обряд священного брака бога Диониса с супругой архонта-басилевса и т. п. Аналогичный праздник, как мы уже упоминали, был и у вавилонской Иштар; вкратце описан в «Эпосе об Эрре».
В Скандинавии богиней-девой, связанной с любовной страстью, является Фрейя, сестра-близнец и, по уверению коварного бога Локи, возлюбленная бога плодородия Фрейра «и многих других». Ее культовое животное — кошка или дикая свинья. Ее качество «воительницы» прослеживается; но характерно, что собственно богиня-воительница здесь как бы «распалась» на множественный образ валькирий (сравним также индийских апсар). Задача валькирий — побуждать героев к битве и затем избирать павших славной смертью (valkyrja выбирающая павшего), чтобы унести его к Одину в Валхаллу, «терем павших», где они поочередно то вновь бьются насмерть, то пируют.[333] Знатный воин, видимо, мог иметь свою собственную валькирию; мало того, казалось бы, обыкновенная знатная женщина могла на самом деле оказаться валькирией.[334] Такая «персонализация» этих дев-воительниц, может быть, связана со сравнительно поздно возникшим понятием индивидуальной героической судьбы, хотя и предначертанной Одином, но в то же время добровольно выбираемой каждым героем.[335]
Индийские апсары, выносящие павших героев с поля битвы, иногда все же выступают в виде единой богини-Апсары. Не следует ли поискать и образ одной протовалькирии, соответствующей богине — деве-воительнице других мифологий? Мы хотели бы предложить гипотезу, что такой протовалькирией могла быть Хильд. Само имя Hildr означает битва. Хильд упомянута в списке 13 (1+12) валькирий в «Речах Гримнира», 36 (СЭ). Она фигурирует в предании о роде хьяднингов (др. — англ. хеоднинг[336]), которых она побудила к междоусобной битве: после того как они убили друг друга, она ходит по полю битвы, воскрешая их и побуждая на новую, вечную битву. Характерно, что героини нередко называются по Хильд: имена по типу теофорных — валькирия Brynhildr Хильд брони, героиня Svanhildr Хильд лебедей [смерти] (т. е. воронов) и мн. др. Иные валькирии имеют описательные имена (например, Sigrdrifa Побуждающая к победе), которые могут рассматриваться как эпитеты Хильд. Про одну из эпических героинь, Сигрун, ее соратники говорят: «Была ты нам Хильд».