Иосиф Виссарионович шутке посмеялся, но от услуг Изяслава Родионовича отказался, предложив, взамен, исполнить роль тамады на официальном обеде. Изя, в свою очередь, ответил отказом.
Между тем броненосец остановился в полутора милях от нас, дальше не пустила большая, чем у нас, осадка, и спустил на воду моторный катер. Вот она, буржуазная изнеженность в действии — боятся ручки вёслами натрудить. Хотя, если Хокон, двоюродный брат последнего императора, знаком с традициями русского гостеприимства, то его можно оправдать. Моторы, в отличии от матросов, пьяные не бывают.
По моей команде почётный караул троекратный салют. Если бы вслед за выстрелами по трапу не поднялся глава сопредельной державы, всё это действо могло напомнить скромные похороны отставного штабс-капитана в киевском захолустье. А куда деваться? Норвежский гимн в исполнении самодеятельного ансамбля народных инструментов звучал настолько похабно, что решили обойтись без него, во избежание международного конфуза. Короля сопровождал грузный моряк со шкиперской бородкой, когда по скулам и окраинам подбородка идёт рыжая растительность, а верхняя губа и щёки похабно голые.
Я пригляделся к погонам и нашивкам второго гостя. Надо же — полный адмирал. Нет, я не про толщину, хотя и она присутствует. Звание такое. Помнится, в 1905 году контр-адмирала на весь флот хватало. Ну, понятно, буржуи.
— Мы рады приветствовать Ваше Величество на борту советского корабля, — коротко, почти незаметно поклонившись, произнёс Сталин.
Я перевёл его слова на северное варварское наречие. Как говорит! Словно вместо полицейских протоколов изучал дипломатический. А с него станется. При титуловании глазом не моргнул. Не иначе к себе уже примерял. И пусть, у человека работа такая. Ему тоже карьеру сделать хочется.
Хокон крепко пожал протянутую руку Сталина, и ответил на русском языке, чем удивил даже меня.
— Я тоже искренне рад, Ваше Высокопревосходительство, приветствовать в Вашем лице весь советский народ. Позвольте выразить негодование в адрес бандитов, покушавшихся на Вашу жизнь, и заявить о полной непричастности правительства и народа Норвегии к столь гнусному злодеянию.
Виссарионыч расцвёл в улыбке, видно быть высокопревосходительством тоже понравилось. Он набрал в грудь воздуха и приготовился к ответной речи.
Боже мой, ты меня слышишь? Ответь верному архангелу твоему. Молчишь. Спасибо тебе, господи, за молчаливость. Вот за это люблю и уважаю Вот только ответь, почему люди, созданные по образу и подобию твоему, такие болтуны?
Полтора часа продержали нас царственные особы на холодном ветру, вышибающим слёзы и сопли. В речах и комплиментах состязались. Разве что гавот с менуэтом не танцевали. Видимо из-за отсутствия дам. Могу понять Хокона — морозоустойчивый нордический парень. А наш-то куда? Вот заболеет, помрёт, и не успеет назначить меня маршалом. Ладно, прекращаю свои мысли вслух, всё равно за звоном бокалов, ножей и вилок никто не услышит и не посочувствует.
Ужин проходил в тесном кругу и неофициальной обстановке. Лишних выпроводили с дружеским визитом на броненосец, не забыв предупредить Сагалевича, что в случае вербовки иностранной разведкой, подоходный налог исчисляется по двойному тарифу. Старый шпион обещал не продешевить.
А Хокон, хоть и седьмой, но парень вроде неплохой. Вон как лихо пьёт водку, отказавшись от коньяка и тонких вин. И налегает на свежайшую стерляжью уху, приготовленную Максимычем из молодой акулы. Уж не из наших ли гардемаринов в короли выбился? Вполне возможно. Что, кстати, и объясняет владение русским языком. По возрасту подходит. А родственные связи с прошлым царствующим домом позволили сохранить инкогнито при обучении.
— Вот, Ваше Величество, перепелов попробуйте, — потчевал Сталин гостя под ревнивым взглядом объевшегося Такса. — Особые перепела, живут только в ржаных полях нескольких областей средней полосы России. Это просто чудо.
Чудо, сотворённое руками опытного кока из обычных замороженных цыплят, было опробовано и одобрено. Толстый адмирал положил птичку в рот целиком, прожевал, проглотил с косточками, и зашептал что-то на ухо своему сюзерену. Тот кивнул благосклонно и наполнил рюмку.
— Господа, — обратился он к нам. К вождю отдельно, — Ваше Высокопревосходительство. Только что адмирал Бьёрн-Дален напомнил мне о важном событии, которому скоро исполняется шестьсот лет. Я говорю об установлении границы между нашими государствами, которая уже в течении многих веков остаётся неизменной. Предлагаю отпраздновать этот юбилей на государственном уровне.
Иосиф Виссарионович недоумённо посмотрел на короля.
— Но, Ваше Величество, у нас нет общей границы.
— Как? — Поразился Хокон и растеряно повернулся к адмиралу за помощью. — Разве так бывает — договор есть, а границы нет?
Моряк опять зашептал в королевское ухо. Норвежский монарх внимательно слушал, а потом, вдруг рассердился.
— Почему мне не доложили? Кто позволил украсть мою границу с Россией? Вы представляете, каким идиотом я буду выглядеть перед всей Европой? Все газеты страны уже две недели трубят о предстоящих празднествах. Что мне делать?
— Это правильно, что Ваше Величество так близко к сердцу восприняло эту проблему, — ответил Сталин после минутного раздумья. — Я тоже думал над этим вопросом, и рад, что встретил понимание с Вашей стороны. Вот посмотрите….
Иосиф Виссарионович встал из-за стола, подошёл к стене и отодвинул занавеску, за которой висела крупномасштабная карта Скандинавии.
— Посмотрите, — товарищ Сталин ткнул указкой, — пограничные посты можно разместить здесь, здесь и здесь. Это будут крупные контрольно- пропускные пункты для железнодорожного и автомобильного транспорта. А расположение застав оставим на усмотрение специалистов.
Норвежский король поперхнулся водкой. Получив по спине кулаком от своего адмирала, он прокашлялся и с трудом выдавил из себя:
— Но это же территория Финляндии.
— Хокон, не спорь с товарищем Сталиным, он дело предлагает, — старый моряк вдруг тоже заговорил по-русски. — Проведём через стортинг меморандум о признании Советского Союза законным правопреемником Российской Империи, и подтвердим его право распоряжаться собственной территорией. Как заблагорассудится. Какое нам дело до финляндских сепаратистов?
— Но дядя, — простонал король, — международное право….
— Пусть идёт далеко и глубоко, — закончил адмирал за племянника. — Между прочим, именно оно покушается на суверенитет и независимость Норвегии, противореча договору от 2 ноября 1907 года, который обязывает норвежскую сторону не уступать ни какой державе, ни в качестве временного занятия, ни в виде какой-либо иной меры, никакой части норвежской территории.
— И ты хочешь сказать…
— Именно. Парижский договор о Шпицбергене нарушает наш закон и несёт угрозу нашей государственности, разрешая использования недр архипелага всеми подписавшими сторонами. Не будем пока касаться других стран, но финские угледобывающие компании следует признать вопиющим фактом оккупации. Следовательно Россия, в лице Советского Союза, согласно всё тому же договору седьмого года вправе оказать любую посильную помощь для отражения агрессии.
— А на самом деле там есть финны? — Хокон, видимо, заинтересовался.
Молчавший до поры Лаврентий Павлович кашлянул, привлекая всеобщее внимание.
— Даже если и нет. Гирш Нахамсон — финский угольный магнат, устроит?
— Кажется это шведская фамилия, — усомнился адмирал Бьёрн-Дален. — Уж не родственник ли он господину Маннергейму?
— Маловероятно, — ответил Берия. — Но если нужно….
— Давайте не будем впутывать Швецию во внутренние дела Советского Союза, — высказал своё мнение товарищ Сталин. — Пока не будем.
Глава 13
Кому бутик открыть, кому окоп отрыть.
А с Тверской страна не видна.
А кто плохо жил, будет плохо жить.
Вот такие вот они — времена.
Тимур Шаов
Ближнее Подмосковье. Дача К.Е.Ворошилова
Конец сентября в средней полосе. Что ещё может сравниться с этой порой? Разве что начало мая, в промежуток от появления первых листьев до цветения черёмухи. Нет, сейчас лучше. Нет громадных мух, старающихся обязательно обгадить лучшие куски вашего обеда, нет и вечно голодных комаров, считающих красных командиров наилучшей закуской и законной добычей. Жужжать они хотели на табели о рангах, что те, что другие. А Почётное Революционное оружие мало помогает в борьбе с алчными кровососами.
Бабье лето в Подмосковье — совсем другое дело. Это песня, а не время года. Из всех насекомых — только паучки-десантники, чти блестящие тонкие нити изредка терпят бедствие над мангалом с горящими углями.
У ворот требовательно просигналила машина, и Ворошилов отвлёкся от насаживания мяса на шампура:
— Серго, встреть, пожалуйста, Семёна, вечно он опаздывает. Видишь, не могу бросить важное дело.
— Ординарцу бы поручил. Или адъютанту. Чего вокруг без дела бегают? — Посоветовал Каменев, которому было лень вставать из плетёного кресла и куда-то идти.
— Сожрут, гады, — Климент Ефремович поморщился. — Не смотря на всю их рабоче-крестьянскую сознательность.
— Ты их на гауптвахту.
— За кусок баранины? Так скоро за колосок на колхозном поле сажать начнём.
Будённый сам появился из-за кустов жасмина с корзиной вина на руке.
— Привет, Клим. Здорово, Серго. — Поставил приятно зазвеневшую ношу на стол. — Оцени подарок, просто чудом нашёл. Цимлянское, урожая тринадцатого года. А вы чего вдвоём, где остальные? Охрана на въезде в посёлок доложила о четырёх проехавших автомобилях. В бане?
— Борис Михайлович за грибами ушёл. Блюхер с Егоровым на пруду с удочками сидят. Ты ещё кого-то ждёшь? — Ответил Каменев, и, под неодобрительные взгляды товарищей, закурил громадную сигару самого буржуйского вида.
— Сибарит, — проворчал недовольно Семён Михайлович, и отобрал у наркома изделие кубинских товарищей, изнывающих под тяжким гнётом американского империализма. — Коба что-нибудь новое