— Когда они способны контролировать себя, — внезапно понял Саб. — Но сейчас они явно на это не способны. И не факт что будут способны тогда, когда мы разрешим им очнуться.
— Вот в том-то и дело, — согласился Фэб. — Именно поэтому я и позвал сюда Маден. Она практикует, я — давно нет. Если я понимаю только в теории то, что происходит, она сумеет разобраться с практической частью. И, может быть, что-то исправит.
— Фэб, а как выглядит то, что ты видишь? — с интересом спросил Саб. — Я, находясь рядом с ними, тоже что-то чувствую, но разобраться никак не получается. Это… словно какое-то хаотичное движение, вода, которую кто-то мешает ложкой, или… причем я даже не могу понять, что именно вокруг меня движется. И это не всегда. Временами.
— Это и есть те самые сетевые возмущения, о которых я говорил, — подтвердил Фэб. — Ты тоже толерантен, поэтому чувствуешь. Меня на самом деле еще один момент пугает…
— Торк, само собой, — догадался Кир. — Который захавал контроль над Контролем, и нас, разумеется, немедленно заложат, если тут пойдёт возмущение, верно?
— Угу. Я же рассказывал, что Сэфес от стадии Энриас, то есть с повышенной толерантностью к Сети, даже в миры Индиго не пускают, это опасно. Не для экипажей, для мира, в который они зайдут.
— Фэб, — Эрл осуждающе покачал головой. — Почему ты не подумал про это сразу? Почему молчал? С этого, по идее, нужно было начинать! Это реальная, и очень серьезная опасность, и…
— Потому что ничего не было, — отрезал Фэб. — Ни когда мы рыли. Ни когда мы вывозили капсулы. Ни когда отрывали. Ни-че-го! Полная и абсолютная тишина. Ит, рыжий, вы ведь тоже к Сети толерантны, вы что-то чувствовали?
Ит и Скрипач отрицательно покачали головами.
— До того, как они начали потихоньку оживать — ничего, — подтвердил Ит. — Сейчас да, что-то есть. Именно что-то, я не понимаю, что это. Одна надежда, что дочь разберется. И ребята. Саб, ты сказал про ложку, которой мешают воду? А мне это виделось иначе. Есть стакан с водой. И кто-то бросает в этот стакан камушки, словно проверяя, что получится. Пока что ничего не получается, но… — он пожал плечами. — Если взять камушек побольше, когда силенок прибавится… В общем, я на стороне Фэба. Лучше дождаться Мади. А, еще один момент меня смутил.
— Какой? — с интересом спросил мистик.
— Слишком адекватные ответы на вмешательство, так не должно быть, — пояснил Ит. — На мой взгляд, это тоже может быть связано с Сетью каким-то образом. Она ведь тоже держит тело. Я не Сэфес, конечно, но несколько раз умудрялся выжить там, где это было невозможно, отчасти именно из-за высокой толерантности к Сети. Те же полтора года комы на Терре-ноль. Тот же расстрел. Другой бы помер давно, а я тут, живой, здоровый, и с головой порядок.
— У тебя? — с сомнением спросил Скрипач. — Когда у тебя вообще был порядок с головой, скажи мне?
— У меня всегда, в отличии от некоторых.
— Так, вот не надо сейчас, — строго сказал Кир. — Оба вы… ладно. Проехали. Значит, пока работаем минималку, и ждем развития событий, так?
— Так, — кивнул Фэб. — Эрл, я еще раз прошу прощения за то, что молчал. Просто говорить сперва было не о чем.
— Я уже всё понял, — мистик осуждающе покачал головой. — Н-да. Никакие деньги никогда не сумеют окупить такую степень риска. Знал бы я, что это всё такое на самом деле…
— Отказался бы? — спросил Фэб.
— Нет, почему сразу — отказался. Подготовился бы получше, — хмыкнул Эрл. — Хотя как знать… Да нет, конечно, не отказался бы. Но впредь, Фэб, не надо играть в молчанку. Особенно в таких ситуациях.
Маден, Гвен, ее муж, и Отири, скъ’хара Гвена, прилетели через шесть дней, без предупреждения — по всей видимости, искали возможность максимально незаметно проскочить через Вицама-Оттое, и в результате попали-таки на планету с очередной транзитной группой, большая часть которой отправлялась дальше. Разумеется, Окист в плане поиска временной работы — не самое привлекательное место. Потому что на работу можно попасть лишь к китайцам, и лишь на сезонную. Кому охота гонять полгода оросительные системы по полям за копейки? То-то и оно, желающих немного. Все трое рауф, разумеется, прошли как транзитные нелегалы, через трое суток им следовало отправиться дальше… впрочем, и Маден, и ее мужья к подобным вещам были давно привычны. Как сказал когда-то Гвен — готов отстаивать свои убеждения? готовься скитаться.
Берта, Ит, и Скрипач были дома, когда прилетела дочь с семьей, а Фэб с Киром дежурили — поэтому после классических охов, ахов, приветствий, объятий, после вопросов и расспросов перешли к сути дела, тем более, что вернулись Эри и Саб.
— То есть вы все-таки их нашли? — уточнила Маден. — Удалось?
— Ну да, это так, — кивнул Саб. — Сами до последнего не очень верили.
— Ясно. И сейчас вы их выводите из стасиса.
— Угу, — кивнул Ит. — Мади, там начались проблемы. По твоей части…
Скрипач украдкой любовался дочерью — Маден он обожал, и даже немножко ревновал её всегда. И к мужьям, и к детям, и к внукам. С младшей частью семьи, которая стараниями Маден за последнюю сотню лет существенно выросла, получалось общаться нечасто — это очень огорчало, конечно, но жизнь, к сожалению, складывалась так, что либо расстояние не позволяло, либо время, либо обстоятельства.
Хрупкая Маден, классическая женщина рауф, с прозрачным личиком, тончайшей фигуркой, нежными руками, золотистыми волосами; «одуванчик», «маленькая девочка», «солнышко», «цветочек» (плюс еще сотня уменьшительно-ласкательных словечек авторства Скрипача) являлась на самом деле одной из негласных руководительниц сопротивления, потомственной Встречающей во втором колене — дочка Фэба, как-никак — ведущей вместе с мужьями отличный экипаж, и, соответственно, мужней женой, матерью шестерых детей, бабушкой двадцати одного внука, и прабабушкой восьми правнуков. Когда ты рожать-то успеваешь? каждый раз изумлялась семья, на что Маден (родившая первого сына еще до того, как они с мужьями взяли экипаж и начали работать) отвечала — это только кажется, что меня мало, а на самом деле меня много, хватит на всех, да и не чувствую я себя хорошо, если по дому не бегает кто-то, кто называет меня мамой. Ну или, на худой конец, бабушкой, добавляла она в последние годы. Оба мужа были ей под стать — за обманчиво-мягкими манерами Гвена, гермо, прямого мужа Маден, скрывался железный характер, который он передал всем без исключения сыновьям, а старший муж, Отири, являлся непререкаемым авторитетом для всей семьи, включая Маден, которая с детства никого не слушалась. А вот Отири она слушалась, правда, разногласия случались у них нечасто.
— Так вот что папа имел в виду, — кивнула Маден. — Ясно.
— Давайте мы вам гостевую подготовим, вы отдохнете с дороги, а утром слетаем туда, и вы посмотрите, — предложила Берта.
Маден отрицательно покачала головой, Гвен тоже.
— Сейчас и полетим, — возразила она. — Лхуса можно выпить, но не более того. И так уже затянули ситуацию. Я примерно понимаю, о чём речь.
— Я бы сказал — очень затянули, — добавил Отири. — Кажется, Фэб действительно растерялся.
— Немудрено. Он много лет не работал, ситуация уж точно ему незнакома, да еще и устал, — тут же встала на защиту отца Маден. — Бертик, правда, давайте по чашке лхуса выпьем, и туда. Сперва хотя бы посмотрим, определимся, и, если получится, сделаем. А уже потом и отдохнем, и поспим, и поговорим.
После приветствий и очередной порции объятий, на этот раз с Фэбом и Киром, Маден, Гвен, и Отири были препровождены в зал, где им показали два блока, в которых находились сейчас бывшие Сэфес. А дальше…
— Чудо какое, — зачарованно произнесла Маден, едва увидев блоки. — Отири, ты это видишь?
— Вижу, — таким же голосом отозвался старший муж. Гвен подошел к первому блоку, вытянул руку вперед, замер.
— Невероятно, — полушепотом произнес он. — Вот уж не думал…
— Ты о чём? — напряженно спросил Фэб.
— Красиво очень, — так же тихо ответил Гвен. — Фэб, как жалко, что ты так давно без практики. Знаешь, как это выглядит?
— Не смог визуализировать, — с сожалением ответит Фэб. — Движение, замкнутое пространство.
— Бабочки. Бабочки в стеклянной колбе, — Гвен улыбнулся. — Сами себя закрыли.
— Страх, — произнесла Маден следом за мужем. — Неимоверно сильный страх — не сейчас. Был. Поэтому и закрыли. Но вырваться оттуда на самом деле не так уж и сложно.
— Очень правильно сделали, что позвали, — добавил Отири. — Тут нас четверых хватило бы… Фэб, сумеешь поработать?
— Вторым звеном только если, — неуверенно ответил тот. — И с руководством.
— Будет тебе руководство, папа, — пообещала Маден. — А зачем вы их так держите? Надо запускать. Разбалуете сейчас на системе, потом придется дольше уговаривать. Нет, это удобно, конечно, когда за тебя машина и дышит, и обменку тянет, но до бесконечности это продолжать нельзя.
— Запустим, но только после того, как часть операционного плана выполним, — ответил Фэб. — Вот, кстати, дорогая, вопрос. У нас тут спор вышел — мы выяснили, что еще в юности у них была удалена часть репродуктивной системы. И они, собственно, без неё и жили всегда. И вопрос…
— Как — удалена? Зачем? У обоих? — изумилась Маден. — Господи… для чего?
— Делали «под людей», — пояснил Фэб. — Здесь. Якобы для адаптации.
— Кошмар. И в чем вопрос? — не поняла Маден.
— Я предложил спросить у них самих, захотят ли они сделать операцию по возвращению того, что было изъято. Оба твоих папы, Саб, и Кир…
— И большая часть присутствующих, — добавила Берта.
— Да, и большая часть присутствующих настояла на операции до сознания, — продолжил Фэб.
— Так в чем вопрос? — всё еще не понимала Маден. — Ты хотел ждать? А для чего? У вас нет денег для того, чтобы восстановить утраченные органы, что ли? Я дам. Гвени, кинь им, сколько нужно, это не настолько дорого, чтобы…
— Не надо, уже сделали всё, — Фэб помрачнел. — То есть ты тоже считаешь, что надо сразу. Ясно.