е купил, понятно, вот его и бери. Хорошо. Пятый, вон ту хреновину видишь?
— Ты про диспенсер? — уточнил Пятый.
— Ого, да ты даже знаешь, как она называется! — восхитился Скрипач. — Невероятно. Значит, так. Там сейчас всего под завязку — чай, лхус, кофе, и три сока. Скажи спасибо девочкам, у меня до него не дошли руки, в результате они зарядили. Берите жратву, рогалики, наливайте себе чего-нибудь, и валите на улицу с глаз моих долой, пожалуйста. Не один рогалик, Пятый, хватит уже этой показухи, тут это никому не надо. А, еще чего-то, чем намазывать… черт, вот почему меня все время кто-то отвлекает, и… Кир! — крикнул он. — Тебя где нелегкая носит?
— Чего ты орешь? — донесся голос откуда-то снизу. — Связь отменили уже? Ты же сам сказал достать из подвала оба казана и жаровню! Они там черти сколько провалялись, грязные, как я не знаю что, а ты…
— Иди сюда, этим поможешь жрачку на улицу отнести, и вытащишь.
— А сам ты не можешь?
— Не могу, у меня комбайн работает!
— Битва за урожай, ясно, — Кир, отряхивая ладони, вошел в кухню. — Очередные жертвы любви к рогаликам…
— Это твой джем, его можно брать? — уточнил Лин.
— Можно, — подтвердил Кир. — Всё можно. Я на нервяке его два ящика заказал… Солнце, где у тебя были эти штуки для улицы?
— Ты можешь выражаться конкретнее? — вызверился Скрипач. — Какие штуки? Для какой улицы?
— Тарелки с отделениями, — объяснил Кир. — А, всё, вижу. Подержите… И вы это, лучше направо не надо, мы там место организуем сейчас. Идите налево куда-нибудь, там за домом лавки есть, и народу никого. Ладно, провожу сейчас.
Вернулся Кир быстро, минут через пять. Налил себе лхуса, залпом выпил полчашки.
— Сами, — сказал он, и покачал головой. — Ну надо же. Сами ведь.
— Ну да, — кивнул Скрипач, засовывая в приемник комбайна очередной кабачок. — Я даже удивился.
— Ты гениально печешь хлеб, чему удивляться-то, — похвалил Кир.
— Не подлизывайся, — отмахнулся Скрипач. — Не в том дело. Маркер, понимаешь? Зацепка. Для них это важно.
— Судя по считкам — не просто важно, — кивнул Кир. — Это большее.
— Ну а было бы оно не большим, когда для них во время «трешки» батон хлеба означал жизнь на двое суток, — Скрипач вздохнул. — Они же и не жрут толком ничего, чуть не насильно запихивать приходится. А тут во как сработало, прибежали. Я-то думал им попозже отнести, если честно, — признался он. — А оно во как получилось.
— Тяжко это всё пока что получается, — признал очевидное Кир. — И, знаешь, они что-то очень серьезное не договаривают.
— Ни секунды не сомневался, — вздохнул Скрипач. — Мне кажется, Бертик догадалась. Но тоже молчит. Ладно, как там говорилось? Подумаем об этом завтра?
— Завтра, так завтра, — согласился Кир. — Главное, чтобы они себе проблем не наели с этим хлебом.
— Слушай, оттащи им тогда фермента, что ли, — попросил Скрипач. — Прямо сейчас, и заставь принять. А то от Фэба прилетит потом, что не уследили. Пусть примут, и уходи, не трогай их.
— Сделаю, — согласился Кир. — Ох, солнце, до слёз это, если честно. А всего-то рогалики, казалось бы.
— Отставить лирику, — приказал Скрипач. — Иди, отдавай, а потом казаны и жаровню на базу, пожалуйста. И еще там эта тренога была, под сковородку. Вот её тоже надо.
— Родной, а давай ты сразу вспомнишь, что ещё надо? — невинным голосом попросил Кир. — Ты ничего не забыл?
— Ничего, если вспомню, еще раз сходишь, — ласково улыбнулся Скрипач. — А, точно. Шампуры.
— А вот шампуры с прошлого раза и так наверху, — не менее ласково улыбнулся Кир. — Но молодец, молодец. Можно даже похвалить за отсутствие склероза.
— Ты еще здесь? — спросил в ответ Скрипач. — Они сейчас сожрут весь хлеб. Без фермента. И без всего остального. Бегом!
После того, как ушел Кир, доели первые рогалики — разумеется, хотелось съесть просто так, но рауф не позволил, пришлось намазать маслом. Когда ушел — съели под чай просто так, без ничего.
— Оказывается, вкус я все-таки чувствую, — признал очевидное Лин. — Просто больничная бурда была безвкусная, а пирожки…
— Пирожки были нормальные, но, видимо, уже вчерашние, — Пятый зевнул. — Черт его знает. Сейчас действительно как-то иначе. Не понимаю, если честно.
— Но ведь вкусно же!
— Да не то слово, — признал Пятый. Пересел с лавочки на траву, потом лег грудь, привычно положив левую руку под голову, а правой прикрыл затылок. — Слушай, я посплю немного, ладно?
— Руку убери, — велел привычно Лин.
— А, ну да, — произнес Пятый, но руку не убрал. Настаивать Лин не решился — есть привычки, которые неистребимы, и это одна из них — он и сам так порой засыпал.
— «Яблочный джем „Заря росистого утра“, розовый, естественного урожая», — вслух прочел Лин надпись на банке. — Это теперь тут такой производят? А, Китай, ясно. Ну, понятно. Неужели они по сей день гоняются каждый сезон на овощевозках? — вслух подумал он.
— Ты мне поспать дашь? — приглушенно спросил Пятый.
— Что? Ой, прости. Спи, конечно, — Лин запустил ложку в банку. — Ммм… а ничего так, вполне. А это что? Насовали еды полные руки, и ничего не объяснили толком. О, русский клан, сметана… а вкусная сметана, вообще не помню, когда такую пробовал. Может, и никогда. Почему мы в молодости это всё не ели? Вот дураки были. О, мёд! Да еще и привозной, судя по всему. Надо еще за чаем сходить, вот чего я думаю…
— Значит, не дашь, — констатировал Пятый, садясь. — Поспать ты мне не дашь. Как всегда. Ну, ладно, давай, показывай, что ты там нашел.
«Ещё» — это были баночки с маслом, на один раз, упаковка пресного сыра, и банка какого-то овощного салата.
— Надо еще чая принести, — решил Лин. — Или лучше сока?
— Да что хочешь, — пожал плечами Пятый. — Сейчас сходим.
— Я сам схожу, — махнул рукой Лин. — Ты же спать хотел, вот и полежи. Как тебе идея сегодня побыть тут? Вот честно, в комнату ну совсем не хочется. Там еще дрянь эта вся стоит…
Он, конечно, имел в виду обе системы и блоки, подключенные к поддержке. Да, без этого пока что было нельзя. Да, оба это прекрасно понимали. Но от одного вида приборов становилось тошно.
— Я только за, — кивнул Пятый. Снова лёг на траву. — Не торопись, ладно?
— Конечно. Заодно посмотрю, чего они там делают, — Лин встал, сделал шаг, придерживаясь за стену, потом следующий — уже без опоры. — Никак не привыкну, — пожаловался он. — Все время кажется, что упаду. А потом ничего, вроде бы.
— Иди, иди, — попросил Пятый. — Жалко, что кофе они нам не дадут.
— Обойдемся, — отозвался Лин.
Пятый всё-таки уснул, и проснулся он из-за того, что его ладонь пощекотали травинкой — несложно было догадаться, кто это сделал. Он зевнул, перевернулся на спину, потянулся — тело всё еще отзывалось на движение непривычно, как-то слишком легко. Голова продолжала ждать привычной боли или неприятных ощущений, а их не было, и это настораживало, тревожило. Так не должно быть, вопил мозг, что-то неправильно, что-то не то. Нет, всё то, всё так, как надо, объясняли им раз за разом, но привыкнуть пока что не получилось. А некоторые движения и вовсе приходилось ограничивать — потому что можно навредить себе.
— Выспался? — спросил Лин.
— С тобой выспишься…
— Слушай, там, кажется, намечается грандиозная вечеринка, — заметил Лин. — Придется позже уползти к себе, чтобы не пересечься ни с кем случайно.
— И ради этого ты меня разбудил? — с упреком просил Пятый, садясь.
— Нет, — Лин смотрел на него с видом заговорщика. — Смотри.
Он полез в карман и вытащил пачку сигарет.
У Пятого глаза на лоб полезли от удивления.
— Ты где это взял? — спросил он.
— В прихожей валялись, на столе.
— Верни немедленно, это же чьи-то, — Пятый оглянулся. — С ума сошел?
— И не думал даже. Им не до того, они и не заметят, — Лин сел на лавочку. — Будешь?
— Рыжий, они нам головы поотрывают, — с тревогой произнес Пятый. — Мне не очень нравится эта идея.
— Но курить тебе нравится, — проницательно заметил Лин. — Ведь так?
— Допустим, что и так, — Пятый нахмурился. — Но мы с тобой никакие, ты не забыл? Ничего не будет, как считаешь?
— Не знаю, — пожал плечами Лин. — Даже если и будет…
— Слушай, надо тогда отойти подальше куда-нибудь, — предложил Пятый. — Сумеем?
Лин пожал плечами.
— Наверное. Только не очень далеко. Пойдем вон за те деревья, там, кажется, тоже какая-то лавка была, они вроде бы говорили.
— Ит, что ты делаешь, а? — с упреком спросил Фэб.
— Навожу мосты, — невозмутимо ответил Ит. Он стоял у окна и наблюдал, как эти двое бредут к опушке. — Мы их подманиваем. Сперва рыжий на хлеб, теперь я на сигареты. Не волнуйся, это самые слабые, и я их скоро отберу.
— Им и самых слабых хватит, — покачал головой Фэб. — Ну вот зачем?
— Затем, что надо это как-то всё сдвигать, — Ит повернулся к Фэбу. — Любым способом. Ладно, пусть полчаса побалуются, пойдем, рыжему поможем, он там замучился совсем с готовкой.
Первая сигарета далась с большим трудом — с непривычки начался кашель, а спустя минуту Лин признался, что у него кружится голова. Хорошо, что они сидели, да и табак, как позже стало понятно, был несерьезный. Выкурили по первой, передохнули, и закурили по второй.
— Уже лучше, — констатировал Лин.
— Голова прошла? — спросил Пятый, у которого голова всё еще кружилась, но признаваться в этом не хотелось абсолютно.
— Почти. А у тебя?
Пятый пожал плечами.
— Вроде бы ничего, — признался он. — Вот сейчас я впервые перестал жалеть, что мы ожили.
Лин усмехнулся.
— Еще бы налил кто, да? — спросил он. — Было бы совсем хорошо.
— Нет, пожалуй, — Пятый нахмурился. — Не говори мне про это. В меня последнее время уже не лезло вообще ничего, в отличие от тебя. Последний год я не пил, ты же знаешь.