— Джессика, это очень познавательно, спасибо, — Берта дернула плечом. — Но мы это уже слышали от Фэба, который общался… с твоим мужем. Я же лично слышала от него расширенную версию, которая была о божественном происхождении. Так что не нужно повторяться. Давай лучше по делу. Первое — он тебя подослал, чтобы ты просканировала мир, вероятно? Или нас? Мы сидим тут, мы к твоим услугам. Второе — сказки нас больше не интересуют, извини, поэтому оставь их при себе. Третье — ты хотела что-то ещё? Только не демагогию, а по делу.
— Меня никто не подсылал, — безнадежно вздохнула Джессика, но Фэб ее перебил:
— Даже если никто не подсылал, он в любом случае поймет, где ты была, и потребует отчет. У тебя есть анализатор? Ты ведь должна проверить дом, так?
Джессика пожала плечами.
— Зачем мне это? — спросила она. — Проверять дом… можно, я схожу в свою комнату?
— Ну, сходи, — Берта встала. — Там блокировка, я поднимусь с тобой, и открою.
— Здесь родился Ромка, — беззвучно произнесла вдруг Джессика. — Я была так счастлива. Именно здесь, именно в этом доме. И я так обрадовалась тогда, Фэб, когда ты сказал мне… помнишь? О том, что у меня будет сын. Наш сын.
— Помню, — ответил Фэб. — Но к чему это теперь, Джессика? Ты хочешь расшевелить сейчас прошлые эмоции — для чего? Чтобы сделать больнее — кому? Себе или мне? Если мне, то больнее уже не будет, поверь. Я открыт, смотри сама.
— Не хочу, — она отвернулась. — Я… пожалуй, я увидела достаточно. Но ведь я не убивала никого. И не желала никому зла.
— Да, ты не убивала, — подтвердила Берта. — Ты, как и в тот раз, стояла и смотрела, как убивают другие. И ничего не предприняла. Потому что, в твоем случае, любовь оказывается уже в который раз сильнее чести и совести. Да, пожалуй, и разума тоже. Но совесть у тебя все-таки есть, потому что ты, совершив подлый поступок, начинаешь хотя бы каяться в нём. Вот поэтому ты и прилетела.
— Не только, — Джессика вдруг, кажется, решилась. — Если… если он позволит… Фэб, можно я привезу Мотыльков сюда? Потом, если он разрешит? Может быть, их еще можно будет спасти?
— Как я могу тебе ответить, можно или нельзя, если я даже не знаю, что вы с ними сотворили? — неприязненно спросил Фэб.
— Криогенная заморозка, с частичным замещением крови на консервант, — ответила Джессика.
— Ясно. Спасти их нельзя. Ты это хотела услышать? — Фэб встал, Кир тоже. — Судя по всему, к вашим местным спецам ты уже обращалась?
Джессика кивнула. И снова беззвучно заплакала.
— И при чем тут я? Прости, но я не чудотворец, я самый обычный военный врач, — пожал плечами Фэб.
— Иногда гражданский, — напомнил Кир.
— Верно. Но сути это не меняет. Ты получила ответ на свой вопрос?
— Тогда можно я привезу их, чтобы похоронить здесь? — голос Джессики дрогнул.
— А почему ты нас об этом спрашиваешь? — пожал плечами Фэб. — Планета большая. Хорони на здоровье.
Для Фэба произнесенная им фраза была верхом цинизма, горького, жестокого цинизма, и сейчас Фэб не играл — он намеренно добивал Джессику, добивал со злостью, с ненавистью, с презрением. Кажется, она это поняла, потому что сказала:
— Да, верно. На здоровье, действительно. Что ж, твоя месть удалась, Фэб. Но ты прав, иного я и не заслужила.
— В таком случае, мы вас покинем, — Фэб чуть склонил голову. — Ты хотела сходить в свою комнату? Тебя проводит Берта. А нас, уж прости, избавь от своего общества. Потому что говорить больше не о чем.
Он повернулся, и вышел из гостиной на улицу, Кир последовал за ним.
— Идём, — велела Берта. — Я бы тоже не хотела больше находиться с тобой рядом. Мне от твоего присутствия, прости, тошно.
— Я поняла, — кивнула Джессика. — Хорошо, надолго не задержу.
…В комнате она действительно пробыла совсем немного — прошла вдоль стены, ведя по ней рукой, постояла у окна, потом заглянула в кладовку, в которой, разумеется, было пусто. Потом попросила открыть ей детскую, но заходить не стала, просто заглянула с порога, покачала головой, словно вела сама с собой в этот момент какой-то внутренний диалог, и закрыла дверь.
— Проводишь? — спросила она Берту. Та в ответ пожала плечами.
Вместе они спустились вниз, и медленно пошли в сторону модуля — ни Кира, ни Фэба уже не было видно.
— Знаешь, я ведь надеялась… — вдруг сказала Джессика. — Я надеялась, что они его все-таки обманули… Мне казалось, что я прилечу, а тут… тут все живы, и… но тут пусто, теперь я это и сама вижу. До последнего момента я не верила.
— Не верила во что? — жестко спросила Берта. — В то, что цианид убивает за две минуты? Или во что-то еще, столь же нелепое? Или ты верила, что кто-то при твоем появлении выскочит из кустов, и скажет, что это всё была шутка? Ты в своем уме вообще?
— Даже когда он сказал, что упали оба самолета, я не верила, — продолжила Джессика, словно не слыша Берту. — И когда он отдал это распоряжение — тоже. А теперь…
— Какие самолеты? — не поняла Берта. — О чем ты, что за бред? Впрочем, без разницы. Неси любую ахинею, мне всё равно.
— Я могу рассказать… — начала Джессика, но Берта раздраженно махнула рукой.
— Ты рассказала уже достаточно, я не могу больше тебя слушать. Сытый голодного не разумеет. Тебя не смущает, что он — жив, а они — нет? Ты полетишь к нему, и сможешь обнять его, живого, — горько произнесла Берта. — А я смогу обнять только камень. С табличкой. Можешь посмотреть, чтобы уж точно удостовериться. Она надеялась… ты сумасшедшая, Джессика. Ты свихнулась, ты в курсе?
— Хотела бы я свихнуться, — покачала та головой. — Может быть, так стало бы легче.
— Легче кому? Тебе? Ты думаешь, что только ты в этом мире способна кого-то любить? — горько спросила Берта. — А я так, как это говорилось, покурить вышла? Всё, достаточно. С меня хватит.
Дальше они шли в молчании, благо, что идти оставалось уже совсем немного. У модуля Джессика остановилась, и в последний раз посмотрела на дом, на поляну, на выросшие елки.
— Циннии очень красиво цветут, — тихо произнесла вдруг Джессика. — Не волнуйся, я ему не скажу.
— Что и кому ты не скажешь? — нахмурилась Берта.
— Цветы.
— Что — цветы? Высочайшим распоряжением запрещено сажать цветы рядом с домом? Я опять что-то пропустила? — приподняла брови Берта.
— Их всегда Ит сажал, — сказала Джессика. — Я же помню.
— Ну да, сажал, — подтвердила Берта с недоумением. — Эти Фэб посадил. В память. Я спросила — что, нельзя?
— Господи, нет, конечно, я просто… — Джессика осеклась. — Извини.
— Всегда пожалуйста, — хмыкнула Берта. Джессика вошла в модуль, который тут же начал двигаться вверх, и через полминуты растаял в небе. — Всего плохого, — произнесла Берта в пространство. — Сука.
Глава 21 Иди навстречу
21
Иди навстречу
— Осторожнее, осторожнее, — говорила Эри. — Господи, ребята… как же я боялась…
— Нормально всё, — в который раз уже повторял Ит. — Только первые пару часов было плохо, а потом потихоньку стало улучшаться… Пятый, скажи ей что-нибудь, не отстанет!
— Что… говорить? — голос Пятого звучал совсем слабо, даже хуже, чем в первый день, когда они с Лином пришли в себя. — Ты уже сказал…
— Ну вот, видишь, все говорят, все живы, сейчас отдыхать будем, — пообещал Ит. — Рыжий, у вас что?
— Лучше, чем может показаться на первый взгляд, — ответил Скрипач. — Саб, концертратор сменный достань, мы за сутки системы почти в ноль высадили. Вы молодцы, что взяли.
Забирать тех, кто отсиживался в зоне отчуждения, прилетели Саб и Эри, но тут же стало понятно, что снова придется одалживать большой катер у Эрла — потому что без систем поддержки было не обойтись. Кир с Фэбом тоже хотели прилететь, но Ит с ними связался, и сказал, чтобы лучше ждали дома: потому что дома предстоит поработать, а они оба устали, и подготовкой заниматься уже не сумеют.
— Получилось? — первым делом спросил Ит, когда Фэб ответил на вызов.
— Судя по тому, что все живы, и сейчас с вами говорим — да, — ответил Фэб. — Прилетите, отдохнёте, и расскажем. Заблокироваться они обратно сумели?
— В ту же секунду, и успели сказать, что повторили блокировку Мади. Потом снесло напрочь, — доложил Скрипач. — Давайте, готовьтесь, и идите встречать.
…Когда катер сел, все трое оставшихся дома уже торчали на крыльце, и тут же кинулись к машине — помогать. Едва глянув на Лина, которого вытащили на руках из катера первым, Фэб тут же всё понял, перехватил блок, и почти бегом рванул к дому.
— Ненормальные, ненормальные, — повторял он. — На систему немедленно!
Через час всё более ли менее успокоилось. По крайней мере, никто уже не ронял показатели до критических значений, и не собирался переставать дышать. Хотя, конечно, состояние парочки «геройствовавших» вызывало у Фэба вполне обоснованные опасения, и он счел, что нужно подстраховаться. Эту ночь было решено следить, поэтому Фэб раскидал дежурства следующим образом — первым шел Саб, который, по мнению Фэба, не устал (хотя Саб признался, что эти сутки провел, как на иголках), потом он сам, потом Кир, а уже утром — либо Ит, либо Скрипач, по их собственному выбору. Ну а дальше, видимо, наблюдать постоянно уже не потребуется.
— Дня за три-четыре придут в норму, как мне кажется, — определил он. — Такая колоссальная нагрузка — это слишком. Хорошо, что обошлось.
После полуночи Саб заметил, что Пятый проснулся, и тут же подсел к нему, одновременно немного поднимая уровень света рядом с кроватью.
— Привет, — сказал он. — Ты как?
— Ничего, — Пятый с трудом повернул голову. Сейчас он лежал на боку, рот и нос прикрывала маска концентратора. — Бывало хуже.
— Болит что-то? — спросил Саб, хотя система писала, что болеть ничего, по идее, не должно.
— Нет, только… слабость дикая совершенно, — Пятый прикрыл глаза.
— Пить хочешь? — Саб приподнял кровать, помог Пятому сесть.