Скрипач, которому в этот раз досталось помощников с избытком, расстарался вовсю — хлеб, правда, сделал «быстрый», не на закваске, а дрожжевой, но запах всё равно получился замечательный, и, как и в первый раз, Пятый с Лином на этот запах пришли самостоятельно — не смотря на уговоры Фэба еще часок полежать.
— Да всё с нами нормально, двое суток уже прошло, — убеждал Лин. — Чего нам сделается?
— Видел бы ты себя со стороны, когда мы под землей сидели, — заметил Ит. — «Чего сделается». Еще как делалось, на минуту отойти было страшно.
— Ерунда, — отмахнулся Лин. — Вот поверь, даже если бы вы нас там одних оставили, ничего бы не случилось.
— Почему ты так считаешь? — с интересом спросил вдруг Фэб.
— Давайте про это потом поговорим, — попросил Пятый. — Не хочется сейчас, вот правда.
— Ладно, потом так потом, — согласился Фэб. — Но все равно, лучше быть осторожнее.
После перенесенной встряски всем хотелось получше расслабиться, поэтому Фэб разрешил вино, причем даже Пятому с Лином — впрочем, те отказались сами, видимо, не смотря на заверения о том, что всё нормально, они еще чувствовали себя не лучшим образом. Однако после первого часа посиделок, когда Ит пошел курить, Пятый вышел на улицу следом за ним — курить все-таки хотелось. Они отошли от входа, и присели на одну из лавочек, стоявших под навесом у мангальной — дождь и не думал прекращаться.
— Слушай, вот ответь ты мне, пожалуйста, на один вопрос, — решился Ит. — Мы видели вас на Берегу. Точнее, слышали разговор, твой, и… этого. И ты сказал тогда фразу «мы не можем умереть». Да и потом эта фраза несколько раз повторялась, причем уже тут. У меня есть некоторые домыслы на этот счет, но я бы хотел услышать вашу версию — почему? Откуда это взялось?
— Ты не понял ещё? — Пятый нахмурился. — Мы действительно не можем умереть. Если ты открывал мои считки, ты должен был догадаться. Не знаю, доходил ли ты до этого момента… меня сперва расстреляли, потом бросили на морозе, кажется, на двенадцать часов, или больше. После такого можно выжить, как ты считаешь? А мне удалось. Да и других примеров — вспоминать устанешь. И даже сейчас, — он глубоко затянулся, закашлялся. — Фэб говорил, да я и сам понял… у меня сердце встало примерно за сутки до того, как я попал в капсулу. Это на что-то повлияло в итоге? Как видишь, нет. Мне почему-то кажется, что и с тобой происходило нечто подобное.
— Не раз и не два, — кивнул Ит. — Но тогда я об этом не задумывался. Выжил, значит, повезло…
— Не мог не выжить, — вздохнул Пятый. — И рыжий тоже. Что он сказал про клещевой энцефалит?
— Ну, тогда его вытащили, причем… — Ит осекся. — Вообще да, как-то слишком вовремя подвернулся и Кир, и обстоятельства. Черт. Слушай, других же находили.
— Нас? — с горечью спросил Пятый.
— Да. Других нас. Мало того, официальная использовала фрагменты тел, для вибрационки, в приборах. То есть, получается, их теоретически тоже можно вернуть?
— Подозреваю, что да, — Пятый отвернулся. — Мы ведь тоже находили. Потому что искали. И даже одно послание получили, представляешь себе? — он невесело усмехнулся. — Там было кое-что не очень приятное, и заключительная фраза: «никогда не берите учеников». Мы и не взяли. Хватило ума.
— Погоди, — Ит потряс головой. — Вы нашли…
— Предшественников. Которых, думаю, потом тоже нашли — судя по тому, что ты рассказал. Там была обычная могила, на обычном кладбище для Сэфес. Купол, по типу этой часовни. В общем, мы про эту пару кое-что сумели узнать. Они… взяли ученическую пару, нэгаши, и у одного из молодых сорвало крышу. Капитально сорвало. В результате им пришлось его… ну, ты понимаешь, а второй… подозреваю, за нашей парой по сей день может идти родовая месть, уже через черти сколько поколений.
— Палач! — дошло вдруг до Ита. — Так вот что это было!!!
— Что было? — не понял Пятый.
— «Старый враг», и прочее… — Ит ошеломленно потряс головой. — Мы, когда это всё только начиналось… в общем, меня едва не прикончил этот самый палач, нэгаши, но… в общем, его прикончил в результате всё-таки я. И он неоднократно говорил про какого-то старого врага, и подобное, в том же духе. Я тогда ничего не понял, остальные тоже. Удалось справиться, и ладно.
— С этим ты справился. Но это не отменяет наличие других кровников, — вздохнул Пятый.
— Кажется, он был последним, — Ит задумался. — Это сколько же они за нами гонялись? Вы — минус семь тысяч, а та пара?
— Минусуй ещё двенадцать, — Пятый вздохнул. — Нам повезло, если так можно сказать, мы не столкнулись. Но учеников брать не стали. Дай ещё сигарету, а?
— Может, не надо? — спросил Ит.
— Да ладно тебе, не надо. Какая разница?
— Большая разница. Хорошо, допустим, умереть мы не можем, — согласился Ит. — Но, прости, ни боли, ни болезней это не отменяет. Всего остального, впрочем, не отменяет тоже, — он замялся. — Ты говорил с Фэбом?
— О чём? — не понял Пятый.
— Ох. Про операционные планы, и про то, что мы делали.
— Говорил. Но по большей части с Сабом, — Пятый покачал головой. — Если честно, это… это незаслуженно. Не надо было.
Ит опешил. Он ожидал чего угодно, но только не слова «незаслуженно».
— Не понял. Чтобы быть самим собой, это надо как-то заслужить? — уточнил он. — Тебе не кажется, что это бред?
— Нет, не кажется, — покачал головой Пятый. — Это неправильно. Понимаешь, для того, чтобы… чтобы это так было, надо… как минимум, быть хотя бы кем-то хорошим, достойным. А не вот так. Зря вы потратили столько денег, да ещё и на…
— Ты порешь чушь, — решительно сказал Ит. — Кстати, чего ты там намудрил с моим геномом? Тоже решил из меня человека сделать? Так вот, я тебя разочарую. Не получается. Вот хоть ты тресни, не получается. И ты сейчас… заканчивай эти глупости, и попробуй хоть раз за всю вечность стать тем, кто ты есть.
— Это не просто так, — покачал головой Пятый. — Ты не понимаешь. Мы не имеем на это права.
— На что? — жестко спросил Ит.
— На счастье, — Пятый отвернулся. — Кто же должен стоять… между… между тем и этим, если ты понимаешь, о чем я.
— Понимаю, — кивнул Ит. — Я тоже так думал. Какое-то время. Потом понял, что ошибся, причем фатально — спасибо, хватило мозгов, чтобы опомниться. Что же до «этого» — то «это» просто часть жизни. И не самая плохая, поверь. И если вы оба будете точно так же, как и всегда, продолжать себя мучить, лучше от этого не станет. Никому. Хуже — да, хуже — это запросто. Я тебе говорил, что мы семьдесят лет были официально младшими Фэба, и при этом Фэб с нами жить отказался категорически, потому что он, святая душа, тоже поверил в эти бредни, и принял их, как данность?
Пятый покачал головой.
— Это тебе отдельное спасибо за геном, и за то, что воспитывали меня люди, — Ит горько усмехнулся. — Если ты думаешь, что у нас всё было так просто, ты ошибаешься. И у рауф — это не как у людей. Это не потрахались и разбежались. Для Саба, к слову сказать, то, что происходит — очень серьезно. Настолько серьезно, что ты пока и представить себе этого не можешь. Только учти, Саб вслух об этом никогда и ничего не скажет — пока ты или Лин об этом не спросите. Я тебе потом как-нибудь расскажу, как у нас получилось с Фэбом, ты обалдеешь. Пока я не додумался его шантажировать самоубийством, он и с места не двинулся.
— Представить как раз могу, — едва слышно ответил Пятый. — Учителей ты в считках видел… хоть по разу, но видел. Он так на них похож, только моложе… господи, сколько лет прошло, а больно до сих пор.
— Убить нельзя, говоришь, — покивал Пятый. — Убить, может, и нельзя. Зато убивать можно. Долго-долго, да? Помнишь, выражение такое было — хвост собаке по кускам отрубать? Как считаешь, похоже?
Пятый кивнул.
— Слушай, а развязка — это больно? — вдруг спросил он.
— Не помню, — признался Ит. — У меня она была, скажем, нештатная. Спроси у Скрипача, он знает, как должно быть правильно. Но… вроде бы никто из знакомых гермо не жаловался.
— А почему у тебя она была нештатная? — не понял Пятый.
— Так получилось. Мы под влияние попали, какая-то очень странная сущность, мы ее тогда назвали дьяволом. Он мне и обеспечил вход в развязку и одновременно — кровотечение, стали рваться сосуды. А сосуды там, скажу я тебе, ого какие, в мизинец толщиной, за полчаса дуба дать можно, а то и быстрее. В общем, про меня еще и забыли, — Ит усмехнулся. — В таком виде Фэб меня в степи рядом с катером и подобрал. Потому что те, кто за нами прилетел, схватили в охапку Ри, рыжего, и усвистали, впрочем, это-то как раз было ожидаемо.
— То есть тебя просто… бросили? — дошло до Пятого.
— О чем я тебе и говорю. Потом я как-то об этом не думал, а вот когда медицине учиться начали — до меня с запозданием на триста лет дошло, что со мной тогда происходило, — Ит засмеялся. — И какое ночное приключение в моем лице получил Фэб. Бедный… Умереть, не умереть… мы потом с ним мой случай разобрали, и я, уже понимая, что к чему, осознал, наконец — и объем работы, и то, как он вынужден был по приоритетам, которые менялись, идти, и скольких усилий ему это стоило.
— Но хоть что-то ты помнишь?
— Что-то помню. Эйфорию помню… местами. Боль тоже, потому что своих гормонов не хватало, но боли было не так много. Её вообще, насколько известно, быть не должно.
— Жуть какая, — Пятый покачал головой. — Прости. Я не думал, что у тебя так получится. Очень хотел, чтобы… всё было иначе. Просто хорошо. Но, видимо, одного желания недостаточно.
— Да ничего страшного, — махнул рукой Ит. — От всей души надеюсь, что у тебя как раз и будет иначе. Ошибки существуют для того, чтобы было, что исправлять. И, знаешь… начинай уже потихоньку идти им навстречу. И Эри, и Сабу. Ты же всё понимаешь. Они вас любят. По-настоящему любят, поверь. Я тебя не призываю бросаться кому-то на шею, не подумай. Но ты хотя бы про себя проговори эту ситуацию. От и до. Трудно, знаю. Вообще, это даже представить себе трудно — вы действительно были одни, считай, ушли, а теперь — бац! И ни с того, ни с сего вокруг полно какого-то народу, и, оказывается, и искали, и ждали, и… любому впору растеряться.