— Я тоже, — согласился Кир. — Причем я-то сам ещё ладно, но чтобы он… рыжий, прикинь, Фэб, главврач, ночью, в черной маске, с ножом в зубах…
— Уже не получается, — ехидно заметил Скрипач. — Маска на лице, как там нож в зубы засунуть?
— Дурак ты! Маска на глазах, — объяснил Кир. — И ползком.
— Угу, прямо отсюда, и в Саприи. Уже ползу, — Фэб притворно рассердился. — Хватит идиотничать. Сами же понимаете, экономическое что-то нужно. Или этическое. Причем скорее уж даже второе, за первое тут высылают, но в поселения, а отнюдь не с планеты. Вот по этике — да. Могут выслать. В общем, будем думать.
— Будем, — Берта встала. — Ну что, кто на море хочет? Давно мы в темноте не купались что-то, а ведь потом такой возможности, боюсь, долго не представится.
— Я — за, — Скрипач тоже встал. — Дождь кончился, вода сейчас просто обалденная, особенно вечером. Народ, полетели пугать наши будущие ботинки?
Первым заговорить решился, как это ни странно, Пятый, причем выловил он для разговора Ита, со всеми сразу говорить не рискнул. Ит был сейчас тотально занят, они работали с реестром миров Белой зоны, которые территориально могли впоследствии войти в Санкт-Рену, а сам по себе реестр Белой зоны — это штука весьма ненадежная и условная. Формировался этот реестр следующим образом. Сперва Контроль, неважно, какой, Индиго или Маджента, во время работы в сети фиксировал наличие у какой-либо звезды обитаемой планеты. Далее происходила сортировка — если планета относилась по Сфере к той части Круга, что и Контролирующие, которые её обнаружили, планета отображалась в схеме участка Сети данного Контроля, как некий объект, имеющий принадлежность. Просто — принадлежность, и не более того. Далее объект наблюдался экипажем либо Бардом, и никаких действий в отношении его Контроль не предпринимал: до определенного момента. А именно — до стадии формирования эгрегора, готового к зонированию. То есть, по сути, цивилизация в мирах Белой зоны росла естественным путём, и рост этот проходил свои стадии, свои градации, своё ранжирование. Вмешиваться в которые никто не имел права — потому что система сперва должна самоопределиться, и лишь после этого Контроль поддержит её решение. Но при этом — в запрашиваемых Фэбом реестрах содержались косвенные данные о мирах, которые, разумеется, Контроль предоставлял и Официальной службе, и… Транспортной сети. Которые, разумеется, отслеживали заранее и потенциальных клиентов, и потенциальных союзников. Фэба интересовали миры, находящиеся в стадии пред-зонирования, то есть с достаточно высоким уровнем техногенной цивилизации, и, крайне желательно, несущие в себе осколки Сонма, которые тоже можно было определить по ряду признаков. Нетривиальная задача, сказала в самом начале работы Берта, более чем нетривиальная задача, и самое обидное, что этот песок придется просеивать чуть ли не вручную, потому что для каждой позиции находились свои исходные данные, систематизировать которые получалось лишь частично. Разумеется, большую часть задачи решили в первый же день программно, но дальше — нужно было смотреть. Именно смотреть, причем опытным взглядом, способным увидеть то, что никакая, даже самая лучшая программа, увидеть не способна. Потому что вроде бы вычислялся идеальный вариант, но внутри этого варианта вдруг обнаруживалось нечто абсолютно неподходящее — от начальных процессов деструкции, до столь явных проявлений потенциального Индиго, что мир под задачу просто не мог подходить.
— Конечно, Индиго — это не плохо, — говорил Фэб. — И не хорошо, и не плохо. Проблема в том, что это точно не подходит нам, для нашей задачи. Нужно что-то… щадящее. Медленное что-то. И не одно…
Не одно — потому что групп будет две, и миры, к сожалению, придется менять. Надолго задерживаться в одном и том же месте рискованно. Мало того, некоторые миры оказались еще и «засвеченными», то есть на них обращала внимание Официальная, скорее всего — в связи с тем же проектом «Азимут», или чем-то подобным.
— Я начинаю с опаской смотреть на небо, — призналась как-то Эри. — В школе нас учили, что мы во вселенной вообще одни. Потом я узнала, что не одни вовсе. Но чтобы всё было настолько… как бы сказать… сложно… я даже не думала.
— Оно еще сложнее, — успокоил тогда Ит. — Потому что это только то, что есть в реестре. Причем в нашем реестре, по нашему Кругу, и в нашем кластере. На деле этого всего гораздо больше. Даже сложно себе представить, насколько больше.
Пока что на рассмотрении находилось около двух сотен подходящих мест, но — нужна была дополнительная информация, и тут помочь транспортник уже не смог бы, так и так придется обращаться к Маден и её экипажу. Для экипажа это довольно рискованное предприятие, но другого выхода нет.
— Пройтись не хочешь? — спросил как-то раз Пятый, поймавший Ита после рабочего дня возле дома. Тот вознамерился слегка обрезать переросши циннии, но особой охоты трудиться, если честно, не испытывал, поэтому на предложение тут же согласился. Сложил инструменты обратно в кофр, снял перчатки, и поинтересовался:
— Куда пойдем?
— Да всё равно, — пожал плечами Пятый. — Давай на площадку, там посидеть можно, и вид красивый.
Площадку эту хоть и любили, но посещали не столь уж часто, добираться до неё было лень. Она располагалась выше по склону, в некотором отдалении от дома, и представляла собой каменный клин, практически аллею, по бокам которой росли высаженные рядами хвойники. Еще выше находился погодник, компенсатор — в своё время зимой особо отчаянные, в том числе Ит, гоняли через него на лыжах.
— Давай, — согласился Ит. — Хорошая идея. И разомнемся заодно, весь день сидели.
— Кто сидел, а кто и лежал, — Пятый вздохнул. — Ит, я понимаю, лечиться надо, но как же это надоело.
— Терпи, — развел руками Ит. — Зато смотри, какие результаты.
— Да я вижу, — Пятый поморщился. — Просто Саб иногда… перегибает. «Доделать спинку», — передразнил он. — Я не стул. Это у стула спинка. У меня всю жизнь была спина, и…
— Смешно, — кивнул Ит. — Забей, а? Он это с добрыми чувствами, правда. И, уж поверь мне, этот вариант Саба гораздо лучше того, который нас с рыжим молотил, почем зря. Пару раз думали, вообще убьет.
— Он рассказывал, — Пятый секунду помедлил. — По сути, каялся. Говорил, что его тогда мотало из крайности в крайность, и что он срывался не только на вас, но и, по сути, на себя тоже.
— Именно так, — подтвердил Ит. — Но он разобрался, как видишь. И очень сильно изменился. То есть по отношению к вам… можешь не бояться, одним словом. Пусть его теперь другие боятся. Потому что изменился он по отношению к своим. Но к чужим, подозреваю, нет. Это будет тот же Саб.
— Ну, Рдес был таким же, — констатировал Пятый. — К нам он тоже относился… похоже. Едва ли не лучше. А вот на том же суде — я обалдел, когда впервые его увидел не в своём круге общения. Это было страшно.
— А Реас? — с интересом спросил Ит.
— Чуть мягче, но при этом — хитрее. Саб, он… как бы сказать… он словно хочет чего-то, но мы не можем понять, что именно, — Пятый беспомощно посмотрел на Ита. — С учителями такого не было.
— Могу пояснить, — Ит чуть замедлил шаг. — Он хочет, чтобы вы научились ощущать себя — слабыми. Или, если быть точным, слабее. Он пытается выстроить ту иерархию, которая для рауф является правильной. Это, скажем так, слабость доверия. То есть, по сути, вы имеете право быть слабыми по отношению к нему, а Эри имеет право быть слабой по отношению к нему и к вам. Доступно?
— Не очень, — признался Пятый. Задумался. — Ну, с Эри относительно понятно, хотя…
— Вы все, все, без исключения привыкли быть сильными, — терпеливо стал объяснять Ит. — Эри всю жизнь боролась с обстоятельствами сама, ей никто не помогал, не оберегал её, не брал на себя хотя бы часть её ответственности. Саб — это вообще полная труба, потому что он начал бороться еще со своей семьей, там была лютая дичь, лучше пока не спрашивай его, не дергай ему нервы. Маму у него убили, причем отцы. Потом — официалка, после которой он чуть ли в дикого зверя превратился. А потом — та работа, во время которой мы с ним и познакомились. Змеиное гнездо после этой работы раем может показаться. Про вас, думаю, ничего говорить не нужно — тотальное одиночество, несвобода, и ни одного просвета. В том, что было у вас всех, можно либо сломаться, либо стать теми, кем вы стали. Но Саб уже понял, что это не годится, что это неправильно. По крайней мере, внутри — неправильно. И пытается действовать. Но пока что довольно неуклюже, как ты успел заметить.
Пятый покачал головой и тяжело вздохнул.
— Ладно, будем пробовать как-то справляться, — сказал он, впрочем, без особой уверенности. — В любом случае, надо. Ит, я не про это хотел поговорить на самом деле.
— А о чём? — с интересом спросил Ит.
Сейчас они поднимались по крутой тропинке, идущей между камней, усеивающих склон — к площадке проще было подойти слева, дорога попроще, именно поэтому Ит выбрал её, а не правую тропу, которая была много круче.
— Про Арина, и не только, — ответил Пятый. — Рыжий говорил, что пока не время, но, боюсь, мы в этот раз ошиблись. Нельзя было про это молчать.
— Про что?
— Последние считки в архиве, но не финальная часть, — пояснил Пятый. — Ты открывал?
— Да. Но понял не всё. Точнее, я вообще ничего не понял, — признался Ит. — Равно как и рыжий. Какие-то граниты, базальты, какой-то «он»… или разговоры, смысла в которых ровном счетом нет, как мне по сей день кажется.
— Вот поэтому я и решил поговорить именно с тобой, а не со всеми сразу, — объяснил Пятый. — Только не о гранитах и базальтах, конечно. Это как раз ерунда, это они искали прежних, а мы сбивали их с толку.
— А о чем тогда?
— О возврате, — Пятый остановился. — Это были очень странные четыре года… последние четыре года, конечно.
— Слушай, а что ты сделал с геномом Ри? — спросил Ит. — Ты там вроде бы тоже что-то менял?
— Толерантность к Сети, — объяснил Пятый. — И только. Ну и слегка добавил кое-что по способностям — самый минимум. Он попросил, я сделал.