— Здравствуй Тамара!
Такой внезапный новый женский голос тут в этом никем толком неизведанном месте напугал ее своей жуткой «знакомостью». Она быстро перебирала в памяти, откуда знала его. Это оказалось не так легко. Он исходил со стороны того самого неприметного бугра и принадлежал тому, кого Тамара непременно знала, но не могла никак вспомнить. Она воспользовалась помощью ИИ, чтоб он проанализировал все имевшиеся записи голосов контактов ее нейро-обруча. Тамара повернулась и всмотрелась туда, но никого не заметила. Зато она внезапно узнала голос. Он был из ее далекого и уже, казалось, забытого прошлого. Огонь полыхнул в ее сердце от нахлынувших воспоминаний. «Нет! Этого не может быть! Мне показалось! Там все равно никого нет!».
— Тебе нужно вернуть то, что ты подняла, на место — снова прозвучал этот же голос, развеяв, наконец, все сомнения на счет свой реальности. — Это для твоего же блага.
От образовавшейся сухости в горле язык прилип к гортани и не мог пошевелиться. Невысокого роста фигурку сидевшую на холме среди поросли травы в странном чешуйчатом зелено-сером одеянии сложно было заметить сразу. Нахлынувшая злость не столько даже на «незнакомку», а скорее на саму себя за немоту и трусость, всколыхнуло ей всю душу. Пальцы рук сжались в кулаки так, что побелели костяшки. Холо-куб заскрипел от нагрузки, готовый вот-вот выйти из строя. Грудь прямо под медальоном, что скрывался за тканью комбинезона, обдал сильный жар. Тамара обернулась наконец, посмотрела, узнала и голосом, полным удивления и злобы, выдала:
— Это ты!? Как!?
Эпилог
Иногда одни события влияют на другие весьма странным и, казалось, совсем неочевидным образом. Однако потом, спустя время, вся эта неочевидность внезапно оказывается совсем даже очевидной и вполне предсказуемой. Так и в археологии. Я изучаю то, что было много лет назад. То, что тогда людям казалось неочевидным, а мне теперь предстает в совершенно другом свете. Предстает во всей красе и очевидности. И вопросы отпадают или сами собой, или в процессе несложных измышлений.
(Из записей в личном дневнике.
Тамара Дивич.
Марс. 2529`)
Непрерванный полет
«Мотыль» стремительно набирал высоту, преодолевая силу притяжения Парпланда. Вокруг него в сотнях метров в разные стороны строились воздушные завихрения, создаваемые мощным контр-магнитным полем «волчка». Колодец своей «глубиной» уходил прямо в черноту космического пространства.
Уже через полчаса стремительного разгона перед 2-мя пассажирами шаттла разверзлось бескрайнее безвоздушное пространства системы Альфа Гастергауза. Огромный светлый диск планеты Холотерии занимал 2/3 обзора, загораживая вид на саму систему и ее светило, которое было весьма далеко и показывалось лишь ярким белым пятнышком где-то в паре десятках астрономический единиц (АЕ).
Боло стоял у своего кресла-ковша и молча смотрел в большой 3-мерный экран, который «силился изо всех сил» передать всю красоту за бортом.
— Давно не летали? — поинтересовался Кейтель.
Боло кивнул.
— Более 20-и лет. С тех самых пор, как мы высадились на Парпланд.
— И не тянуло?
— Нет. Космос — это не мое… Мы искали свой дом слишком долго. Мы его нашли.
Кейтель молчал и больше не спрашивал. Он сидел в своем кресле капитана и лениво посматривал в сторону проекции внешнего пространства, хотя разгон уже прекратился и шаттл неспешно приближался к пока еще далекому серебристому диску космической станции. Боло заметил, куда они летели, повернулся к Кейтелю и спросил:
— А разве нам не на высокую орбиту Холотерии? Не на разгонный вектор?
Кейтель улыбнулся.
— Нет. Это ж «Мотыль». Он, конечно, всепогодный, но на нем мы будем добираться до Регула вечность.
— Тогда как же? — снова спросил Боло.
Кейтель кивком головы указал на медленно увеличивающийся диск станции прямо по курсу.
— Это наше КСП у вас на орбите. Там молодой офицер, бывший курсант за главного… Что-то у них со связью. По прибытию узнаем…
Кейтель умолк, словно отвлекся на что-то. Его лицо было напряжено. Глаза строго и сощурено всматривались в серебристый диск на экране. Боло хотел было уточнить снова, но, заметив, что тот скорее всего был по нейро-связи со своими, не стал. Он решил дождаться. Ждать пришлось не долго.
— Там пересядем на «Буревестника» и за неделю долетим. Ну, может, 10 циклов. Вряд ли больше.
«Буревестник… Хм. Знакомое название». Боло вспомнил, как просил у синта из Патруля Брайса Хантера еще тогда больше месяца тому назад передать или продать им такой для решения проблемы естественного изгиба планеты и вздохнул. Кейтель заметил странную реакцию и поинтересовался:
— Что не так? Летали уже на таком? Не понравилось?
Боло решил не ворошить прошлое, а узнать то, что его лично интересовало куда больше.
— Скажите, Кейтель, Альянс вас чем-то… хм… простимулировал, чтобы вы им подыгрывали на всех этих разборках по инцидентам?
Офицер Патруля прямо изменился в лице от услышанного.
— Что за бред. С чего вы решили? Разве я давал повод?
Хотя внешне Кейтель заметно занервничал от подобных вопросов. Боло обратил внимание на это, но выводов не сделал, в силу своей слабой разборчивости в людях. Зато свой вопрос он дополнил некоторыми пояснениями:
— Меня, да и моих людей тоже, не покидало чувство, что вы предвзяты к нам, местным, и весьма благосклонны к преторианцам.
Кейтель нервно рассмеялся.
— Вот же глупость! … У вас, Боло, и у ваших подчиненных просто очень высокое самомнение. Синдром маленького, но очень гордого народца.
— Это как?
— А так. Чем меньше коммуна или общность людей по сравнению с соседом, тем больше у нее чувство собственной значимости, мелочности и обидчивости к нему.
— Нет! Это не про нас! — возмутился Боло. — Мы слишком многое перенесли, и поэтому имеем право!
— Имеете право на что? — все еще улыбаясь спросил Кейтель. — Обижаться? … Но на таком двигателе далеко не улетишь! … Вам, Боло, нужно искать пути примирения с вашими новыми соседями, а не эскалировать ситуацию до взаимного истребления.
— Разве вы сами не видите, что Альянс изживает нас!? На носу выборы, на которых у нас нету шансов! — возмутился Боло.
— А кто вам мешает проводить собственную политику по привлечению переселенцев?
Боло вздохнул и на этот вопрос пояснил:
— Мы пытались и пытаемся, но не можем перебить кредитную политику Альянса.
— Правильно! … Значит что?
— Что?
— Значит нужно идти и договариваться о совместной политике по прибывающим.
Боло снова вздохнул, но ничего не ответил. «Да, путешествие, похоже, будет незабываемое».
Тем временем они приблизились к КСП, и Кейтель уже вышел на открытую стерео-связь, используя коммутатор кокпита и проекционный дисплей.
Кое-кто на станции
Мумифицированное невысокое достаточно худое тело доставили на станцию Альянса «Махаттан-Джарус» в срочном порядке. Тело не разрушалось на воздухе в атмосфере Парпланда, пока его доставляли магнито-шаттлом в космопорт под усиленной охраной, а наоборот постепенно напитывалось, наливалось и наполнялось силами, словно воскрешало. Хотя на самом деле признаков жизни тело не подавало. Не шевелилось, не дышало и чем-то напоминало низкого худого человека, проведшего слишком много времени в гиберниозе. Вот только для людей столько времени в гибернизации было равносильно смерти, если только человек не гибрид.
Низшие ученые чины встретили существо в лаборатории на станции на орбите в полном замешательстве. Среди них не было специалистов по чужеродным разумным формам жизни. Были ученые-исследователи примитивной фауны и флоры планеты, которые ногами не ступали на поверхность Парпланда, а изучали себе тихонько образцы в лабораториях. К появлению вполне целой человекоподобной особи они, само собой, оказались совсем не готовы, а потому обратились к своему руководству за помощью.
Через неделю в срочном порядке на скоростном шаттле прибыл некто, молодой мужчина с не по возрасту весьма высокими полномочиями в компании 8-летнего слепого ребенка. Осмотрев мумифицированный, но с каждым днем словно оживающий от вековой спячки экземпляр сей муж, называвший себя просто «доком», потребовал остальных ученых покинуть объект, запретив доступ всем им в лабораторию. Те уже и сами поняли, что случай в практике весьма нетипичный. Слишком много вопросов без ответа оставляло это в общем-то вполне типичное хоть и покрытое некой странной чешуйчатой плотной одеждой существо. Было ли оно Человеком или же некой близкой генетически и внешне формой жизни? Откуда тут на планете взялось и как долго жило? Что спровоцировало его на регенерацию и оживление иссохших тканей и органов? Ну и главное: откуда черпалась сила, энергия, на все эти чудеса чужеродной анатомии.
(продолжение следует…)
*Бонус*
Тамара сидела на пригорке в густой зелено-синей траве и с безразличием «любовалась» природой вокруг. Было тепло и пока еще светло, хотя вечер постепенно подкрадывался на остров, желая, видимо, застать его гостей врасплох. Легкий ветерок назойливо игрался с длинными вьющимися волосами Тамары, то набрасывая их на лицо, то раскидывая по плечам. Возле нее слева словно во гробе, сложив руки крест-на-крест, лежало вытянутое тельце невысокой худощавой девушки в необычном чешуйчатом облегающем наряде. Оно выглядело, как неживое. Грудь не вздымалась и не опускалась. Ее большие закрытые глаза смотрели бледными тонкими веками в небо. Пепельно-серые вьющиеся мелко-кучерявые тонкие волосы рассыпались на траве вокруг лица. Тамара покосилась на нее, ухмыльнулась и откинулась немного назад, вытянув вперед ноги и оперившись на ладони рук.
— Как же я мечтала вырвать тебе все волосы, выколоть глаза. Я представляла, как разбиваю твою голову камнем, как твои мозги вытекают наружу — тихо и спокойно сказала она, все еще косясь на лежащую, словно мертвец, девушку.