[70] и Калликста, живших в царствование Севера. Некоторые указания, казалось, подтвердили Росси, что этот первый гипогей действительно принадлежит к II веку и что он был дарован церкви одним членом знаменитой семьи Цецилиев. Почему же не сохранилось за ним его первого имени, и откуда взялось имя Калликста?
Вот об этом-то и начинаем мы узнавать или догадываться, с тех пор как открыта и напечатана интересная полемическая книга, написанная в III веке неизвестным богословом и называемая «Philosophumena». Это произведение, вплоть до наших дней остававшееся скрытым в библиотеке одного из греческих монастырей, возбудило своим появлением крайнее удивление и большой соблазн. Несомненно, что оно чрезвычайно подрывало общепринятые взгляды. В книге этой сообщались странные и неожиданные вещи о жизни этого самого Калликста, которого верные сделали папой, а Церковь позднее признала святым. Если верить неизвестному автору «Philosophumena», этот папа и святой был не кто иной, как прежний раб, открывший банк при помощи денег своего господина Карпофора, и которому слишком доверчивые христиане поручили хранить церковные деньги. Ему не удались рискованные операции, и он растратил доверенные деньги. Чтобы избавить себя от представления отчета и вновь одним блестящим ударом завоевать себе популярность, пошатнувшуюся вследствие его финансовых крахов, он надумал пойти в еврейскую синагогу, поднять там шум и нарушить порядок богослужения. Изгнанный в Сардинию за такое проявление нетерпимости, затем вновь призванный в Италию благодаря влиянию Марции, любовницы Коммода, покровительствовавшего христианам, он делался, неизвестно каким образом, фаворитом и преемником папы Зефирина. Удача не изменила его характера. Он был раньше неверным рабом и банкиром-обманщиком; став римским первосвященником, он сделался еретиком, распутником, приверженцем симонии «и показывал пример прелюбодеяния и злодейств». Несомненно, это не нравоучительная история для папы и святого; к счастью, она совершенно невероятна. Росси нетрудно доказать, что резкость обличения уменьшает его достоверность, и заключающиеся в нем обвинения очень неправдоподобны. Автор сам озаботился поведать нам, что обвинения – не что иное, как единичный протест, когда говорит нам, что Калликст соблазнил всех, и только автор книги один смог противостоять ему. Тем не менее несомненно, что так как он писал для современников, то, если он и исказил факты, он не выдумал их. Росси думает, что суть рассказа должна быть верной и что, например, следует верить тому, что он говорит нам о происхождении Калликста и его первой профессии. Итак, это был прежний раб, долго державший банк на Форуме. Не является ли многозначительным факт, что уже в то время, когда едва прошло два века после смерти Христа, христианское общество в Риме, нуждаясь в главе, обратилось к бывшему банкиру? Дело в том, что оно было уже богато; оно начинало интересоваться житейскими делами. Для того, кто руководил им, было недостаточно уметь управлять душами, надо было, чтобы он умел также управлять делами. Впрочем, выбрав Калликста, христиане, как кажется, не ошиблись. В признаниях автора «Philosophumena», помимо его воли, можно подметить, что этот папа был искусным организатором, своего рода государственным деятелем, щедрым и просвещенным, создавшим полезные правила церковной дисциплины. Римский народ долго сохранял память о нем самом, после того как утратил память об его делах, и Росси прав, видя в этом постоянстве отдаленное воспоминание о великой роли, какую играл Калликст.
В этом резком памфлете есть одно довольно странное выражение, обратившее на себя внимание Росси с самого начала. В нем сказано, что, когда Зефирин был сделан епископом римским, он призвал Калликста из Акциума, куда тот был отправлен после возвращения его из Сардинии, и поручил ему кладбище. Без всякого сомнения, дело идет о кладбище Аппиевой дороги, сохранившем свое имя; но как объяснить этот странный способ обозначения? У христиан их было тогда большое число; были и более старинные, например кладбище Домициллы, от I века; были более почитаемые, – пещера Ватикана, где были погребены первые папы. Почему находящееся на Аппиевой дороге называется кладбищем, как будто оно было одно? Очевидно, потому, что находилось в положении, отличном от всех других. Росси, как мы это сейчас увидим, думает, что первые гипогеи, какими обладали верные, происходили от щедрых даров каких-нибудь знатных особ, обратившихся в новую веру, и что в глазах закона они продолжали быть собственностью тех семей, которые их уступили; но он предполагает, что позднее христиане воспользовались покровительством императоров, дарованным похоронным обществам, и что они точно так же добились того, что сделались законными и признанными собственниками своих усыпальниц. Поэтому вероятно, что кладбище Аппиевой дороги было первым и, может быть, известное время единственным, пользовавшимся этим преимуществом. Тогда становится понятным, что древние гробницы Цецилиев, ставшие более обширными и великолепными, в соответствии с их благосостоянием, сделались для всех верных кладбищем по преимуществу и что привыкли называть его Калликстовым, так как последний, несомненно, руководил работами. Вот почему также все римские первосвященники, начиная с Зефирина, погребены там. Они стали предпочитать кладбище Калликста всем другим, потому что оно было первым, обладание которым государство упрочило за ними: они хотели быть погребенными в недрах земли, им принадлежавшей, и во владениях церкви.
Эпитафия папе Фабиану
И Росси был уверен, что отыщет гробницы, где покоились римские первосвященники. Раз о них упоминалось в древних путеводителях и пилигримы VII века ходили туда молиться, он, несомненно, должен был в конце концов их открыть. Действительно, Росси добился своего в марте месяце 1854 года, после пятилетних изысканий и употребляя свои всегдашние приемы. Внимание его было привлечено грудой значительных развалин, подле Аппиевой дороги. Тут как раз находился один из тех больших колодцев (луцернарии, которые вырыли после Константина, чтобы доставить доступ свету в катакомбы). При помощи этого колодца рабочие проникли в комнату средней величины (3,54 м в длину на 4,50 в ширину), но которая должна была быть великолепно украшена. Следовавшие одна за другой реставрации открыли на стенах великолепную живопись, а позднее – мраморные плиты. К несчастью для Росси, склеп был уже частично разграблен. Неизвестно, когда грабители проникли туда; они докончили разрушение, начатое временем, и, чтобы достать мрамор, уничтожили часть надписей. Но они не могли взять всего. Так как пещера была до половины завалена грудами обломков, они не могли добраться до почвы, и можно было надеяться, что среди наполняющих пещеру обломков посчастливится что-нибудь открыть. Росси смело принялся расчищать гробницу. По мере того как показывались стены, на них все больше находили надписей, которые всегда встречаются в более известных пещерах. То были, по обыкновению, обращения пилигримов к мученику, могилу которого они пришли посетить, прошения о счастливом плавании, себе и семье (ut Verecundus cum suis bene naviget). Но кто мог быть этот святой, к которому они обращались со своими молитвами? По счастью, случилось так, что один из паломников назвал его. На одной из надписей можно было прочесть несколько раз повторенное имя: Sancte Suste, libera… Sancte Suste, in mente habeas… речь шла об одном из самых великих пап III века, о святом Ксисте, обезглавленном в самых катакомбах, где он совершал священное богослужение, несмотря на запрещение императора. Следовательно, можно было предположить, что археологи находились в папской пещере, где св. Ксист был погребен после своего мученичества вместе с своими последователями. Но этому надлежало найти более убедительные доказательства. Росси рассказывает, с каким страхом он следил за работами. По мере того как раскапывали развалины и выносили обломки из пещеры, он неутомимо изучал каждый из них. Наконец, Росси удалось, соединив фрагменты мраморных плит, восстановить надписи, бывшие на могилах четырех пап. Эти эпитафии замечательны по своей простоте. В них нет ни похвалы, ни сожаленья, только следующие слова: «Антер епископ, Евтихиан епископ». На эпитафии Фабиана другая рука прибавила позднее слово «мученик». Не оставалось ни малейшего сомнения; все догадки Росси были блестяще подтверждены этим открытием; несомненно, то было папское подземелье, открытое через пятнадцать столетий, и 11 мая 1854 года папа Пий IX посетил могилу своих предшественников.
Главные следствия открытий Росси. – Его новые соображения насчет происхождения и истории христианских кладбищ. – Кладбища мало-помалу становятся частной собственностью. – Как таковые они находятся под защитой закона. – Как они развивались. – Каким образом они становятся собственностью церкви. – Первые отношения церкви к светской власти. – Характер этих отношений. – Церковь первобытная и знатные семьи. – Каким образом можно извлечь пользу из Деяний мучеников
Мы знаем теперь, какие приемы употреблял Росси при раскопках; видя, как он действует, разыскивая кладбище Св. Калликста, мы начинаем понимать его метод. Вместо того чтобы следовать за всеми подробностями его других открытий, мне кажется, будет лучше указать на следствия, какие он из них извлек. Само собою разумеется, что я не собираюсь перечислять все малоисследованные проблемы, которые он разрешил. Я ограничусь самым важным: напомню о некоторых новых идеях, которыми он обогатил историю, и о существенных приобретениях, которыми ему обязана христианская археология.
Прежде всего, он лучше, чем кто-либо до него, объяснил происхождение христианских кладбищ и те фазы, через которые они прошли. В этом отношении он изменил устоявшиеся мнения и пролил новый свет на столь тонкий вопрос об отношениях между зарождающейся Церковью и светской властью.