ad jus corporis eorum, non hominum singulorum pertinentia. Мы знаем, что кладбища составляли часть общих владений, которые были им возвращены. Следовательно, Церковь должна была до Константина получить от императоров те же привилегии, что и корпорации, признанные государством, имевшие право собственности, и что на основании этого она была законной собственницей своих кладбищ. Но в какое время могла она получить это важное право, которое императоры жаловали с таким трудом? Несомненно, до времен Деция и Валериана, когда Церковь стала предметом таких жестоких гонений. Но вот в царствование Севера произошла как раз значительная перемена в римском законодательстве, и естественно предположить, что христиане ею воспользовались. В I и II веках империя была полна похоронных корпораций (collegia funeraticia). Это были общества, куда ежемесячно вносили известную сумму и которые обязывались обеспечить своих членов приличной гробницей и достойными похоронами. Успех этих корпораций объясняется боязнью, какую испытывали тогда, что душа будет скитаться и мучиться в той жизни, если тело не будет покоиться в определенной гробнице или если его не похоронят согласно ритуалу. Императоры, обыкновенно не доверявшие корпорациям и совершенно их не выносившие, сделали на этот раз исключение. Так как они состояли только из бедных людей, они, может быть, показались менее опасными, и императоры надеялись сделаться более популярными, взяв их под свою защиту. Одно специальное Сенатское постановление заранее разрешило все похоронные корпорации, какие только будут учреждены в империи, так что им было достаточно для законного существования записаться под этим именем в регистрах магистратов. Раз получив разрешение, они имели право владеть общей кассой, пополнявшейся членскими взносами их членов и щедротами их покровителей; они могли собираться ежемесячно для обыденных дел и сколько хотели, чтобы справлять праздники корпорации. Надо сознаться, что это Сенатское постановление представляло христианам чрезвычайные льготы, которые должны были очень прельщать их. Оно не рассчитывало ни на какие жертвы их верованиями, оно не требовало от них ни малейшего обмана: христиане могли равным образом утверждать, что они тоже, с своей стороны, учреждали «похоронную корпорацию», так как они считали своей первой обязанностью устраивать достойное погребение своим умершим, каково бы ни было их положение. Получив признание государства, которое никак не могло отказать им в том, что разрешало всем, они не только становились законными собственниками своих кладбищ, но приобретали право собраний и могли владеть общей кассой. Это было большое преимущество: манера выражаться Тертуллиана, слова, какие он употребляет, когда говорит о христианских корпорациях, а еще больше рассудок и здравый смысл побуждают нас думать, что они не лишили себя этого преимущества добровольно. Если, в самом деле, христианская община была признана государством как одна из этих collegia funeraticia, которые были так распространены по всей империи, на епископа должны были естественно смотреть как на ответственного главу общества; он, наверно, слыл в глазах магистратов за президента корпорации. Диакон, которому поручалось управление кладбищем, исполнял роль лица, под именем делопроизводителя или синдика заведовавшего общим имуществом. Из этого следует, что имена епископа и диакона должны были быть известными власти, имевшей несомненно частые сношения с ними. Следовало извещать власть, когда умирал епископ, и сообщать ей имя назначенного на его место. Росси позволяет себе даже предполагать, по известным указаниям, что некоторые списки пап, какие мы имеем, происходят не из церковных архивов, а из архивов римской префектуры, где они тщательно сохранялись и куда за ними обращался копиист, чтобы быть уверенным, что имеет подлинный документ. И вот первое отношение государства к церкви, чего до тех пор не было. Отныне они усвоят привычку жить вместе, они соединятся друг с другом так тесно, что им будет казаться невозможным разъединиться и существовать друг без друга. Мы дошли до момента образования тех уз, которые скоро станут такими тесными, но надо сознаться, что если Церковь думала приобрести от этих сношений большую безопасность и большее спокойствие, то она ошибалась. Покровительство, которого она просила у государства и, получив которое, была так счастлива, принесло ей мало, а стоило дорого. Отныне императоры знают ее лучше, более непосредственно могут накладывать на нее свою руку; разя, они знают, куда направить удар. Вместо того чтобы колебаться между малозначащими верными, они с уверенностью попадают в главу общины. Они знают его имя и местожительство; они овладевают им, когда хотят, ссылают или убивают, смотря по своему капризу, и, отделавшись от него, препятствуют назначению другого. Положение кладбищ также изменилось. Когда они были частной собственностью и принадлежали, по крайней мере с виду, какой-нибудь знатной фамилии, их не смели трогать. Став общим достоянием церкви, они попали в другое положение. Их описывали чиновники императорской казны, их грабили солдаты императора, а христиане часто были вынуждены уничтожать свои катакомбы, засыпать их, чтобы спасти от опустошений врага.
Поминальная трапеза. Фреска из катакомб Св. Домициллы
Объяснение, какое Росси дает происхождению катакомб и их юридическому положению, имеет то преимущество, что подтверждает факты, казавшиеся до сих пор крайне темными. Не понимали, как христиане могли исполнять такие большие работы на своих кладбищах, приводить туда своих рабочих, чтобы копать галереи и выгребать оттуда землю, не привлекая тем внимания императорской полиции. Удивление проходит, когда узнаешь, что они делали это на виду у всех и с согласия власти. То же соображение позволяет объяснить лучше, чем то делали до сих пор, превратности, какие Церковь испытала за время двух первых веков. Ее тогдашнее положение было двойственно, и к ней можно было быть снисходительным или строгим, смотря по тому, с какой стороны ее рассматривали. Как новая религия, она должна была быть запрещена: закон был формальный и изгонял все чужие культы, не утвержденные Сенатом, но в качестве «погребальных корпораций» она была разрешена. Отсюда известного рода нерешительность власти по отношению к церкви и те превратности, каким ее подвергают. Время от времени неистовая чернь, всегда возбужденная против христиан, склоняет городских магистратов, правителей провинций и самого императора к преследованию людей, проповедующих нового Бога. Они имеют на то право, и, что бы ни говорили апологеты, гонения были вполне законны. Но когда остервенение злобы проходило, строгости прекращались. На «корпорацию братьев, поклонников Слова» начинают смотреть как бы на одно из тех обществ, полурелигиозных, полусветских (cultorеs Jоvis, cultores Dianae и т. д.), учрежденных с целью хоронить своих членов, и им предоставляют пользоваться той же терпимостью, как и другим.
Надпись-посвящение мученику Корнелию
Росси замечает, что эта терпимость достигалась легче благодаря стараниям церкви не противоречить общим обычаям, когда она не находила в них ничего предосудительного, и применяться по возможности к привычкам обыкновенных корпораций. Если язычник, проходивший по дороге Ардеатинской, соблазнился бы посмотреть на кладбище Домициллы, он ничему бы там не удивился, как обыкновенно думают. Прелестные арабески, украшающие свод входного коридора, грациозно переплетшиеся виноградные лозы, сцены сбора винограда, и дальше птицы и крылатые гении, порхающие в пустом пространстве, напомнили бы ему то, что он имел ежедневно перед глазами в помещениях богатых людей. Эпитафии, если бы он стал читать их, конечно, могли бы показаться ему несколько отличными от обыкновенных надписей, однако они не заключали почти ничего такого, что не встречалось в других местах. Даже пожелания «мира и успокоения», которые нам кажутся наиболее оригинальными, заимствованы у известных восточных культов, с давних пор привившихся в Риме. Точно так же с первого взгляда и для несколько поверхностного наблюдателя христианские похороны должны были очень походить на другие. Пруденций говорит, что могилу усыпали листьями и цветами и делали на мрамор возлияния ароматного вина. В особенности сохранялся обычай праздновать годовщину смерти, устраивая в этот день пиршество. Рядом со входом на кладбище Домициллы можно еще видеть трапезную, где собирались братья, чтобы справлять память своих умерших. Росси в любопытных примерах показывает, как они старались, по крайней мере для виду, для внешности воспроизводить то, что происходило в триклиниях других корпораций; так что язычник, который присутствовал бы на этих трапезах, подумал бы, что он находится в одном из тех прекрасных мест погребения, какие имелись у знатных родов или у важных корпораций Рима на Аппиевой дороге или на дороге Латинской. Другие историки были особенно поражены радикальными отличиями, отделявшими христианство от религий, среди которых оно учредилось; Росси показывает нам сходства непроизвольные или умышленные, какие оно имело с ними: это сходство делало более легким переход из одной веры в другую, что было, конечно, небесполезно для распространения христианства.
Другое преимущество соображений, даваемых Росси, состоит в том, что они лучше объясняют отношения первых христиан к власти. Обыкновенно любят представлять себе христианство как своего рода непримиримую секту, питавшую ужас к светскому обществу и ни под каким видом не хотевшую с ним смешиваться; такое мнение очень преувеличено. Церковь, наоборот, делала много усилий в первые три века, чтобы жить в мире с властью. Вместо того чтобы вступать в открытую борьбу с законами, она пыталась пользоваться теми, которые были к ней благосклонны, и даже войти в круг постоянных учреждений империи. Эти факты нас не удивляют, мы могли их подозревать; но у нас не было таких очевидных доказательств, какие нам дает Росси. Известно, что христианство было одной из тех редких еврейских сект своего времени, которые не были в одно и то же время политическим мятежом и религиозной реформой. Оно с самого начала объявило, что может ладить со всяким правительством и жить во всякой среде. Его основатель проповедовал подчинение кесарю в стране, почти уже охваченной мятежным движением. Апостолы, верные заветам Учителя, требуют послушания всем, кто возвеличен властью. Св. Павел в особенности, казалось, положил много труда, чтобы новая религия могла ужиться с прежним обществом и понимать его. Он не хочет, чтобы она в