В ее голосе слышались боль, горькое разочарование.
Туо гладил ее плечи, а она все шептала пересохшими губами:
- Знаешь, Фрага я еще не так боялась. Но его выгнали; вон. А этот... настоящий бульдог. Встанет из-за стола, и кажется, вот-вот зарычит и вцепится в горло. Как только представила себе, что ты попадешь в его руки... Сказал: им нужно, чтобы ты рассказал о кварках. Тогда выпустят. И я согласилась внести в квартиру Марты эту проклятую штуковину - чтобы хоть как-то выпутаться. А оказывается, запуталась еще хуже.
- Успокойся, Анита, дай же мне хоть слово сказать.
Она хотела закрыть ладонью его губы, но почему-то не решилась. Туо понял это и сам взял ее руку и поцеловал.
- Я боялся, что ты переменилась, стала чужой. А раз душа твоя чиста - я счастлив.
- Так ты прощаешь? Прощаешь мою слабость? Ну скажи, умоляю!
- Прощаю, успокойся. Это случайно. Ты сильная.
- Спасибо, милый! Спасибо, что веришь. Ведь я...
- Ничто нас не разлучит, Анита!
Она молча припала к нему, схватила обеими руками за голову, наклонила и, встав на цыпочки, стала жадно целовать его лицо. Что-то шептали ее уста, дыханье смешалось с дыханьем Туо, и оба словно захмелели. Шли по темной аллее, сердца стучали так, что уже не слышно было звуков, царивших в вечернем зоопарке. И вообще ничего они не слышали, души их переполняло что-то волнующее и прекрасное. Шли оглушенные, удивленные и немного испуганные. Озеро. Темные ивы. Копенышко сена. Трава. И тишина, первозданная тишина. Может быть, именно такая была в раю, когда Адам увидел, как хороша Ева.
- Хочу ребенка, - прошептала Анита, опускаясь на сено. Любимый мой, единственный...
20
Археолог, человек средних лет с обветренным лицом и редкими волосами на голове, встретил Лаконтра и Туо с должной учтивостью.
- Милости прошу.
Передняя завалена была всякой всячиной. На полу, у стен, - какие-то камни, потемневшие обломки посуды, разбитые серые скульптурные изображения то ли каких-то богов, то ли сказочных существ; широкие подоконники тоже уставлены изделиями из стекла и цветных металлов; на стенах - черепа и рога разных животных.
Туо ступал с величайшей осторожностью, чтобы ничего не задеть и на что-нибудь не наступить, и на ходу посматривал на все эти экспонаты.
- Кое-что здесь еще в стадии обработки, - сказал хозяин, заметив его любопытство, - а есть и просто сувениры в память об экспедициях. Не успел все это привести в порядок: недавно вернулся.
В кабинете висели картины; большой рабочий стол завален был бумагами и разными канцелярскими принадлежностями.
Лаконтр представил археологу Туо, сказав только, что "этот юноша интересуется археологией и выдвигает оригинальные идеи". Хозяин приветливо посмотрел на Туо и предложил сесть. Ему тоже любопытно было послушать энтузиаста потому, что, по его словам, теперь редко встречается в их науке что-либо новое, свежее.
Расположились у круглого столика между двумя высокими стрельчатыми окнами - археолог и Туо визави, Лаконтр - между ними.
- Так что же у вас интересного, юноша? - хозяин положил на стол руки со скрещенными пальцами.
Туо не знал, с чего начать, и взглянул на Лаконтра, словно ожидал его совета.
- Я не специалист, - сказал Лаконтр, обращаясь к археологу, - но то, что предлагает мой друг, заслуживает внимания.
- Что же именно?
Туо посмотрел в окно: справа - красная черепичная крыша, слева, поодаль от дома, - пологий скат горы и сосны на нем.
- Я хотел бы организовать раскопки в Сахаре, - сказал Туо. - С вашим авторитетом и вашими возможностями это, вероятно, можно сделать.
- Сахара велика, что именно вы имеете в виду?
- Я полагаю, по всей Сахаре, на каждом шагу, можно найти свидетельства высокой древней культуры. Но лучше начать где-то в центре.
Археолог встал, взял свернутую в трубку карту и расстелил ее на столе. Карта была так велика, что края ее свисали едва ли не до пола. На ней была изображена огромная пустыня. Вся карта была испещрена какими-то пометками, нанесены были на нее и пунктиры караванных путей, и зеленые пятнышки оазисов, и горные хребты.
- Речь идет не о той высокой культуре, о которой вы, археологи, говорите в связи с бронзовым или железным веком, продолжал Туо. - Культура, погребенная в Сахаре, гораздо выше современной цивилизации.
Археолог бросил на него вопросительный взгляд и промолчал.
- Если эта гипотеза... - начал Лаконтр, но Туо не дал ему закончить.
- Поймите, это не гипотеза, а совершенно достоверные сведения! - повысил он голос. - Сахара - это площадка, на которой был возведен Центрум, город-государство.
- Ничего себе площадка, - улыбнулся археолог, - три миллиона квадратных миль.
- Так ведь и город тоже был "ничего себе" - достигал стратосферы, и жило в нем около миллиарда человек. Трудно представить себе, что даже после взрывов кварковых бомб не осталось там ничего. Но допустим, что так оно и произошло температура не ниже той, которая возникает в недрах звезд, за несколько секунд расплавила и выпарила грандиознейшее сооружение, но ведь кратера-то нет! Выходит, то, что находилось в глубине коры, должно было остаться. Бункер "Археоскрипт" несомненно уцелел...
- Простите, - вставил археолог. - Я просил бы вас объяснить... Впервые слышу о городе... как вы его назвали?
- Центрум.
- Троя, Библос, Вавилон, Сидон, Баальбек - эти названия мне о чем-то говорят. Но Центрум... Простите, ни в каких источниках...
- Источники есть. Имеются даже изображения и планы.
- Быть может, вы имеете в виду Вавилонскую башню? Многие художники ее рисовали, естественно, прибегая к своему воображению.
- Я видел репродукции, - произнес Туо еле слышно. - Вавилонская башня - это детская игрушка в сравнении с Центрумом. Хотя, если вдуматься, не исключено, что навеяна она именно воспоминаниями о Центруме, что она подобие гигантского города, о котором последующие поколения помнили, как о давнем сне. Это возможно. Иначе на какой же почве могла возникнуть легенда о башне, которая касалась неба! Только темные люди, не зная истинной причины, акт разрушения приписали богу.
Туо рассказал археологу о своей планете Филии, о снимках Центрума, которые по сей день хранятся в тамошних музеях. И особенно детально - об Археоскрипте - своеобразном послании поколениям потомков.
Археолог слушал как-то напряженно, нервно. По всему было видно, что он не верит Туо, но делает вид, что его все это интересует.
Когда Туо умолк, хозяин забарабанил пальцами по карте.
- Центрум... Центрум... А что вы думаете, это таки интересно... - и он бросил многозначительный взгляд на Лаконтра.
- Интересная выдумка? - улыбнулся Туо, и археолог вздрогнул, ибо это была его мысль. - Говорите, пожалуйста, то, что думаете, я не обижусь.
- Ну что ж, - замялся археолог, - все это, право, интересно, и, если бы не было у меня сейчас срочной работы...
Туо встал: стройный, красивый, как лотос.
- Не верите вы мне, не верите ни на йоту. А ведь то, что Центрум существовал, да еще и долгие тысячелетия, совершенно точно - так же, как то, что у вас в кармане - приглашение на симпозиум африканистов и что мысль о нем не давала вам покоя последние минуты.
Археолог покраснел, хотел что-то сказать, но только заморгал. Черт возьми, ведь действительно у него в кармане такое приглашение, и на самом деле думал он о нем. Кого это привел Робер? Как сверкают глаза у этого юноши! Гений или умалишенный?
- Необычное, невероятное может показаться сумасбродством или какой-то мистикой, - сказал Туо, и археолог почувствовал, что у него заболела голова. - Но все-таки Центрум существовал!
- Вы - как Галилей, - попытался пошутить археолог. - "А все-таки она вертится!" Робер, передайте, пожалуйста, привет Луизе, - поспешил он попрощаться. - И Марте.
Лаконтр поблагодарил. Он и Туо пожали археологу руку и ушли.
- Что с ним случилось? - вслух рассуждал Лаконтр. - Он ведь был таким увлекающимся студентом, влюбленным в науку, романтиком, можно сказать. Если бы ему тогда сказали, что в центре Земли можно найти этрусский саркофаг, начал бы копать, ни минуты не колеблясь.
- Между людьми - стены, перегородки, - мрачно произнес Туо. - Недоверие и страх. А топор уже отточен и готов к действию.
21
На вечере Филии Робер Лаконтр, наливая Туо рому из початой бутылки, сказал:
- Вы мне напоминаете пловца, который гребет против течения. Выпьем за ваш успех. Вперед, наперекор всему!
Туо улыбнулся. Употребление спиртных напитков было для него совершенно непонятным явлением, какой-то бессмыслицей. Он был уверен, что Лаконтр все время пьет из одной и той же бутылки, так что получается немного. Невдомек было наивному инопланетянину, что хитрый Робер все время доливает в эту бутылку из других, и все до половины, чтобы обмануть бдительность Луизы.
- А я представляю себе песчаную гору, - сказала Анита. Большую такую, и песок меленький-меленький. Хочешь взойти на нее, а ухватиться не за что, ноги вязнут, песок осыпается и тащит назад.
- И все-таки не засыпать нас песком! - Марта сверкнула глазами. - Выше голову, у меня появилась еще одна идея!
Все с интересом посмотрели на нее, на ее улыбающееся лицо, на руки, гладившие полосатого тигренка.
- Ну скажи, скажи, деточка, что ты там придумала? - подмигнул Лаконтр, отодвигая пустую рюмку.
- Я вспоминала того историка, который написал книгу об Атлантиде... как же его...
- Леон Мендоса, деточка!
- Да-да, Леон Мендоса! Он собрал все об Атлантиде, начиная с диалогов Платона. Это целая атлантидеология. Часто пишет он на эту тему в журналах, в газетах. Производит впечатление человека энергичного и целеустремленного. Может быть, он поддержит?..
Леон Мендоса принял ранних посетителей в библиотеке. Книжные шкафы, вмонтированные в стены, были забиты книгами. За широким окном с тонкими рамами вырисовывался вдали силуэт собора. Атлантолог был человек пожилой, но, несмотря на это, подвижный, с быстрыми и непрерывно жестикулирующими руками, напоминавшими руки гимнаста, проделывающего какие-то комические упражнения. Лицо его с орлиным носом испещрено было морщинами.