Когда отдельные человеческие особи действуют деструктивно по отношению к обществу, мы далее видим, пристально изучая их бессознательное, что они управляются автономным комплексом, который ранее был известен как одержимость демоном. Это состояние контролирования комплексом или одержимостью всегда вызывает страх и ненависть у других людей и приводит к изоляции. У творческой личности, напротив, обычно есть тесная связь с Самостью. В своей работе по шаманизму Мирча Элиаде собрал множество материалов, которые ясно документируют этот факт. Шаманы Севера, как и целители других примитивных народов, по большей части являются людьми, которых «призвали» боги или духи их племен. После серьезного психического кризиса, который изолировал их от общины — иногда они сами ищут этой изоляции — они под руководством старого целителя учатся тому, как вести соответствующий диалог с этими силами, который сегодня мы называем архетипическим содержанием бессознательного. Они не владеют этими силами, кроме как в течение короткого периода добровольного транса. Они не теряют свой нормальный статус, как люди, но приобретают знания о силах запредельного (бессознательного) и, таким образом, способны функционировать как пророки и целители, а во многих регионах, также как художники и поэты их племени.
На этом раннем культурном уровне магические животные часто являются символами Самости. На Севере, как правило, медведь является воплощением Самости для шамана, потому что он великое божество природы. Шаман приобретает свою силу целителя и творческую силу у медведя. В Африке львы и слоны представляют Самость, а иногда и другие магические животные, которые воплощают высшую божественную силу психики и природы. Из того факта, что Самость появляется в животной форме в сновидениях и видениях людей медицины и творческих личностей, ясно, что вначале это воспринимается как чисто инстинктивная бессознательная сила, более важная и мощная, чем эго, но полностью бессознательная. Он воплощает в себе всю мудрость природы, но не обладает светом человеческого сознания.
В природе нет никакого животного инстинкта, который бы не имел своей особой формы, в которой мы можем узнать его цель и смысл. Более того, инстинктивные импульсы не появляются без определенных ограничений; они имеют свою временную последовательность, свою цель, свои особые механизмы и пределы. Для людей ограничивающие формы инстинктов — это религиозные обычаи и табу. Когда мы смотрим внутрь их, мы видим, что они выражают смысл наших инстинктов, проявляющихся в символах и фантазиях. Таким образом, кажется, что религия первоначально была системой психологического регулирования, которая упорядочивала наши инстинкты и побуждения. Только когда религиозная система ожесточается в жестком формализме, она становится антагонистической к инстинктам и отрицательной. Обычно ум и инстинкт образуют компенсирующую пару противоположностей, гармонично дополняющих или уравновешивающих друг друга. В бесчисленных исторических примерах напряжение противоположностей между умом и инстинктом стало отрицательным, как это и произошло в последние два века в нашей собственной культуре. В таких случаях бессознательное порождает новые религиозные символы, которые призваны устранить разрыв между этими двумя понятиями и вернуть человечеству память о его первоначальной природе. Обычно это символ Самости, психической целостности, которая воссоединяет противоположности, которые распались.
В то время как тотемное животное выражает глубокую бессознательную форму этой целостности и социального единства и сплоченности, на более высоком культурном уровне мы вместо этого находим новый символ — великую, всеохватывающую человеческую фигуру, которую Юнг назвал Антропос. Как и тотемное животное, Антропос считается предком человечества, который объединяет всех людей. Во многих мифах он даже является сырьем, из которого формируется весь космос. Он рассматривается как жизненный принцип и смысл всего человеческого существования и считается тотемом всего человечества, а не только одного племени.
Во многих мифах творения, принадлежащих самым разным народам, говорится, что вселенная была первоначально сформирована из частей гигантской человеческой фигуры. В германской «Эдде» это был гигантский Имир: «Из плоти Имира земля возникла, горы из его костей». «..В Китае, космос образовался от карлика П’ан Ку, который в то же время был великаном. P’an означает „яичная скорлупа“, а также „сделать твердой“, а Ки означает „недоразвитый“, „неосвещенный“, „зародыш“. Когда заплакал П’ан Ку, была создана Желтая река и Янцзы Цзянь; когда он вздохнул, поднялся ветер; когда он заговорил, раздался гром; и когда он направил свой взор, была молния. Во время его смерти четыре священные горы Китая были сформированы из его тела, с горой Сун, пятой, посередине. Из его глаз вышли солнце и луна. Через долгое время он переродился в чреве девственницы, „святой матери первопричины“, и стал уважаемым героем». Смысл этих мифов Антропоса как первозданного начала космоса соответствует тому факту, что все наше восприятие реальности предваряется нашей психикой и нашими психическими структурами.
Мы находим подобные понятия в ведической литературе древней Индии. Здесь космическим предком человечества был Яма, который в поздних Упанишадах стал Пурушей, что означает «человек» или «личность». Он представляет Самость, индивидуальное «Я» или самое сокровенное психическое ядро в каждой личности; но в то же время он также представляет коллективное Я, даже космическое Я, всепроникающий божественный принцип.
В Ригведе (10.19), четыре касты возникли из тела тысячеглазого Пуруши. Впоследствии, когда другие боги принесли его в жертву, луна возникла из его разума, солнце из его глаз, воздух из его пупа и небеса из его черепа. «Он есть», говорят нам, «все, что было и все, что будет… Поистине, он внутренняя сущность всех живых существ» (Мундака-Упанишад, 2.1).
В древней персидской религии, Гайомарт соответствует этой фигуре. Его имя происходит от gayo, «вечной жизни» и maretan «смертного существования». Гайомарт, который был семенем хорошего бога Ахурамазда, был первым священнослужителем. Когда он был убит злым богом Ариманом, восемь металлов вытекли из его тела. Из золота, которое было его душой, родилось растение ревень, из которого возникла первая человеческая пара, которая произвела человеческий род.
В этих мифах прослеживается, среди прочего, идея о том, что человечество изначально имело коллективную душу: в психическом плане все люди были единством. Это указывает на наблюдение, которое мы все еще можем сделать: везде, где мы находимся без осознания, мы не отличаемся от других людей — мы действуем и реагируем, думаем и чувствуем себя полностью как остальные. Юнг использовал термин Леви-Брюля для описания этого феномена, назвав его мистическим соучастием или архаичной идентичностью. Когда мы анализируем сны маленьких детей, мы часто видим, что они видят сны не о своих проблемах, а скорее о родительских. В семейных группах или других тесно связанных сообществах люди часто видят сны о проблемах окружающих их людей. Похоже, что на более глубоких уровнях бессознательного мы не можем отделить себя от других людей. Наша бессознательная психика сливается, так сказать, с другими. Отрицательная сторона этого явления заключается в том, что в той степени, в какой мы бессознательны, мы широко открыты для психической инфекции. Комплексы других людей могут влиять на нас до такой степени, что мы становимся одержимы ими. Они могут даже вызвать коллективную одержимость.
Другой аспект этой архаичной идентичности проявляется в том, что мы думаем, что другие люди психологически точно такие же, как мы. Нам кажется, что это дает нам право судить о них и желать «выправить их», манипулировать ими или навязывать им свою точку зрения. Но архаичная идентичность также имеет положительную сторону. Это основа всей эмпатии, архетипической основы всех наших социальных инстинктов, даже для их высшего выражения в форме христианской агапе или буддийского всеобщего сострадания. Любое чувство взаимоотношений с другими людьми основано на архетипе Антропоса; в некотором смысле он является преимущественной персонификацией Эроса.
В еврейской легенде Адам, первый человек и еврейская версия Антропоса, часто описывается как космический гигант. Бог собрал красную, черную, белую и желтую пыль с четырех концов земли, чтобы образовать его. Согласно каббалисту Исааку Лурии, все души человечества были спрятаны в Адаме «как фитиль лампы соткан из многих волокон». В этой традиции тоже изначальный человек есть «Я» целой нации, всего человечества, Он — своего рода групповой дух, от которого все ведут свою жизнь. Это видение коллективной души также объясняет, почему в некоторых Священных Писаниях утверждается, что тело Адама Кадмона состоит из всех заповедей Закона. С психологической точки зрения это означало бы, что личность человечества на этой стадии исторического развития выражает себя исключительно в религиозной традиции. Индивидуум осознает свою индивидуальную внутреннюю Самость, или «вечную личность», только через религиозную традицию, поскольку только эта традиция выражает духовную сущность его или ее существа. Как показал Хельмут Якобсон, египтянин периода Поднебесной (до 2200 г. до н. э.) все еще считал, что он встретил свою несознательную, личную душу только после смерти, в форме так называемой ba души, птичьего существа, что воплотило его истинное внутреннее «Я». Однако в течение своей жизни египтянин чувствовал себя настоящим только как член общины, постольку, поскольку он действовал в соответствии с правилами и законами своей религии.
Только после 2 000 до н. э. египтянин начал осознавать свою индивидуальность более сознательным образом и начал пытаться найти ее в настоящей жизни. Это привело к распространению мистерий Исиды-Осириса, которые слились с другими таинственными культами Средиземноморского региона, имевшими сходные значения. Все они представили некоторые аспекты процесса индивидуации в спроецированной символической форме.