Об отсутствии каких-либо «обид» со стороны патриарха Алексия на «не проголосовавшего» Луку свидетельствует тот факт, что в феврале 1945 года архиепископ Тамбовский Лука за большие заслуги перед Русской православной церковью был награжден правом ношения бриллиантового креста на клобуке[168].
Добавим, что, учитывая авторитет и деловые качества Луки, его продолжали регулярно вызывать на сессии Священного синода. Так, было, например, в октябре – декабре 1945 года. Причем на одном из заседаний Синода, 29 октября, он сделал доклад «о бесчинстве священников, не признающих никакой церковной власти и самовольно совершающих на домах богослужения и требы как в селах, так и в городах». Архиепископ предлагал ввести по епархиям должности «разъездных священников», которые могли бы удовлетворять духовные нужды в тех селах и городах, где нет храмов. Синод признал желательным и необходимым в епархиях «приписать» к кафедральным соборам и зарегистрировать разъездных священников для удовлетворения духовных нужд православного населения, не имеющих возможности посещать храмы[169]. В апреле 1946 года Синод даже принял постановление: «просить Совет разрешить ввести институт разъездных священников», и Совет поддерживал эту идею, но в правительственных кругах ее отвергли.
Патриарх Алексий не прерывал и частной переписки с архиепископом Лукой, внимательно относился к его предложениям по оживлению церковной жизни в стране. Признаем, что какие-то из писем попадали в Совет от патриарха, какие-то перлюстрировались. Все они использовались сотрудниками Совета для подготовки различных справок для Карпова или в партийно-советские инстанции и спецслужбы. Так, в одной из справок, подготовленной помощником Карпова, следующим образом излагались идеи Луки об «оживлении» церковной жизни. Надо признать, что весьма близко к оригиналу, ничего не домысливая и не переусердствовав в желании «доказать» их «контрреволюционный» характер:
«1. Поставить на сессии Синода вопрос о борьбе против корыстолюбия и тщеславия, и честолюбия духовенства. С этой целью надо перестать давать митры священникам, а архиереям – архиепископство. Протоиерейство можно давать только кафедральным [протоиереям];
2. Осторожно рукополагать в духовные степени и добиваться того, чтобы священник участвовал в церковном совете;
3. Обратить особое внимание на аполитичность духовенства, церковь должна признать коммунистический и социалистический строй наиболее подходящим из всех форм государственного управления;
4. Разъяснять, что антирелигиозная политика была исторически неизбежна, политическое угнетение при самодержавии и пороки духовенства способствовали этому;
5. Начать сбор всей антирелигиозной литературы и создать новую апологию двух типов: популярную и более глубокую, научную;
6. Мобилизовать всех художников и иконописцев для ремонта иконостасов и вообще храмов;
7. Пышность церковных служб надо уменьшить и организовать мастерские для изготовления простых холщовых облачений, напечатать церковно-богослужебные книги;
8. Открыть воскресные школы для преподавания основ христианского вероучения лицам после 18 лет»[170].
Отметим, что с идеями религиозного обновления и возрождения архиепископ Лука обращался и к членам Синода, например, к митрополиту Николаю (Ярушевичу), с которым у него установились взаимоуважительные отношения. В письме от 15 июля 1944 года он писал: «Высокопреосвященнейший и дорогой Владыко. Не терпит душа и не могу молчать, видя, что творится в Церкви Божией. О, какая страшная разруха, какой страшный голод духовный, какое множество некрещеных и лишенных христианского погребения, какая беспросветная религиозная тьма! Поскорее, поскорее надо нам, архипастырям, не покладая рук трудиться над восстановлением лежащей в развалинах и пепле Церкви Российской, и покарает нас Господь, если не будем спешить. Страшно, страшно для меня то, что мало будет помощников нам, что так оскудели делатели на ниве Христовой, ничему не научились за 27 лет страшной и великой революции, продолжают мечтать о митрах и набивать карманы и мешки деньгами, не радея о славе Божией!»[171]
А далее Лука излагает пункт за пунктом свой план по активизации церковной жизни в стране. Здесь:
1) массовое открытие в первую очередь тех сельских церквей, что до сего времени оставались неразрушенными и где сохраняются церковная утварь, облачения, книги;
2) строительство новых, деревянных церквей – так называемых «обыденок»;
3) организация мастерских по изготовлению церковной утвари, свечных заводов, иконописных мастерских и налаживание переписки церковных книг, не ожидая, пока станет возможным их печатание;
4) широкий поиск кандидатов в священники среди «простого народа» с предоставлением им минимума богослужебных, богословских и практических знаний, необходимых для священника;
5) открытие воскресных школ для родителей;
6) религиозное просвещение интеллигенции;
7) организация высшего богословского института;
8) борьба с «традиционными пороками и язвами» духовенства;
9) немедленное прекращение награждения священников митрами;
10) борьба с «церковной разрухой» – расколами и самочинием священнослужителей и монашествующих, не признающих патриаршей и архиерейской власти.
Мы можем судить об оценках данного плана со стороны властных инстанций, опираясь на сохранившиеся документы. Так, Г. Ф. Александров, начальник Управления агитации и пропаганды ЦК ВКП(б), ознакомившись с текстом письма Луки, отписал секретарю ЦК ВКП(б) Г. М. Маленкову: «Направляю Вам письмо архиепископа Тамбовского главе Московской епархии, представляющее весьма большой политический интерес. Автор письма архиепископ Тамбовский Лука (Войно-Ясенецкий), доктор медицинских наук, работает главным хирургом в одном из эвакуационных госпиталей г. Тамбова и хорошо известен Наркомздраву РСФСР. В своем письме Войно-Ясенецкий выдвигает широкую программу активизации деятельности духовенства и непримиримой борьбы церковников против материализма. Письмо Войно-Ясенецкого показывает, насколько далеко идут планы некоторых видных деятелей из духовенства»[172].
На протяжении всего времени пребывания Луки на тамбовской кафедре сложными оставались его отношения с председателем Совета по делам Русской православной церкви Г. Г. Карповым. Именно тот – наверное, аккумулируя «недовольство» Лукой на различных партийно-советских уровнях – как-то в беседе с патриархом Алексием в ноябре 1945 года высказал мысль о переводе архиепископа «подальше от Москвы». Это никак не совпадало со стремлением Луки быть «ближе к Москве» как к научному центру. Непонятно, почему всплыло теплое, солнечное, морское слово «Крым». Патриарх, как это обычно с ним бывало в непростых коллизиях, медлил с принятием решения. Узнав о нависшей опасности над своей судьбой, Лука в письме патриарху, а потом и при личной встрече просил не удалять его из Тамбова. А уж если надо непременно сместить, то перевести хотя бы в Одессу, где живет его младший сын. Но, как писал Лука, «патриарх был не властен» и вынужден был уступить приказу «сверху».
В апреле 1946 года архиепископ Лука был вызван в Москву для участия в сессии Священного синода. В ходе заседания Синода он поднял вопрос о передаче верующим мощей святителя Питирима, изъяв их из Тамбовского краеведческого музея. В 1945–1946 годах состоялось несколько возращений святых мощей по просьбе Московской патриархии, а потому и вопрос о мощах Питирима казался вполне разрешимым. С этим предложением Лука ходил и к Карпову. Впрямую никто ни в чем не отказывал, а потому Луке казалось: еще немного, еще чуть-чуть. Но… вопрос положительно будет решен только спустя более сорока лет, в 1988 году!
Мы можем предполагать, что в частном порядке Лука встречался с патриархом Алексием, поскольку в заседании Синода 5 апреля 1946 года патриарх внес предложение «о перемещении Преосвященного архиепископа Тамбовского и Мичуринского Луки и епископа Симферопольского и Крымского Иоасафа – одного на место другого, для пользы службы». Предложение это и было принято[173].
Слухи об устранении Луки с тамбовской кафедры дошли до верующих и епархиального духовенства, которые стали настойчиво хлопотать об оставлении его в Тамбове. В одном из заявлений на имя патриарха Алексия (Симанского) они писали: «Архиепископ Лука, так много сделавший, чтобы своим вдохновенным словом зажечь искры Божьего огня во многих, многих сердцах, бесконечно дорог нам как исключительный проповедник заветов Христа, как добрый пастырь, чуткий и отзывчивый к духовным и телесным нуждам ближних своих. Он ведет нас к светлым и благородным идеалам, и на этом пути мы постоянно чувствуем его наставляющую любящую и крепкую руку. Мы смиренно просим Ваше Святейшество откликнуться на нашу из сердца рвущуюся просьбу, не отнимать от нас нашего беззаветно любимого архипастыря».
Под заявлением в его поддержку собрали тысячи подписей и направили делегацию к патриарху Алексия. Но они опоздали – решение было принято, а пересматривать свои решения патриарх не привык.
19 мая 1946 года Лука выступил с прощальной речью перед прихожанами Покровского храма города Тамбова. Обращаясь к своей пастве, слушающей его со слезами на глазах, он сказал:
«Настал день печальный, день скорби для вас и большой скорби для меня. Вы знаете, как тяжело вам расставаться с детьми вашими; но ведь вам приходится расставаться с двумя, четырьмя, а подумайте, каково мне расставаться со всеми вами – ведь вы же дети мои. Это очень тяжело, это чрезвычайно тяжело…
Какая радость, какая безмерная радость была для меня видеть все новых и новых людей, все новых и новых жителей Тамбова, приходящих в храм сей святый. Люди шли, шли и шли. Господь послал меня сеять среди вас слово Христово. Я сеял, усердно сеял, неленостно сеял. И какая радость, какая безмерная радость была видеть, как мало-помалу возрастают ростки веры Христовой в сердцах ваших. С этой радостью ничто не сравнится. Это высшая награда, которую Господь дает нам, своим служителям, провозвестникам Евангелия. Эта радость безмерна. Но и возрастит Господь их силою Своею. А меня Он посылает на новое место сеять семена Истины. Поэтому не только не скорбите о себе, но порадуйтесь о тех, к кому посылает меня Господь Иисус Христос. Святой апостол Павел в послании к евреям заповедовал всем христианам: “Поминайте наставников ваших”».