Применительно к Православной церкви новый церковный курс должен был вылиться в ее экономическое удушение, правовое ущемление и организационное ослабление.
Партийная директива постепенно обрастала «плотью и кровью». 16 октября 1958 года Совет министров СССР принимает два постановления: «О монастырях в СССР» и «О налоговом обложении доходов предприятий епархиальных управлений, а также доходов монастырей».
Согласно первому, Советам министров союзных республик поручалось: осуществить сокращение монастырских земельных угодий; запретить наемный труд; установить порядок использования монастырями зданий (кроме культовых), находящихся на их территории, только на основании арендных договоров, заключаемых с местными органами власти; кроме того, вместе с Советом по делам Русской православной церкви и Советом по делам религиозных культов им поручалось «в 6-месячный срок изучить вопрос о возможности сокращения количества монастырей и скитов и внести в Совет министров СССР согласованные предложения по этому вопросу».
Патриарх Алексий был вынужден согласиться с Постановлением Совмина СССР «О монастырях в СССР» и разработанным на его основе предложением Совета по делам Русской православной церкви о сокращении в течение двух лет 22 монастырей и 7 скитов. На практике это свелось к волюнтаристским, силовым и бесконтрольным действиям республиканских Советов министров в духе кампаний по закрытию монастырей в 1920-х годах, что порождало конфликты с верующими и духовенством. Уже к августу 1960 года было закрыто 25 монастырей и 5 скитов. Параллельно с закрытием обителей власти закрывали храмы, ссылаясь на «отсутствие верующих». Только за 1959 год сняты с регистрации более трехсот церквей и молитвенных домов.
Согласно второму постановлению – «О налоговом обложении доходов предприятий епархиальных управлений, а также доходов монастырей», резко увеличивалась отпускная цена на свечи, что столь же резко увеличивало размеры взимаемого с доходов свечных мастерских налога; устанавливались повышенные ставки налога с земельных участков, находящихся в пользовании монастырей, а также отменялись ранее установленные для монастырей льготы по налогу со строений и земельной ренте. На патриархию обрушился поток писем и телеграмм от духовенства и верующих, в которых они сообщали, что из-за отсутствия у них средств местные власти грозят закрытием церквей и монастырей. Патриарх распорядился, чтобы монастырям и церквам, чье положение было особо отчаянным, переводились деньги со счета патриархии.
Напряженно складывались в новых условиях отношения между уполномоченными и правящими епископами. Во время встреч с Карповым в 1958–1959 годах патриарх жаловался на действия многих уполномоченных. По его данным, они грубо вмешивались во внутрицерковную жизнь, требовали прекращения колокольного звона в церквах, отбирали у священников регистрации, не уведомляя епископов, не разрешали епископам совершать поездки по епархиям и т. д. Патриарх говорил в Совете о многочисленных донесениях епископов, «из которых некоторые считают для себя невозможным работать в контакте с уполномоченными».
Следующим ударом по церкви стало постановление ЦК КПСС от 13 января 1960 года «О мерах по ликвидации нарушений духовенством советского законодательства о культах».
6 февраля 1960 года постановлением Совета министров СССР с поста председателя Совета по делам Русской православной церкви был смещен Г. Г. Карпов, а на его место назначен В. А. Куроедов. Новый председатель провел первое заседание членов Совета только 23 февраля. Оно продолжилось и на следующий день, 24 февраля. Стенограмма красноречиво отражает совершенно иную, чем при Карпове, атмосферу работы Совета. Новые задачи, новые подходы к их решению, новые установки и методы работы – все свидетельствовало о готовности председателя реализовать указания свыше и исправить «ошибки» прежнего руководства. Обращает на себя и тональность принятых формулировок («вызовем тех епископов, где больше нарушений законодательства, тех, кто больше сопротивляется»), и масштаб намечаемых мероприятий по реализации партийного постановления («речь должна идти о больших мероприятиях на длительный период времени»).
Совет разработал обширный план «больших мероприятий». В числе их были подготовка проекта инструкции по применению законов и постановлений правительства СССР, касающихся религиозных культов; подготовка «соответствующих изменений в законодательство о религиозных культах и в Положение о Русской православной церкви»; предложения в ЦК КПСС «по вопросу сокращения духовных семинарий»; и т. д. и т. п.
В апреле 1960 года было проведено всесоюзное совещание уполномоченных. Весь доклад В. А. Куроедова был посвящен нарушениям духовенством законодательства о культах. К ним были отнесены: благотворительная деятельность церкви, строительство и покупка домов и приобретение автотранспорта духовенством и общинами, отправление религиозных треб на дому, единовластие священника в общине – словом, все то, что в 1940-е и первую половину 1950-х годов было разрешено особыми постановлениями и распоряжениями правительства и что было естественным для нормальной деятельности православных общин и обеспечивало религиозные потребности верующих граждан. Досталось и прежнему руководству Совета, которое обвинялось в «попустительстве церковникам». Самым наглядным свидетельством жизнедеятельности Русской православной церкви являлось большое, с точки зрения власти, количество храмов и молитвенных домов. Председатель Совета Куроедов, выступая перед уполномоченными, сетовал: «…у нас в ряде областей и республик имеется слишком большая сеть церковных учреждений, не вызываемая никакой практической надобностью». Для «борьбы с излишками» Совет запланировал следующие меры:
а) закрытие незарегистрированных храмов;
б) сокращение числа так называемых «затухающих» приходов, не имеющих постоянного священника и в силу этого не проявляющих особой религиозной активности;
в) сокращение сети «приписных» церквей, то есть обслуживаемых наезжающим священником;
г) объединение приходов, расположенных на небольшом расстоянии друг от друга.
Первая встреча В. А. Куроедова с патриархом Алексием состоялась 11 марта 1960 года. На ней церковному руководству было рекомендовано «принять решительные меры к устранению нарушений духовенством законодательства о культах и недопущению этих нарушений в дальнейшем». Патриарх соглашается, и 22 марта Синод принимает постановление «Об укреплении церковной дисциплины в епархиях, благочиниях и приходах». По этому же вопросу в апреле – мае 1960 года в Совет были приглашены 13 архиереев, которые, с точки зрения Совета, допускали наибольшее число нарушений законодательства о религиозных культах. С остальными поручено было уполномоченным провести «воспитательную работу» в рамках инструктивного письма Совета «О порядке и характере проведения бесед с правящими архиереями и благочинными по фактам нарушений духовенством советских законов».
Некоторые архиереи соглашались с наличием нарушений законодательства о культах со стороны духовенства и сами под тяжким давлением власти принимали меры к ограничению деятельности церковных общин и монастырей. Однако отдельные архиереи «усиление контроля» расценивали как вмешательство в церковные дела. В отношении них началась работа с целью «пресечения дальнейшей деятельности». Архиепископы Ташкентский Ермоген (Голубев), Львовский Палладий (Каминский) «по рекомендации Совета» были отстранены от управления епархиями; был арестован и приговорен к трем годам тюрьмы по весьма сомнительному обвинению в «неуплате налогов» архиепископ Казанский Иов (Кресович); за столь же бездоказательные обвинения в «растрате церковных денег» арестован и осужден на восемь лет архиепископ Черниговский Андрей (Сухенко).
В мае 1960 года, не отставая от общей линии, рапортовал в Москву о своей работе по «ограничению деятельности церкви» и уполномоченный по Крымской области А. Гуськов:
«…Выполняя постановления ЦК КПСС и ЦК КП Украины “О ликвидации нарушений духовенством советского законодательства о культах”, мной были проведены с архиепископом Лукой три беседы. В беседах я широко использовал местные факты нарушений советского законодательства по культам по Крымской епархии как правящим епископом, так и священнослужителями.
Более активно и наступательно мной стала проводиться работа по этим же вопросам с секретарем епархии, благочинными, священниками, с церковными исполнительными органами и активом верующих, с которыми мне приходится, по роду моей службы, встречаться.
Мое настойчивое требование и неуклонное выполнение советского законодательства, начиная с Луки и кончая исполнительными органами церковных общин, а также предупреждение некоторых церковнослужителей, церковных советов и ревизионных комиссий обозлило не в меру властного, самолюбивого, деспотичного старика, иногда теряющего здравый рассудок, Луку, возомнившего себя, пользуясь прошлыми заслугами доктора медицинских наук, лауреата Сталинской премии, удельным князьком Крымской епархии.
…Немаловажное значение к ухудшению взаимоотношений с Лукой послужило и то, что за пять месяцев 1960 г. в Крымской области сняты с регистрации 3 церковные общины, с тремя церковными общинами расторгнуты договоры и предложено им подыскать соответствующие помещения для молитвенных целей.
…За нарушение советского законодательства сняты мной в мае месяце 1960 г. священники Кокорев из с. Мазанка и Попов из г. Сак. Предупреждены за нарушение советского законодательства священники Фирковский из г. Белогорска, Паршинцев из г. Бахчисарая, секретарь епархиального управления, он же настоятель Евпаторийского собора Рыхлицкий и бывший секретарь епархиального управления, ныне настоятель Благовещенской церкви г. Симферополя Карвовский.
Все это, вместе взятое, вызвало бурную реакцию Луки, рассматривающего эти вполне законные действия как гонение на религию со стороны уполномоченного и местных органов власти. И как бы венцом всего явилось разоблачение уполномоченным незаконного приобретения для епархии двух легковых автомашин на подставных лиц, на которых в госавтоинспекции и были зарегистрированы эти автомашины»