Однако Моргнеуморос, к ее удивлению, тоже заговорил на этом зубодробительном наречии – хотя и с большим трудом, делая долгие паузы между словами. В ответ туземец обрушил на него настоящий поток клацаний и щелканий, поминутно втягивая носом воздух.
– Он говорит на шаконском, – наконец произнес Моргнеуморос. – Шаконы были одним из нацменьшинств – их предки жили в Хайгонде еще до того, как сюда приплыли наши предки.
– Типа коренных американцев?
– Слушайте, я ничего не знаю о вашем мире, – поморщился мутант. – Не нужно все время спрашивать меня о вещах, о которых я никогда не слышал.
– Извините. Так что – хайгондийского этот шакон не знает?
– Не знает, как видите.
– Но вы шаконский знаете?
– Очень плохо. На уровне «здравствуйте-спасибо». Но общий смысл понимаю.
Подземный шакон терпеливо стоял на месте, явственно подергивая огромными ушами. Кажется, он тоже изо всех сил старался понять, о чем говорят его новые знакомые.
– Костлэглелгк, – наконец клацнул он. – Силькс ишщклк кскск льксклдз кск. Лекеськск[110]?
– О чем он говорит? – спросила Ванесса.
– Я плохо понял, – пожал плечами Моргнеуморос. – Кажется, что-то о магазине[111].
– О магазине? – оживилась девушка. – У них тут есть магазин?
– Думаешь, мы там найдем что-нибудь полезное? – скептически поинтересовался Креол. – Чем они тут могут торговать – земляными червями?
– Но посмотреть-то в любом случае можно. Я бы сейчас не отказалась от смены одежды.
– Какая тут может быть смена одежды? Этот грязный слепец одет в гнилую тряпку. И на нем растет плесень!
– Может быть, это особенность их культуры. Прояви толерантность. Мы с удовольствием заглянем в вашу деревню! – громко и медленно сказала Ванесса шакону, зачем-то помогая себе жестами.
Для верности она повторила эту фразу на английском, китайском, испанском и шумерском. Разумеется, шакон не понял ни единого слова, но слушал очень внимательно. А вот оживленная жестикуляция Ванессы почему-то вызвала у него беспокойство – хотя он совершенно точно не мог ее видеть.
Моргнеуморос поддержал Вон. Ему не хотелось признаваться, но он окончательно заблудился в этих катакомбах. Блуждать вслепую можно еще многие часы и даже дни – гораздо лучше будет попросить помощи у местных.
Деревня подземельных шаконов выглядела… скромно. Она разместилась на нескольких станциях метро и еще каких-то подземных сооружениях, соединенных в единое целое множеством нор.
Шаконы сновали вокруг, как личинки в гнилом мясе – то и дело из какой-нибудь трещины выныривал очередной заплесневелый уродец. Они очень легко переходили от ходьбы к ползанию на карачках и даже извиванию на змеиный манер, протискивались в самые узкие щели и свободно ориентировались в кромешном мраке. Среди них явно не было ни единого зрячего – зато слух и обоняние у этого народа обострились до нечеловеческого уровня. Одежды не носил почти никто – только в руках многие сжимали нечто вроде самодельных скребков.
Трудно сказать, чем эти несчастные здесь питаются. Вероятно, всякой пещерной дрянью – грибами, насекомыми, мелкими подземными зверушками. А судя по рисункам, испещряющим стены, в здешних катакомбах водятся и крупные животные. Нарисовали их несомненно шаконы – хотя и непонятно, зачем это понадобилось слепцам.
Их самозваный провожатый остановился на небольшом перекрестке, когда-то бывшем просторным залом. Теперь его превратили в жилой квартал, расчертив на «клетки» множеством железных листов. Некоторые двери уже приоткрылись, из них высовывали любопытные носы дети. Ванесса с содроганием заметила, что они тоже совершенно слепые. Свет, вторгшийся в это царство тьмы, озарял худые белые лица, покрытые грязью, сконью и плесенью. Словно отвернул придорожный камень и обнаружил под ним клубок извивающихся червей.
– А у меня даже конфет нет, – мрачно произнесла девушка. – Дорогой, сделай мне немножечко шоколаду, а?
– Я не собираюсь тратить ману на прикармливание мелких крысенышей! – возмущенно ответил Креол.
Ванесса посмотрела на него с укоризной. Ругаясь и бурча, Креол все-таки начертил на земле круг и принялся бубнить заклинание, производящее шоколад. Несколько крупных темно-коричневых брусков наполнили смрадное подземелье ароматом, какого здесь еще не обоняли.
Но что ужасно Ванессу удивило – дети отворачивались от шоколада, зажимая нос. Она несколько минут уговаривала ребятишек хотя бы попробовать, однако те шарахались так, будто их пытались напоить касторкой. Лишь двое храбрецов неохотно согласились откусить по кусочку, но первый чуть-чуть пожевал и сразу выплюнул, а второй все же проглотил, но наотрез отказался от добавки. И лицо сделал такое, словно его сейчас стошнит.
Ванесса даже заподозрила, что Креол из вредности придал шоколаду неприятный вкус. С легкой опаской она откусила сама – нет, очень даже съедобно.
– И что им не понравилось? – грустно спросила Вон, по-беличьи грызя коричневый брусок. – Дети, не любящие шоколад… паноптикум какой-то.
Креол гневно сопел, но ничего не говорил. Хотя на языке у него вертелось множество слов по поводу бесцельной растраты маны и несусветной глупости его ученицы. Вчетвером они столько шоколада не съедят, а запасаться впрок бессмысленно – магически созданная пища исчезает через несколько часов.
Какой вообще смысл кормить чужих детей?! Пусть радуются, что их не бьют!
Моргнеуморос, все это время беседовавший с провожатым, повернулся к иномирянам и сообщил, что отлучится на несколько минут. Судя по тому, что он понял из шаконского клацанья и щелканья, в одной из этих лачуг обитает древний мудрец, говорящий на «языке верхних». Мудрец очень стар и болен, поэтому сам подойти не может – но если кто и объяснит дорогу наружу, то только он. Остальные шаконы боятся жаркого солнца и открытого пространства – они прожили в подземельях сто лет, их тела необратимо изменились, и теперь они не смогут переселиться на поверхность, даже если захотят.
Услышав о болезни шаконского мудреца, лод Гвэйдеон решил составить Моргнеуморосу компанию. Быть может, целительные силы паладина укрепят здоровье несчастного старца.
А Креол с Ванессой остались стоять на «городской площади». Маг равнодушно ковырял в носу, Ванесса безуспешно пыталась накормить слепых детишек шоколадом. Те по-прежнему брезгливо фыркали и разбегались, забрасывая «клкхаск алкшкшк эк»[112] насмешливым клацаньем.
В отличие от детей, взрослые шаконы на глаза чужакам не показывались – возможно, сейчас их не было дома. Только из некоторых лачуг выглядывали старики – удивительно дряхлые, еле ползающие, сплошь изборожденные морщинами, покрытые плесенью так, что не оставалось живого места. Креол с Ванессой ужасно бы поразились, узнав, что большинству этих развалин нет и сорока лет.
Старикам шоколад тоже не понравился.
– Клкыскск[113]… – робко окликнули мага с ученицей.
Креол бросил рассеянный взгляд на источник звука. Это оказался один из шаконских стариков – сгорбленный, трясущийся, но в сравнении с остальными довольно бодрый. Он стоял возле приоткрытой двери, ведущей в какое-то просторное помещение.
– Ученица, спроси, чего ему надо, – высокомерно бросил Креол.
– А у самого язык отвалится? – приподняла брови Вон.
– Этот червь слишком убог и ничтожен, чтобы я до него снисходил. Для такой низкой работы у меня есть ты.
– Знаешь, а тебе следовало бы радоваться, что я тебя терплю, – задумчиво произнесла Ванесса. – Черт, да я вообще удивляюсь, что и кроме меня находятся люди, которые тебя терпят!
– Не понимаю, о чем ты говоришь, – сделал каменное лицо Креол. – Мое общество и речь приятны для всякого человека, ибо окружающие меня могут невозбранно наслаждаться светом моего величия и плодами моей мудрости.
– Да, это тот еще кайф…
– Алкскин ишщхт… – снова подал голос шаконский старик. – Хенглс клкщк кедек иззгд лк. Икслк лк акскшщк кс[114].
– А, так вы торгуете сувенирами! – догадалась Ванесса, заметив в руках у старика несколько глиняных фигурок. – А посмотреть можно?
Кажется, дряхлому шакону очень польстило такое внимание со стороны девушки. Он засиял, широко улыбаясь гнилозубой улыбкой, и заковылял в сторону, распахивая дверь пошире.
– Кыщкшк! – радостно воскликнул он. – Ликск ищшкнк эльксктк искск, тинклак мас ксксшсшсщщ, хт? Кльгзыг кшкс эскск исксшк, элльк Тхсахск[115]!
– А, так это и есть ваш магазин? – обрадовалась Ванесса, заглядывая внутрь. – Здорово! Мы с удовольствием зайдем и посмотрим, спасибо.
Внутри оказалось темно, как и во всей шаконской деревне. Креол, не проявивший особого интереса, замешкался где-то позади, и Ванесса замерла на пороге, безуспешно пытаясь хоть что-нибудь разглядеть. Разглядеть она не разглядела ничего, зато услышала множественный шорох.
– Кскалакскс? – спросил шакон. – Клкк изксклькльк ксксшсшсщщ пскшщ укс тктк[116]!
– Вы правы, какое-то очень подозрительное шуршание, – согласилась Ванесса. – У вас тут что, паразиты завелись? Дорогой, ну подсвети же мне!
Креол неохотно переступил порог, и помещение озарилось магическим светом. Подземельные шаконы явно стаскивали сюда все самое ценное, украшая это место с любовью и тщанием. Вдоль стен выстроились старинные статуи – в том числе из благородных металлов. Пол сплошь уставлен драгоценной утварью – чашами, блюдами – и не пустыми, а полными мяса и молока. Одному богу известно, откуда шаконы достали под землей молоко.
А еще пол под ногами… шевелился. Все свободное пространство заполняли крысы – не крысотараканы, а самые обычные черные крысы. Они копошились под ногами живым ковром, по-хозяйски переползали через ноги пришельцев, смаковали выставленное на блюдах угощение – и не выказывали ни малейшего страха перед людьми.