– И сказал С’ньяк – да будет Тьма! – горячо шептал он. – И стала Тьма. И увидел он, что это хорошо, и удалился от дел. А без его великомудрого присмотра все, разумеется, пошло по пи…
– Что ты несешь, смрадная отрыжка Ктулху?! – процедил Креол, зажигая Ага Масс Ссарату.
Вот сейчас бы использовать Свет Зари. Заставить это облако вспыхнуть, садануть по бывшему богу-демону чистым Светом!
Увы, Свет Зари – медленное заклятие. Ему нужно время на подготовку, нужно хотя бы несколько минут спокойного речитатива.
Саккакх точно не даст ему этих минут.
– Знаешь, я ведь был там, – сдавленно хохотнул Саккакх. – Видел рождение Лэнга. Я присутствовал при том, как С’ньяк перенес наш мир сюда, в Бездну. Я последний из тех, кто при этом присутствовал, – все остальные давно уже в могиле… Был еще полукровка Йог-Сотхотх, но он тогда был ребенком. Маленьким хвостатым уродцем. Да я и сам был еще совсем мальчишкой. Я был ассистентом С’ньяка… помогал ему в работе.
– Помогал?.. Ты?.. Ему?.. – с трудом выговорил Креол.
Дышалось все труднее – Тьма обволакивала со всех сторон. Только колдовские щиты позволяли магу оставаться живым и в сознании – но они лопались быстрее, чем он успевал их возобновлять. Даже продолжающая пылать Печь Гибила стала не видна за этой чернильной мглой.
– Помогал, – повторил Саккакх. – Помогал, потому что восхищался им. Восхищался этим чокнутым старым пердуном, который не мог завязать себе шнурки, но брался решать судьбы миров. И ведь я его тогда отговаривал. Я ему сто раз говорил, что ни к чему хорошему это не приведет. Мы были Древними. Мы были богами. И мы хотели возродить угасающую цивилизацию. Склеить осколки. Но мы ошиблись. Сделали то, чего не следовало делать. И видишь, до чего мы в итоге докатились? Видишь, во что я в итоге превратился? Нас, Древних, в конце концов осталось всего два с половиной! Я, С’ньяк и Йог-Сотхотх! И больше уже никогда не появится! С’ньяк умер, я… тоже умер, а Йог-Сотхотх… он полукровка, он бесплоден… наверное.
– А как ты… собираешься размножаться… отрыжка Нергала? – невольно хохотнул Креол. – Женщин-то у вас нету совсем!
– Да каких еще женщин? – фыркнул Саккакх. – Мы, Древние, однополы. Мы почкуемся. А эта ваша возня с засовыванием друг в друга всяких органов… такая мерзость… удивительно, что вас не тошнит, когда вы это делаете!
– И каким же образом тогда… Йог-Сотхотх полукровка?! – прохрипел Креол, бешено ища в клубах Тьмы знакомую ауру.
– Да он эксперимент. Искусственно выведенный уродец. Наполовину Древний, наполовину… дерьмо какое-то. Маразматик С’ньяк намешал коктейль из генов, вытащил из чана несусветную [цензура], похожую на искореженного бескрылого Древнего с [цензура] червяка… и эта [цензура] теперь правит нашим миром. Именно в тот момент я впервые и подумал – надо валить от этих идиотов… В конце концов я не выдержал окончательно, послал их всех куда подальше и перебрался на Каабар… там климат был получше. Но от судьбы, похоже, не уйдешь… дурацкая судьба. Многие смертные в нее верят… смертные вообще глупы. Ты вот веришь в судьбу, смертный?
– Я верю… в себя!!! – ринулся вперед Креол.
Он активировал Доспех Света и ударил почти вслепую, ориентируясь только на ауру. Та почти совсем слилась с этим облаком разведенной Тьмы, но в одном месте все же была особенно густа – и туда именно Креол и бросился.
Цепи захлестнули что-то живое и мягкое. Послышался сдавленный всхлип. Креол не был уверен, чей он – Троя или Саккакха.
Да и какая разница?
– Кипи! Кипи! Гори! Гори! – закричал Креол, концентрируясь только на объекте, не видя и не слыша ничего другого. – Утук Хул Та Ардата!
Доспех Света стремительно слабел, рассеивался. В любой миг Тьма могла прорваться к живому телу и превратить Креола… во что-нибудь. Скорее всего, в пепел или вонючую слизь. Однако иные после этого ухитряются выжить – и Мардук великий, сколь кошмарна такая жизнь!
Вот и последнее слово заклинания. Саккакх уже ничего не говорил – только бессвязно выл. Противодемонические цепи обессилили его, обездвижили. Время от времени наружу прорывался Трой – и Креол слышал грязные ругательства.
– Именем Мардука! – скандировал Креол. – Именем Пятидесяти его Имен! Изгоняю тебя! Изгоняю из этого тела! Изгоняю из этого мира!
– Но твою наложницу я все-таки убил, дядюшка! – безумно захохотал Трой. – Дважды! Дважды!! Два-а-ажды-ы-ы!!!
– И я должен был убить тебя уже после первого раза!!! – проревел Креол, всем телом наваливаясь на посох.
После этого Доспех Света вспыхнул в последний раз и погас.
Креол почувствовал, как меркнет сознание.
Глава 26
В этот день Торай Жизнь, как и во все предыдущие, работал в госпитале. С тех пор как владыка Креол отбыл в Лэнг, ему приходилось особенно трудно. Пациентов меньше не становилось, а вот изрядную часть персонала у него отняли. Не говоря уж о тех, кто погиб во время иххарийской бойни.
От Мурока помощи ждать не приходилось. Этот жизнерадостный старичок редко снисходил до страждущих и болящих. Он был всецело поглощен каким-то новым гомункулом – громадным комком меха, способным летать безо всяких крыльев.
– Вы уверены, что я ничем не больна, повелитель? – с тревогой спросила сидящая на стуле пациентка.
– Вы здоровы, – коротко ответил Торай. – Одевайтесь.
Эта девица являлась к нему на прием уже в четвертый раз. Всегда жаловалась на сильные боли в груди и настаивала на пальпации. Тораю хватало беглого взгляда на ауру, чтобы выдать безошибочный диагноз, но пациентка почему-то оставалась недовольна.
Потом Торая вызвали устранять последствия массовой драки. Даже не драки – побоища. На площади Святого Духа (бывшей Черного Козла) столкнулись два старых однополчанина, из ветеранов каридошской кампании. Встрече они поначалу обрадовались, облобызались, разговорились, но были неприятно удивлены расхождением в политических взглядах. Один оказался убежденным креоловцем, считавшим смену строя несомненным благом. Другой не мог слышать о проклятых оккупантах и не желал видеть на Серой Земле кого-либо, кроме серых.
Поскольку оба были уже изрядно под хмельком, беседа быстро переросла в спор, спор – в ссору, а ссора – в драку. Очень шумную и безобразную драку. У обоих нашлись сторонники, многие пожелали вмешаться, так что совсем скоро дело дошло до кровопролития.
И теперь Тораю Жизнь приходится латать этих вздорных баранов.
Политика. Алкоголь. Торай ненавидел и то и другое.
Особенно политику. Против алкоголя он ничего не имел – пусть себе плещется в бутылке.
Главное, чтобы никто не пытался его пить.
Торай равнодушно посмотрел на очередного воющего громилу. Вывих бедра. Такими мелкими травмами должны заниматься медсестры.
– Успокойтесь, – холодно произнес целитель, ощупывая распухшую ногу.
– Чо ты!.. – прогундел пьяница. – Ты… ты того!.. пусти!..
Торай закатил глаза, поднял пациента, как соломенную куклу, и легонько встряхнул. Двумя быстрыми движениями он вправил бедро, влил в поврежденный участок толику праны и брезгливо вымыл руки.
– Следующий! – крикнул Торай.
И тут перед ним появился колдовской мираж. Иллюзорный двойник Гвена Зануды сбивчиво выкрикнул:
– Повелитель Торай, прошу вас немедленно прибыть в Цитадель!.. Повелитель Торай!..
– Кто болен? – коротко спросил Торай.
За чем-либо иным его с такой срочностью вызвать не могли.
– Болен?.. – нервно хохотнул Гвен. – Никто не болен, совершенно никто!.. Повелитель Торай, повелительница Ванесса убита!
– Вызывайте Мурока, если еще не вызвали, – приказал Торай. – Я иду.
Не тратя зря времени, он вышагнул прямо в окно кабинета. Приземлившись на растрескавшийся асфальт, колдун ринулся вперед, на бегу срывая плащ. Тот имел досадную привычку путаться в ногах, когда Торай спешил по срочному вызову.
По дороге он мчался быстрее рокушского рысака, перепрыгивал через двух– и даже трехэтажные здания. Но все же Мурок прибыл раньше него – и Торая встретил его опустошенный взгляд.
Ванесса Ли лежала без кровинки в лице. Диагноз ясно читался уже по ауре – смерть. Вторая в Совете Двенадцати была полностью, необратимо мертва.
– Никогда раньше не сталкивался с таким заклинанием, – тихо произнес Мурок, приподнимая веко Ванессы. – Это тело… больше не способно пребывать в живом состоянии. Не осталось ни капли праны. Все астральные нити оборваны. Здесь мы бессильны.
– Я все-таки попытаюсь, – засучил рукава Торай.
– Пытайся, но твои усилия пропадут даром.
Вокруг толпились слуги, стража, придворные. Кто-то не скрываясь плакал – повелительницу Ванессу многие любили. Гвен Зануда заламывал руки – он уже представил, какое лицо будет у владыки Креола.
– Единственное, что можно попробовать сделать, – вырастить для нее гомункула-копию, – задумчиво молвил Мурок, разглядывая собственные гладкие ладошки. – На основе ее клеток.
– Это нужно было делать еще при жизни, – проворчал Торай. – Незрелый гомункул отторгнет душу оригинала, а пока он созреет, пройдут годы.
– Да, к тому времени почти наверняка будет слишком поздно, – согласился Мурок. – Но это единственный вариант, который имеет некоторые шансы на успех.
Торай промолчал. Он проводил тест за тестом и все сильнее закусывал губу. Диагноз Мурока полностью подтверждался.
Но все же он пока не собирался сдаваться.
– Подготовьте операционную, – приказал великий целитель. – Скальпель и наноплазм. Пусть останутся только ассистенты, остальные – вон отсюда.
Стоящая в тенях Ванесса Ли кисло усмехнулась. Интересно, относится ли это и к ней? Она-то уж точно не ассистент.
Смотреть на свое прежнее тело было… странно. Странно и немного грустно. К тому же Ванессе было неприятно, что в ее бренной оболочке так бесцеремонно копошатся Торай с Муроком.
Хотя не очень-то они энергично копошатся. Мурок явно уже смирился и продолжает работу только для очистки совести. А Торай… на него просто больно смотреть. Не так давно он сам был на пороге смерти и все еще не оправился до конца. Вялый, безжизненный. Руки движутся механически, как у заведенного автомата.