Взмахом руки архимаг дезактивировал сосуд для ясновидения, затем медленно повернулся к своей демонической служанке. Стоя у него за спиной, Марилит смотрела на него с высоты своего гигантского роста. Обнаженный торс женщины из расы людей блестел от пота, груди вздымались, пальцы шести рук крепко вцепились в мечи.
– Эта битва так прекрасна, – мечтательно произнесла Марилит. Она как будто просила прощения, но у Громфа по спине пробежал холодок – ему стало не по себе.
– Ты пришла сюда на мой зов, – произнес он угрожающе.
– Да, хозяин.
– Хозяин… – повторил он. – Пока ты ползаешь по улицам Мензоберранзана, я твой хозяин. И больше не вздумай спорить со мной.
Марилит поклонилась и опустила клинки.
– Если я прикажу тебе уходить, ты снова окажешься в изгнании и в ближайшие сто лет не сможешь покинуть Бездну, – напомнил ей Громф. – Теперь только мне известен секрет слияния двух форм магии, позволяющий обойти древний закон.
Марилит кивнула:
– Да, хозяин.
– Так ты этого хочешь?
Демоница подняла голову, и на лице ее появилось выражение тревоги:
– Нет, хозяин! Прошу, умоляю, скажи мне, кого надо убить!
Громф рассмеялся.
– В свое время, – пообещал он. – В свое время.
Движение за окном привлекло его внимание, и он успел вовремя обернуться и увидеть шар горящей смолы, который пронесся по воздуху и скрылся из виду. Подойдя к перилам, маг заметил, что шар рухнул на землю среди толпы демонов, сражавшихся перед воротами Дома Баррисон Дел’Армго. Судя по траектории, шар прилетел вовсе не из дворца Мез’Баррис.
Какой-то другой Дом пришел на помощь Второму.
Однако Второй Дом не нуждался в помощи. Сражавшихся демонов стало уже гораздо меньше, десятки изувеченных, обугленных трупов валялись на мостовой, под неприступной стеной дома Баррисон Дел’Армго.
Но тем не менее члены какого-то другого Дома сочли нужным вмешаться и задействовали одну из своих военных машин.
Громф понял, что этот поступок являлся символическим. Шар, брошенный катапультой, не представлял практической ценности – это было послание.
– Заговор? – прошептал архимаг.
Впрочем, мудрый старый Громф Бэнр не удивился этому, точно так же, как не удивился сражению между верховными демонами.
– Арак-Тинилит или верховная жрица Дома Бэнр? – издевательски произнесла Ивоннель своим писклявым детским голоском.
Минолин Фей давно уже перестала удивляться, слыша, как годовалый ребенок говорит, словно взрослая женщина, и тщательно обдумала свой ответ.
– Ну?! – нетерпеливо воскликнула девочка.
Что ты хочешь услышать от меня? – ответила Минолин Фей вопросом на вопрос. В горле у нее пересохло, но все же она осмелилась продолжить: – Ты хочешь узнать, что я предпочитаю?
– А зачем я, по-твоему, спрашиваю?
– Я подумала, что ни первый, ни второй пост не…
– Значит, тебе следует подумать еще, перебила ее девочка. – В конце концов, и на первом, и на втором посту мне понадобится женщина, способная думать.
«Сплошные оскорбления и угрозы, – подумала Минолин Фей, – и уже далеко не в первый раз». От своей маленькой дочери она слышала только издевательства и колкости. Особенно больно ранили ее намеки на недостаточно высокое происхождение. Минолин, по рождению не принадлежавшая к роду Бэнров, считала эти замечания самыми жестокими насмешками.
И все же…
– Верховная жрица, – произнесла она, не осмеливаясь промолчать; затем подумала, что ее перспектива прожить долгую жизнь будет гораздо более радужной, если она останется на стороне Ивоннель. В случае ухода из Дома Бэнр в Академию она станет основной мишенью тех, кто не примет этого ребенка в качестве Верховной Матери. Наверняка смена власти будет сопровождаться беспорядками и гражданской войной.
– Отлично, – сказала девочка. – Я думала о том же. Сос’Умпту, если она доживет до того дня, когда я стану здесь править, сослужит хорошую службу Дому Бэнр в Арак-Тинилит. Если бы я поместила ее рядом с собой, а тебя отправила в Академию, это навело бы твою мать на мысль о том, что она по-прежнему может тебе приказывать.
На лице ребенка в этот момент появилась ласковая улыбка. Минолии Фей почувствовала, как сердце ее дрогнуло, и ей внезапно захотелось подбежать к Ивоннель, прижать ее к груди и осыпать поцелуями.
– У меня нет желания уничтожать твой Дом, – продолжила девочка, вернув Минолин Фей к реальности.
Материнские чувства мгновенно испарились. Минолин Фей поняла, что она вела себя как глупый ребенок, который протягивает руку, чтобы погладить мурлычущую домашнюю кошку, а животное в ответ скалит острые зубы и выпускает когти.
Но затем, прежде чем Минолин Фей успела до конца осознать, что Ивоннель играет с ней при помощи магии, ей снова захотелось сжать свою маленькую дочь в объятиях.
– Ты должна убедиться в том, что Мать Биртин это понимает, – сказала девочка, и растерянная Минолин Фей не сразу сообразила, о чем идет речь.
– Понимает, что ты не желаешь зла ей и ее Дому? – Да. Ее Дому, то есть твоему.
– Нет, – возразила Минолин Фей, не подумав.
В тот же миг ее охватил тошнотворный ужас, и мысли ее смешались.
– Нет?
Теперь я принадлежу к Дому Бэнр, – пролепетала она.
– Но не Фей-Бранш?
– Бэнр! – заявила Минолин Фей.
– И кому ты служишь, Минолин из Дома Бэнр?
– Верховной Ма… Минолин Фей вздрогнула, услышав собственный машинальный ответ; в разговорах с этой девочкой следовало быть осторожнее.
– Для всех я верная служанка Верховной Матери Бэнр, – попыталась она объяснить, используя титул без имени, пытаясь выиграть время, чтобы найти выход из положения.
– И как же ее зовут? – спросила коварная девочка.
Минолин Фей провела языком по внезапно пересохшим губам. Она почувствовала, что ее загнали в угол. Насколько ей было известно, Квентл пока еще пользовалась благосклонностью Ллос, и поэтому ей по закону принадлежал титул Верховной Матери Бэнр. Может быть, это злобное маленькое существо испытывает ее, а затем, если она ответит неверно, сообщит Квентл о ее кощунстве?
А может быть, Ивоннель уничтожит ее, если она заявит о своей преданности Квентл? Дочь Биртин Фей не питала никаких иллюзий относительно собственного ребенка. Несмотря на то что на вид Ивоннель была крошечной девочкой с ангельской внешностью, Минолин не сомневалась, что эта крошка, обладающая знаниями Ивоннель Вечной, с легкостью может превратить ее в прах.
– Иво… Верховная Ма… – начала она заплетающимся языком, и злобная девчонка издевательски ухмыльнулась. – Та, которую Госпожа Ллос сочтет достойной занимать пост Верховной Матери Мензоберранзана, – наконец торопливо пробормотала несчастная Минолин Фей.
– Твоя госпожа – Верховная Мать Квентл Бэнр, – сказала Ивоннель.
Со зловещей ухмылкой, которая была так характерна для нее и которая так пугала Минолин Фей, понимавшую, до какой степени коварна и хитра эта маленькая девочка, Ивоннель закончила:
– Пока что.
Глава 12Голос древнего бога
Кэтти-бри опустилась на корточки возле черного камня и осторожно провела пальцами по алым линиям, испещрявшим поверхность подобно кровеносным сосудам. Там, под черной коркой, лава еще не остыла. Несмотря на защитное действие кольца, женщина чувствовала жар расплавленной породы, чувствовала могущество, заключенное внутри. У нее возникло ощущение, будто она прикоснулась к самому Предвечному, что эта «лужица» до сих пор связана с огненным существом, что в ней пульсирует энергия Предвечного, его мощь. Еще можно было ощутить угрозу катастрофы, которую замышляла огнедышащая тварь.
Женщина приложила ухо к камню и негромко позвала, а затем прислушалась к далекому голосу древнего создания.
Спустя некоторое время она открыла глаза, и ей стоило огромного труда сдержать изумленный возглас и унять сердцебиение: контакт с Предвечным ошеломил женщину ничуть не меньше, чем общение с богиней Миликки. Могущество, мудрость, сила этого существа показались ей безграничными. Подумать только, ведь большинство видит лишь его жестокость, первобытную ярость, считает его каким-то вулканом, бездушным, не обладающим сознанием, каким-то природным катаклизмом, вроде мощного торнадо или урагана.
Но нет! Кэтти-бри давно уже догадывалась об обратном. Сейчас она окончательно убедилась в том, что этот Предвечный – сверхъестественное разум ное существо, что он обладает энергией и магическими способностями, недоступными ее пониманию.
Но интерес ее от этого не угасал.
Женщина взяла обеими руками посох – серебристо-серую ветвь кипариса, увенчанную синим сапфиром, подняла его над еще горячей кучей остывающей лавы. Она почувствовала тесную связь с божественными силами, которая не была ей неприятна. Не думая о том, что делает, и даже не опасаясь, что уничтожит дар, принесенный из прекрасного сада ее юности, Кэтти-бри с силой ударила по камням нижним концом посоха. Посох пробил черную корку и угодил в горячую лаву. Продолжая погружать деревянную ветвь в алую расплавленную породу, женщина начала произносить странные магические слова, которые были ей незнакомы: «Дреос… коррахаг-кагайлт… тоитеан». Навстречу Кэтти-бри устремилась волна горячего воздуха, обжигавшего ей лицо, глаза, но она продолжала нажимать на посох до тех пор, пока в руках ее не осталась лишь синяя прозрачная сфера. Остальное погрузилось в лаву. Кожа на пальцах ее покраснела, несмотря на магическую защиту от жара, но это не останавливало ее…
«От чего не останавливало?» – спросила она себя. Она предположила, что от колдовства, хотя и не могла быть уверена в этом, – происходящее было выше ее понимания. Миликки дала ей этот посох, Киппер добавил свой волшебный сапфир, который ценил так высоко, и вот теперь она погрузила посох в «кровь» огненного Предвечного. Это не имело никакого смысла.
Кэтти-бри медленно подняла руку, потянула посох. Затем рискнула взяться за его середину второй рукой и поморщилась от боли – стекавшая по деревянной поверхности лава обожгла ее.