А я развлекался, отодвигая кружки с чаем из-под рук воспитательницы, перевешав её одежду и переставив обувь, и то и дело щекотя.
Мелочно, скажете вы, недостойно, низко. Ну да, даже спорить не буду. Зато весело и поделом — уж я знаю, как именно таких людей выводят из себя всякие незначительные мелочи!
Да и настроение замечающей это Лизы быстро поднялось. Разве мог я позволить какой-то тётке с садистскими наклонностями испортить нам всем выходной⁈
А вот завершилась эта встреча совершенно неожиданным образом. С трудом выпив-таки весь свой чай, обойдя всю квартиру и раз сорок повторив «как много у вас тут вещей, для троих-то, а!», воспитательница вдруг обратилась… к Лизе:
— Ну что, Лизонька. Вижу, хорошо ты тут живёшь, не бедствуешь, чего уж! Поди и позабыла нас уж давно, простых, так сказать, смертных! Звёздочка наша!
— Неправда! — аж подскочила на диване наивная девочка, не почуявшая подвоха. — Я всё помню! И никогда не забуду!
Я вот подвох почуял. Но не сразу понял, в чём он заключается. А воспитательница продолжила:
— Ой, как отрадно слышать! Здорово, когда улетевшие из гнезда пташки помнят всю ту доброту, с которой я их лелеяла!
У Лизу при этих словах задёргалось веко. А Мирон угрюмо спросил:
— К чему вы клоните, уважаемая? Кажется, проверка вас устраивает. Не пора ли вам собираться?
— Вот так! Я этих детей, можно сказать, как родная мама выхаживаю — а потом их разбирают как на рынке, а меня и видеть не хотят! Лизонька, ты-то хоть ещё не стала такой… чёрствой⁈
Оба комиссара глядели на эту нелепую сцену с безграничной скукой. Вмешиваться им явно было влом, так что они просто доедали наше печенье к чаю и ждали развязки.
А вот детское лизино сердце слова этой сволочи поразили.
— Я!‥ Да я не… Вы!‥ Да что вам надо⁈
— Ах! Вот оно как, вот как меняются на наших глазах дети! А я ведь просто хотела пригласить тебя на вечер к нам в детский дом! Хотела, чтобы ты могла вспомнить своих старых друзей, повидаться с ребятками, которым… повезло куда меньше, чем тебе!
Да уж. Она явно получает искреннее удовольствие от вида лиц окружающих, скривившихся от её тирады. А может даже реально верит в эту чушь, жалеет себя, несчастную и забытую!
За века жизни я видел немало людей, готовых ради жалости к себе поверить во что угодно.
Но почему Лиза не откажется? Откуда это сомнение в её глазах⁈ Неужели, не понимает, что над ней просто хотят ещё поиздеваться⁈
А потом до меня дошло. Всё она понимает — чай не маленькая уже. Но проблема в том, что в её кошмарах помимо вездесущей воспитательницы почти всегда есть и ещё один герой. На этот раз положительный.
Призрачный мальчик, забитый досмерти в той комнате для наказаний. Тот, за жизнь которого никто и не пострадал особо. Лиза и наяву о нём рассказывала.
О том, как хотела бы увидеться с ним и помочь. Раз уж она теперь некромантка, пусть и начинающая.
Неужели, теперь…
— Хорошо! — сглотнув ответила Лиза, от чего у Мирона буквально глаза на лоб полезли. — Я поеду с вами до завтра… если можно! Можно? Пожалуйста!
Ну актриса! Ошарашенный Мирон кивнул, кажется, чисто на автомате.
Это согласие стало для тётки будто сигналом к старту. Она тут же встала с места, направившись к выходу.
— Вот и чудно! Прекрасно! Тогда, Лизонька, одевайся скорее, а я подожду тебя у машины во дворе. Что-то душно мне… Вы же на своей, госпожа Зайцева?
С этими словами воспитательница… нет, не вышла. Начала искать своё пальто, обнаружила его под горой нашей одежды, а обувь чёрт знает где, и долго ругалась. А на неё ругались уже не выдерживающие комиссары.
Ну а я… я, воспользовавшись этим, быстро накинул куртку, брошенную мной (чтобы не палиться) в комнате, оставленные там же ботинки, и первым скользнул в дверь.
Или кто-то думал, что я брошу Лизу один на один с этой тварью на её территории⁈ Тётка, конечно, не демон, и даже не какой-нибудь тёмный маг.
Но дерьмом и липким страхом от её ауры разит так, что мне на ум пришли слова моего давнего друга из прошлой жизни:
— Иные «маленькие люди», дорвавшись до такой же маленькой власти, могут быть злом похлеще мировых злодеев и чудовищ из романов. Просто зло это маленькое, а потому его предпочитают не замечать.
Глава 23Возвращение в детство
Ехать пришлось довольно долго. Всё-таки сейчас мы жили в одном из элитных районов — Дашков постарался. А вот детдом расположился совсем в другом месте, на одной из спальных окраин Москвы.
Я не то чтобы отлично знал город, так что теперь, сидя на заднем сиденьи и, в скрытности, держа Лизу за руку, мог в очередной раз подивиться огромности этого города.
А ведь, если верить тому, что мне недавно рассказал Имредан, когда мы встречались с ним в Царстве Снов, сейчас улицы города стали настоящим полем боя.
Ехали мы на такси — немудрено, откуда у воспитательницы детского дома своё авто? В Москве вообще действуют ограничения для простолюдинов на владение личными авто.
Всё-таки это город аристократов. И они держатся за обрывки своих формальных привилегий даже тогда, когда в этом не остаётся никакого смысла.
Всю дорогу воспитательница сидела на переднем сидении молча. Лишь то и дело зыркала торжествующе назад через зеркало. Её свинячьи глаза на одутловатом лице так и кричали: пусть всего на день, но ты теперь в моей власти, мелкая дрянь!
Я порадовался тому, что догадался отправиться с ними. Конечно, вряд ли случится что-то криминальное — но за этот вечер Лиза может изрядно настрадаться.
Могла бы, будь она одна.
Одно интересно — каковы мотивы этого создания? Упивание личной властью над детьми, которые не нужны ни государству, ни обществу, ни собственным родным?
Допустим. Но причём тут тогда Лиза? В детском доме ведь остались десятки других, зачем нарываться и заманивать ту, кого уже удочерили?
В том, что она пригласила девочку не чайку попить, я отчего-то не сомневаюсь.
Я размышлял об этом по дороге — перебирал варианты, от какой-то личной обиды на Лизу до натуральной мании, когда сладка та цель, которую труднее всего заполучить.
Впрочем, какая разница? В любом случае, скоро всё станет ясно, а её планы, какими бы они ни были, я сорву.
Не понаблюдать же я еду, в конце-то концов!
Погода, пока мы ехали, подпортилась, и пошёл довольно густой снег. Так что добрались мы уже в сумерках и, шурша колёсами по дорожной грязи, заехали на задний двор.
— Спасибо! Всего вам доброго! — сердечно поблагодарила таксиста хозяйка, пока мы с Лизой выбирались из машины. И вот тут почувствовал, что есть небольшая проблема.
Я ведь не по воздуху летаю — следы на снегу остаются. Как и грязь с обуви, и сама эта обувь, если её надолго снять.
Маскировка для отдельных предметов — это другое заклинание, хоть и вполне доступное для меня.
— Я у входа, если что. Портируюсь. — шепнул я Лизе на ушко, и, дождавшись, пока воспитательница отвернётся, с тихим хлопком переместился к дверям.
А затем прикрыл бесполезные в моём деле глаза, резко втянул носом воздух и стал прислушиваться.
Я искал здесь какие-то признаки магических устройств, или потусторонних сил. Будет глупо пробраться сюда, а потом попасться на зачарованной камере!
— Ну что ты, Лизонька, рада снова к нам вернуться⁈ — с усмешкой спросила тем временем воспитательница. — Фроська, дылда эта, тебя небось уж заждалась!
Краем сознания я уловил, как дёрнулась Лиза от этого имени. Какая-то старая «подруга»? Хотя, откуда у трёхлетки тут недоброжелатели со столь долгой памятью?
— Я только на вечер! — тихо буркнула Лиза. — И если изобьёте меня, я папе нажалуюсь!
Вот, это правильный подход! Границы стоит очерчивать сразу, Лиза умница.
Жаль, у других местных воспитанников таких границ нет.
— Ну что ты такое говоришь⁈ — изобразила тётка оскорблённую невинность. — Разве я когда-нибудь наказывала тебя… не за дело⁈ Пошли давай, неблагодарная! Холодно тут!
Сам детский дом номер сто пятнадцать тоже внушал… проще сказать, чего он не внушал. Ничего хорошего. Расположенный среди двух-трёхэтажных покосившихся зданий, он возвышается тут мрачной громадой.
Этакий «уголок» в два высоких этажа на высоком же фундаменте, тёмно-серого цвета и за высоким сетчатым забором. Во дворе стоят неожиданно разноцветные качели и «грибок», но сейчас всё это завалено мокрым грязным снегом, а дорожки превратились в кашу.
На дворниках здесь явно экономят.
Лиза молча поплелась за воспитательницей. Когда дверь открылась, я тронул её за рукав и прошептал под скрип двери:
— Если что, выберемся отсюда. Делай то, зачем пришла.
Кивнув, девочка глубоко вдохнула, зажмурилась на мгновение — и сделала решительный шаг в полутьму помещения.
Мы оказались в небольшой «прихожей», от которой отходил прямой длинный коридор, а также лестница на второй этаж за стеклянной дверью. Внутри всё-таки здание выглядит лучше, чем со двора.
Здесь ремонт был хотя бы на в прошлом столетии! Наверное.
— Так, телефоны мы сдаём, правила знаешь! — тут же грубо надвинулась на неё воспитательница. И указала кивком на окошко вахтёра за маленькой решёткой.
Оттуда высунулась старческая пропитая морда с покрасневшими бельмами глаз. Протянув костлявую руку, мужик прохрипел:
— Ваш-мс м-телефончик, медам-с, хе-хе!
От этого насмешливого хрипа Лиза сделала шажок назад, затравленно озираясь. Припав ей к самому уху, чтобы никто не услышал в этой тишине, я одними губами произнёс:
— Отдай. Ты знала, куда шла, так что иди до конца! Заблокируй только!
Мы, в конце концов, не развлекаться сюда приехали. Если Лиза хочет повидать призрак того мальчика, не стоит заламывать ручки у самого порога.
Ну а на всякий случай, телефон всегда есть у меня. Мне его только в этом году купили, перед возвращением в столицу. Но я уже успел стать уверенным пользователем.
Покопавшись в настройках и выслушав всё, что вахтёр думает о нерасторопных девочках, считающих.что их телефоны кому-то здесь интересны, Лиза всё-таки заблокировала и отдала мобильник. И мы направились дальше.