Кажется, уходя я услышал характерный щелчок открывающейся банки и почуял пивное амбрэ. В последнее время мой слух и обоняние неплохо развились.
— Ну что, Лиза, поздравляю! Теперь ты вновь счастливая воспитаница в нашей дружной семье! Пусть и всего на один день! Иди, поздоровайся с ребятами. А потом мыть полы! Должна была Фроська, но, раз ты у нас тут проездом…
Столько самодовольства слышалось в этом «приветливом» голосе, что я понял — всё, началась планомерная экзекуция.
Мы сразу направились на второй этаж. И, если воспитательница сразу после лестницы завернула в правый коридор и куда-то удалилась, то Лиза направилась вперёд — в короткий проход, ведущий, как я увидел, в просторную комнату.
— Почему вот она такая злая? — тихо спросила Лиза как бы саму себя. — Я раньше думала, что вообще все взрослые такие! А теперь не понимаю…
Бедолага. Наверное, здесь многие дети так думают о взрослых — немудрено, когда видишь только эту свинью да бухарика у входа.
— Может, сумасшедшая. — ответил я. — Может, просто нравится чувствовать, что её жизнь лучше чьей-то ещё. Многие так себя развлекают.
— Да⁈ Неужели, людям правда такое нравится⁈
— Угу. Иногда это принимает цивилизованные формы. Например, богатый меряет всех в деньгах. Тот, кто трудится тяжело, презирает всех, кто не так устаёт на работе. Мужчины унижают женщин, у нас даже присказка есть — чё ты, мол, как баба. Выходит, что «баба» ниже мужчины. Вот и маленькая радость для ничтожества.
— А иногда — вот так? — распахнула глаза от удивления Лиза. Похоже, теперь она как-то по-новому оглядела всё вокруг.
— Да. — ответил я, пока нас никто ещё не заметил. — Если жизнь человека ничтожна, а сам он никому не нужен, но у него есть какая-то мелкая власть, он может пользоваться ей как эта вот дама. Кто-то издевается над собственным ребёнком, потому что ему некуда бежать. А кто-то, вот, работает в таких заведениях. Где ВСЕМ некуда бежать…
— … Лизка! Ты что ли⁈ С кем ты там уже болтаешь, когда с нами и не поздоровалась⁈
Это из большой комнаты раздался противный скрипучий голос какой-то девчонки. Встрепенувшись, Лиза сделала пару шагов вперёд, и ей навстречу выплыла… о…
Вышла девочка-подросток. Если эту тушу килограмм в сто, буквально завёрнутую в выцветшее линялое подобие платья, можно так назвать. Жиденькие кудри на голове свалялись, зато росту в особе оказалось немеряно.
— Чё, кнопка, не узнала⁈ — заржала девочка. — Ну это ты зря! За это сёдня вечером без пайки ходишь, га-га-га!!!
— Ф… Фрося⁈ — выдохнула Лиза, на что собеседница закивала, не переставая ржать.
Вслед за этой, первой, в проход выглянули и другие дети. И вот многих из них стало жаль с первого же взгляда. На нас глядели худые девочки и мальчики разных возрастов — не прямо уж болезненные, не тюрьма всё-таки.
Но, судя по признакам «позорной болезни», которую здесь называют сифилисом, вон у той, светленькой… Недалеко от тюрьмы.
Впрочем, подростков здесь оказалось меньшинство. В основном — ребята возраста Лизы, или ещё младше. Растрёпанные, одетые кто во что горазд — видимо, одежда шла с благотворительности — они смотрели большими глазами на тощих лицах.
Смотрели с сочувствием, страхом… и злобой. этот огонёк неприязни я уловил сразу же. И подтверждение моих мыслей не заставило себя долго ждать.
— Чё припёрлась, су**а⁈ — откашлявшись спросил один из немногих парней лет четырнадцати. — Чё, за***лась пи***то жить на воле⁈
— Нет, я… — чисто на автомате ответил Лиза, но тут же замялась. — Я не…
— Да она по пи***лям от Грымзы соскучилась! Её поджопника ничё не заменит!
Ребята дружно заржали, Лиза покраснела до ушей, а Фроська насупилась и резко обернулась к своим.
— Это кто щас вякнул⁈ Тощий, ты опять⁈ Хочешь и дальше погоняло оправдывать⁈ Так я щас мигом Наставницу-то позову и стукану ей!
О как! Наставница! Да ещё, судя по интонации, с большой буквы! Во снах Лизы ещё ничего такого не было. Но, похоже, житьё-бытьё здесь лучше не становится.
— А чё ты, Фроська, не ссышь, что тя ночью кто-нибудь за стукачество по кругу пустит⁈ Ну так, некие анонимы! — резко ответил тот самый «Тощий», на которого грозно посмотрела эта баба.
Боюсь, это будет несколько затруднительно!‥
— Да у тя, Тощий, денег столько нет, чтоб этим анонимам дать за такой подвиг! — расхохотался кто-то в дальнем углу комнаты. Фроська, тут же запыхтев, рванула туда и продолжила орать уже на кого-то другого.
Похоже, и его пайка сегодня достанется ей. Видимо, слоновье количество откровенно дерьмовой еды (а другой тут явно не бывает) и привели к становлению девочки… вот этим.
Во снах Лизы Фрося, конечно, уже полненькая, но всё ещё была похожа на человека!
Сопровождаемая шепотками и переглядываниями, Лиза всё-таки вошла в комнату. А следом вошёл и я, став заодно неосязаемым для живых существ. Не хватало ещё натолкнуться на кого-нибудь в толпе.
Изнутри комната оказалась… ну, может быть, не такой плохой, как я ожидал. Действительно большая, даже с двумя люстрами, она вместила четыре длинных стола со скамьями и несколько куч цветных подушек по углам.
За столами сидели ребята — в основном, на вид, семи-тринадцати лет, и резались… во всякое. Кто в засаленные карты, кто в напёрстки. За одним столом как раз здоровый крепкий «старшак» готовился пробить щелбан худощавой девчонке.
Довольно шустро подскочив к столу, я немного искривил пространство по курсу удара. Так что девочке в лоб прилетело не так убойно, а вот здоровяк ощутил неслабую боль в кисти.
Ещё бы — когда рука врезается в саму ткань реальности, приятного мало! Подвывая, но хвалясь, «как чётко пробил», он вальяжно вышел из комнаты, провожаемый удивлённым взглядом этой девочки.
Она уж, наверное, думала, что сейчас в больничку отправится. Если таковая тут, конечно, есть.
А Лизу тем временем кто-то позвал из одного из углов с подушками. Вздрогнув, девочка обернулась. Обернулся и я.
— Новенькая, ты что, оглохла? Я попросил подойти. Посмотреть на тебя хочу.
Надо же, какой вежливый тон! И даже никаких «чёканий» и брани! Я с интересом вгляделся в полутёмный угол. Лиза тоже, опасливо приближаясь.
Там, в этом углу, тоже шла игра в карты. Увы, я ещё далеко не спец в земных играх, так что не понял, во что именно. И карты даже неплохо выглядят! Никаких застарелых пятен!
За игрой сидели трое. Высокий стройный (не тощий, а именно стройный!) юноша лет пятнадцати, который и махал Лизе рукой. Полноватый (единственный, кроме Фроси!) коренастый брюнет с узкими хитрыми глазами. И девчонка с косой, тоже, наверное, не младше четырнадцати — фигура уже явно проступает под старыми шмотками.
«Глава угла» вальяжно, но вежливо произнёс:
— Так-так-так. Новенькая тут у нас, значит. Да ещё не совсем малявка! Свежие девчонки нам тут нужны! За что попала? Маму с папой расстраивала?
— Да это Лизка! — грубо вмешалась Фроська, но подходить не стала. — Она из наших, просто её какие-то мажорики забирали после детсада! Поиграться в родаков звезды хотели, или чё!
— Поиграться! — оскаблился парень удивительно ровными зубами. — Поиграться это хорошо, это мы любим! А теперь закрой рот и исчезни, Ефросинья!
Вот тут удивился даже я. Эта бой-баба, раза в два шире паренька, тут же сглотнула, кивнула и засеменила куда-то из комнаты.
Может, «крыше» своей жаловаться. Похоже, сходств с тюрьмой, или каторгой, тут будет побольше, чем я ожидал.
А парень этот… Что-то в нём мне не нравится. Очень сильно не нравится. Пожалуй, даже намного больше, чем что-либо в жирной Фроське… А может даже больше, чем в воспитательнице.
Я, правда, так сразу не могу сказать, что именно. Но человек, сидящий среди нищеты и столпотворения в собственному углу, с хорошими картами и прекрасными зубами…
Уж больно он напоминает «авторитета» на каторге. Да и манера речи его…
Кстати. Неужели, остальные дети не знают, что Лиза тут всего на вечер? Их «Наставница» и тут решила что-то устроить⁈
Парень тем временем ловко, одним плавным движением, встал. Длинный, жилистый, подтянутый — он органично смотрелся бы у нас в школе, на арене КМБ, а не в этой дыре.
А в его ауре я почуял что-то… Какой-то душный, тяжёлый аромат. Будто цветы, но в какой-то безумной концентрации…
— Ну-ка, малышка, глянь-ка на меня! — шагнул он к опешившей Лизе и протянул к ней руку. — Я вот маму с папой расстраивал! Точнее, папу расстраивал, а маму…
И в этот момент Лиза дёрнулась как от ожога, схватилась рукой за грудь под одеждой. За то самое место, на котором у неё всегда висел подаренный Бестужевым медальон!
Я приблизился, кладя ей руку на плечо и продолжая вникать в ауру парня.
— Отстань! — выпалила Лиза, почувствовав мою поддержку. — Убери руки!
— Тц-тц-тц! Какая недотрога, надо же! Ребята, подержите-ка её, а я пока рассмотрю получше! Такие у нас порядки тут!
Всё произошло мгновенно. Полный парень и девушка также резко встали с мест, с двух сторон шагнули к Лизе — и мы с ней среагировали одновременно.
— Убирайтесь! — взвизгнула напуганная девочка — и из пространственного кармана в её руку вывалился длинный чёрный посох! О, мы давно позаботились о его зарядке…
А ещё о том, чтобы научить Лизу базовой самообороне. Средством её стало простое заклинание некромантии — Угроза.
Слабая версия Видения Смерти, внушающая цели дикое чувство опасности.
Некромантия ведь тоже раздел контролирующей магии… пусть и специфический.
Это заклинание Лиза и использовала. Камень на вершине посоха тут же из синего стал мертвенно-зелёным, и от него пошла полупрозрачная волна искажений.
Только вот я уже понял, кто передо мной. Что это за аура такая, и где я уже такое видел. Так что, когда два подельника упали, корчась и прося пощады, а он лишь нагло ухмыльнулся, я был готов.
— А ты с зубками, мелочь! — усмехнулся он. — Но на меня не сработает!
— Почему не получилось⁈ Ты кто⁈